Кто-то, должно быть, отбросил голову, на которую меня вырвало, куда-то в сторону, потому что она больше не катается по полу. Хвала Котлу.
Когда мои глаза привыкают к мраку, я замечаю шесть воронов в человеческом обличье, которые ходят по трюму и сваливают трупы в кучу. Я не утруждаю себя подсчётом мертвых, но, признаться честно, меня поражает то, что их так мало.
— Вы выкинули кого-то за борт?
— Что?
Мой отец отводит взгляд от белой кучи, заляпанной таким большим количеством красных пятен, словно на форме люсинских солдат есть какой-то узор.
Я киваю на мертвецов.
— Нет, — говорит мой отец, сжав губы. — Это все.
— Лор сказал, что среди них не было Диотто. Неужели Алёна соврала о том, что встречалась с ним?
— Нет.
Я поднимаю взгляд к одному из иллюминаторов и смотрю на ярко-голубое небо снаружи.
— Он сел на какой-то другой корабль?
— Нет.
Я снова переводу внимание на отца.
— Значит, он остался в Глэйсе?
Мой отец кивает, и в тот же момент Эрвин, чьи сапоги я запачкала ранее, кидает ещё одно тело на заметно подросшую кучу.
— Ты узнал об их местоположении? — спрашивает Кахол.
Я приподнимаю бровь.
— Он только сказал, что ему приказали вернуться обратно в Люс с теми, кто будет находиться на борту, и никому не рассказывать об этом маленьком путешествии.
У нас над головами раздаются шаги, после чего скрипит дверь и появляется Юстус.
— Будем надеяться, что они не хранили камень на полу.
Я раскрываю рот и стараюсь не дышать носом.
— Ты думаешь, что кровь фейри впитается в него и испортит знак?
— Нет. Я просто не хочу запачкать руки.
Спустившись вниз на несколько ступенек, он устремляет взгляд на Короля Теней.
— Точнее не хочу запачкать их так, как ты, Морргот.
Я вздыхаю.
— Ну, почему вы двое не можете вести себя хорошо? По крайней мере, до тех пор, пока не исчезнет магический барьер, а Данте не умрёт.
Несмотря на то, что у Лора нет зубов в этом обличье, я готова поклясться, что слышу, как они скрипят.
— Камня здесь нет, Росси.
Мой отец наклоняет голову из стороны в сторону, и его шея хрустит.
— Солдат, которого мы допросили, признался, что он остался в Глэйсе вместе с Диотто, Регио и Мириам.
ГЛАВА 74
У меня в ушах начинается такой громкий гул, что все остальные звуки заглушаются. Я вижу, как двигаются губы Юстуса, но не слышу, что он говорит.
Данте в Глэйсе.
Мириам в Глэйсе.
— Я думала, что они в туннелях, — говорю я, наконец.
«Они покинули Люс через туннель, который вывел их прямо к бухте в Тареспагии. Антони и Маттиа только что подтвердили, что нашли на каменном полу следы, которые совпадают по ширине с троном Мириам».
Я никак не могу прийти в себя от того, что Данте улизнул прямо у нас из-под носа и покинул Люс. Он оставил свой народ, и всё ещё называет себя королём…
«Этот фейри никогда не был королём. И его едва ли можно назвать мужчиной».
— Inon, — говорит мой отец и кивает на Фиона. — Не могла бы ты его разбудить, чтобы мы… чтобы мы могли уже отправиться в путь?
Я решаю, что он имеет в виду Глэйс.
Я смотрю на огромного каменного ворона.
— Где у него входное отверстие?
— Предполагаю, что ему попали в живот.
Эрвин вытирает ладони о штаны.
— Есть какие-нибудь соображения насчёт того, как нам его перевернуть, нонно?
Юстус останавливается рядом со мной и пристально смотрит на сложенные крылья Фиона. Если бы они были расправлены, их размах был бы равен ширине всего корабля.
На худой конец, Лор мог бы потопить корабль. А в воде я уже смогу подплыть под каменную птицу. Не то, чтобы мне хотелось нырять в воды Северного моря, где, насколько я знаю, довольно зябко, но если другого решения нет…
— Вы случайно не знаете какой-нибудь руны, с помощью которой можно переворачивать предметы?
— Боюсь, что нет.
Я опускаю глаза на пол, покрытый кровью и рвотой, и морщу нос.
— Я могла бы спуститься на уровень ниже и прорезать люк в районе его живота.
— Могла бы, но у меня есть идея получше.
Он подходит к деревянному ящику и начинает тащить его в нашу сторону, но останавливается, когда крышка неожиданно открывается. Он начинает раскладывать рассыпавшиеся гвозди по отсекам, но вдруг замирает.
— Что такое? — говорю я, вытягивая шею.
Он резко поднимает голову и смотрит на воронов.
— Кто из вас убил этого фейри?
Эрвин бросает беглый взгляд на труп, находящийся внутри ящика.
— Вонзать кинжалы в сердце — не наш стиль.
И затем, указав на труп, Эрвин добавляет:
— К тому же он уже застыл и похож на бревно, а ещё дурно пахнет. Подозреваю, что он мёртв уже несколько дней.
Я подхожу ближе, но резкий запах разложения настолько сильный, что я отступаю.
— Он был вашим другом, нонно?
Плотно сжав губы, мой дед подходит к другому ящику. На этот раз он сам снимает крышку и изучает его содержимое, после чего тащит его в мою сторону.
— Кем был для вас этот фейри?
— Один из солдат, который поклялся защищать Мириам ценой своей жизни.
Он задвигает ящик между крылом и телом Фиона.
— Нам нужен ещё один.
Эрвин выполняет его поручение.
— Пока я помогаю Фэллон с заклинанием, не могли бы вы проверить остальные ящики и другие уровни этого корабля? Дайте мне знать, если найдёте смуглого мужчину с чёрными длинными кудрявыми волосами.
Похоже, мужчина, которого он попросил найти воронов, это другой фейри, которого Юстус оставил для охраны Мириам.
Он закрывает глаза и слегка качает головой.
— Есть одно заклинание, позволяющее быстро увеличить что-либо в размерах.
Воодушевление, вызванное тем, что я выучу новое заклинание, отгоняет мои мысли об убитом стражнике Мириам.
— Тебе нужно будет нарисовать стрелку, которая направлена вверх.
— И всё? Просто стрелку?
— Держи свой палец над символом, так как предмет не перестанет расти, пока ты не перечеркнёшь руну.
Я следую его инструкциям и рисую символ на дереве. И прямо перед моими весьма округлившимися глазами ящик начинает расти вверх.
— Зачёркивай! — кричит Юстус, и я резко провожу пальцами поперёк стрелки.
Я проделываю то же самое с другим ящиком, но на этот раз останавливаю его рост без напоминаний.
Я понимаю, как тихо сделалось вокруг, только когда мой отец бормочет:
— Dachrich. Невероятно.
Похоже, именно так переводится слово «докрех». И тут до меня доходит, что это первый раз, когда мой отец видит, как я творю магию.
Моё лицо сияет.
— Никто не знает символов, способных создавать свет?
— Нарисуй спираль на ладони, — подсказывает мне на этот раз мой отец. — Я видел, как Дайя однажды делала это.
Я начинаю от центра ладони и вожу пальцем по кругу, пока не дохожу до основания большого пальца. Какое-то время ничего не происходит, но затем, когда все до единой капли крови впитываются в мою руку, моя ладонь загорается.
Я опускаюсь на пол, стараясь не обращать внимания на жидкости, которые начинают пропитывать мои волосы и одежду, и залезаю под Фиона.
Когда корабль начинает покачиваться, а ящики скрипеть, я слышу крик Лора:
— Вылезай! Вылезай из-под него, пока он тебя не придавил.
«Не мог бы ты выровнять корабль, любовь моя?»
«Фэллон!»
Мне хватает трёх секунд на то, чтобы обнаружить углубление, оставленное дробью. И хотя я могу вытащить её своим мизинцем, я не хочу рисковать и пачкать обсидиан кровью.
— Мне нужна маленькая палочка.
Когда никакой палочки не появляется, я говорю:
— Или тонкое, как игла, лезвие.
Секунду спустя ко мне по полу прилетает вилка, зубцы которой сплюснуты вместе.
— Или столовый прибор.
Я хватаю свой инструмент и вставляю его выемку. Острая как бритва дробинка вылетает оттуда, врезается в мои доспехи и скатывается с них.
