Элис проклинала собственную слабость, из-за которой у нее подгибались колени.
– Ты мне изменял! – опять крикнула она, но не справилась с дрожью в голосе.
– Дорогая, ты не в себе! – воскликнул он страдальческим тоном. – Вернись ко мне. Прощение еще возможно. Я позабочусь о тебе, ты обретешь душевное спокойствие и сможешь продолжать свои исследования. Тебе никто не будет мешать, дорогая. Просто скажи – и я позабочусь о том, чтобы никто не смел причинить тебе вред. Любимая, теперь никто не посмеет порочить ни твою семьи, ни твое имя. Прислушайся ко мне, Элис!
Он заглянул ей в глаза, являя собой воплощение обиженного, но всепрощающего мужа.
А Элис ясно поняла угрозу, облеченную в обещание. Ее родные! Ее репутация в Удачном! По-прежнему ли это для нее важно? Она вспомнила мать, младших и еще незамужних сестер. У ее семьи не было денег – только статус порядочных торговцев, людей, которые всегда выполняют свои обязательства. Скандал, которым он угрожает, может их погубить. Она колебалась: долг в отношении семейной репутации рвал ей сердце на части.
– Ты ей изменял. С самой первой ночи, когда сделал ее своей женой. Я готов об этом свидетельствовать.
Она почти не узнала гневный и решительный голос Седрика. Юноша протолкался между изумленными хранителями и, встав рядом с Элис, взял ее под руку. Она оперлась на него и почувствовала, что его бьет озноб. Теперь они вдвоем смотрели на человека, который принес им столько горя.
Гест насупился и с презрением произнес:
– А, мой камердинер! Мой беглый слуга. Думаешь, я не знаю про твои тайные делишки? Про твой отвратительный сговор с калсидийскими торговцами, которым ты собирался продать плоть дракона? Твои друзья еще не в курсе? А теперь, когда правда выплыла наружу, станут ли они тебе верить? Солгавший единожды солжет сколько угодно раз.
Седрик побелел еще сильнее, но его голос был тверд, как сталь:
– Моим друзьям все известно, Гест. И моей драконице тоже. Кстати, она меня простила.
Это заявление Геста смутило. Мысли Элис закружились, и она даже ощутила надежду на благоприятный исход. «Ты не представлял, что у него мог появиться дракон, да, Гест? Ты заметил в нем перемены, но ты просто не можешь вообразить, что он стал совсем другим».
А вот Гест не изменился. Он восстановил равновесие с такой же легкостью, с какой умелый акробат выходит из сальто. Но те, что были хорошо с ним знакомы, подметили крошечную паузу неуверенности перед тем, как он снова заговорил. По-прежнему играя на публику, он возмущенно спросил:
– И ты считаешь, что, зная твою предательскую натуру, они поверят твоим мерзким наветам? Ты будешь свидетельствовать против меня? Ты, Седрик Мельдар, жалкий слуга? Тогда сделай это немедленно – здесь и сейчас. Скажи нам, приведи хоть один случай, когда я изменил моей жене. Простого факта будет вполне достаточно.
Его взгляд был острее кинжала. Элис видела, как в его темных глазах горит торжество.
Седрик сделал глубокий вдох, но его нервная дрожь уже прошла. Он говорил внятно и громко, чтобы его услышали все присутствующие.
– Я делил с тобой постель в течение нескольких лет до того, как ты взял Элис в жены, а также после твоего бракосочетания. Ты провел вашу первую брачную ночь со мной. И в последующие годы ты сделал ее посмешищем для наших приятелей. Каждый из твоего круга был осведомлен о том, что обществу женщин ты предпочитаешь мужчин. Я был твоим любовником, Гест Финбок, я помогал тебе ее обманывать и молчал, когда ты над ней издевался. И если понадобится, я предстану перед Трехогом и Удачным, чтобы об этом свидетельствовать. Ты был ей неверным мужем, а я… предавшим ее другом.
Элис потрясенно смотрела, как Седрик убивает себя в глазах общества. А он повернулся к ней и продолжил:
– И еще раз, Элис: мне очень жаль. Как бы мне хотелось вернуть обратно те годы твоей жизни и отдать их тебе неиспорченными!
Ее глаза наполнились слезами. Сейчас Седрик лишил себя всякой возможности возобновить свое прежнее существование в Удачном. Даже если он навсегда останется в Кельсингре, достаточно хотя бы одному торговцу приплыть в Удачный, и слухи о юноше мигом разлетятся по городу.
– Я тебя простила, Седрик. Я уже говорила тебе об этом.
– Я помню, – ответил он очень тихо. Накрыв ее руку ладонью, он добавил: – Но тогда я не заслуживал твоего прощения. Может, теперь я заслужил его?
– Конечно, – сразу же подтвердила она. – Более чем когда-либо, но… Седрик, что ты наделал? Ты погубил свою репутацию…
– Я такой, какой я есть, – спокойно заявил он. – Я не собираюсь себя стыдиться. Никогда.
Она почувствовала чьи-то шаги позади них и вздрогнула. Может, к ним подходит Лефтрин? Но нет – Карсон шагнул к ним с широкой улыбкой, но по его загорелой щеке сбегала слезинка. Он обнял Седрика, приподняв его над землей.
– Горжусь тобой, парнишка из Удачного! – хрипловато проговорил он.
Поставив Седрика на ноги, он наклонился, чтобы его поцеловать. Поцелуй затянулся – и руки Седрика поднялись, задерживая бородатое лицо Карсона. Кое-кто из хранителей одобрительно заулюлюкал парочке, заглушая потрясенное бормотание взирающих на это пленников. Элис поймала себя на том, что улыбается, не только радуясь за них, но и смакуя потрясение, отразившееся на лице Геста.
Ее легонько подтолкнули, и теперь она убедилась в том, что на сей раз к ней спешил Лефтрин. Он согнул локоть, и она взяла его под руку, обтянутую потрепанной курткой.
– Кажется, мы собирались выпить чаю? – непринужденно спросил он.
Она кивнула и без труда простила ему тот торжествующий взгляд, который он бросил на Геста. Отдалившись с Лефтрином на некоторое расстояние, она тряхнула головой и мельком взглянула на Геста. Тот стоял в одиночестве и таращился им вслед.
* * *
– Как он? – поинтересовался Рэйн, садясь рядом с женой.
Он говорил тихо, чтобы не прерывать разговоры, которые велись в центральной части общего зала при купальнях. Этот выбор места представлялся ему странным, но здесь по крайней мере было весьма просторно. Хранители и команда «Смоляного», за исключением Большого Эйдера и Беллин, сидели и увлеченно слушали. Рэйн вдруг подумал, что, возможно, их беспорядочное обсуждение напоминает ему первые Советы Дождевых чащоб. У каждого хранителя было свое мнение – и каждый хотел его изложить. Лефтрин и его экипаж также настроились на то, чтобы высказаться.
В зале задержались и несколько драконов, от которых до сих пор еще шел парок после горячей ванны. Рэйн не представлял, действительно ли им важно узнать, как продвигается дискуссия; они просто надеются на легкую добычу, если конечным решением будет смертный приговор. Плевок рас-тянулся рядом с пленными, сидевшими на полу. Время от времени он вытягивал шею и жадно принюхивался, словно наслаждаясь запахом их страха. Меркор, золотой и величественный, компенсировал своим поведением недостаточную серьезность меньшего собрата. Балипер тоже остался: он задумчиво рассматривал торговцев и рабов. Присутствие драконов как будто вернуло всех в древнюю эпоху. Люди и даже Старшие казались в огромном зале собраний маленькими и недолговечными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
