Нет, это я себе льщу, а на самом деле…
Снизу прилетела стрела, больно кольнула в ногу, пробив сапог. Я подтянул ногу за камень, стрела завязла в толстой коже сапога, рана пустяковая, снизу стрелять непросто, гравитацию пока что никто не отменил.
Доносились голоса, неуверенные, злые. Я сжал молот, задержал дыхание, ноги как пружины подбросили меня над уступом, я метнул молот раньше, чем выбрал цель, молот распорол воздух, треск, крики. Я поймал его за рукоять, швырнул снова. Инстинкт велел бросать в оскаленные хари, явно жаждущие моей смерти, но разум холодно направил стальную болванку в каменный гребень. Сухой удар, грохот, крики раненых, тяжелый стук камнепада, что снес этих троих да еще и передавил не один десяток героев, что торопливо карабкаются снизу.
Пользуясь передышкой, я передвинулся пониже. Когда новый отряд поднимался, уверенный, что я чуть ли не на гребне, я поднялся в десяти шагах над ними, молот снес первую группу с той легкостью, как будто это были простые деревянные кегли.
И снова я опустился перебежками еще на сотню метров. Еще немного, и я окажусь на узкой тропке, где помчусь как горный баран вниз, фиг догонишь… Это было ошибкой, ибо они, оказывается, поднимались тремя группами. Две, уцелевшие, зашли со спины. Я успел дважды метнуть молот, потом схватился за меч и рубил, переступал через трепещущие тела, снова рубил, пот уже заливал глаза, однако ноги все еще переступали через трупы, я ухитрялся двигаться и везде оставлял стонущие тела, брызги крови на камнях, отчаянный вой и проклятия умирающих.
Меч, весь красный, как зарево заката, часто вспыхивал дивным огнем и становился чист, но руки уже налились свинцовой тяжестью. Я прокричал:
– И что же, так и будете лезть, мелкие как мыши? Где ваш вожак? Или он трус?
Парировал удар топора, снес голову, парировал удар справа, и тут же меч отрубил руку с топором слева. Впереди стена из щитов, поверх торчат железные шлемы, в квадратных отверстиях блестят испуганные глаза.
Я хрипло расхохотался:
– Подлые вороны!.. Да здравствует рыцарство!..
Стена изломалась перед моим натиском, вмялась, как под ударом кулака размером со скалу. Я двинулся следом, рубил, сшибал с ног, щит постепенно превращался в щепки, а все тело сотрясалось от ударов. Но все равно никто не смел сразиться лицом к лицу, и когда я остановился перевести дух, ведь трупы под ногами со всех сторон, я видел только испуганные лица, в ушах звенело от истошных воплей.
Голову потряс страшный удар. В черепе раздался оглушительный звон. Я начал поворачиваться в ту сторону, успел услышать, как на каменный пол рухнул тяжелый боевой молот, который швырнули мне в голову. Второй удар обрушился между лопаток. Я слышал, как треснули какие-то кости, тут же еще один удар, самый страшный, снова в голову…
Я рухнул в черноту раньше, чем на камни.
Часть III
Глава 25
В черепе стреляло острой болью. Я наконец сообразил, что если не дергаться, вообще не шевелиться, то боль спит. Осторожно приоткрыл глаза. Ага, полулежу в кресле, прикованный за ноги, за руки. Даже мое горло охватывает металлический обруч. Тело саднит, в голове все еще тупой звон. Перед глазами некоторое время двоилось, затем туман рассеялся, глазные яблоки поймали фокус, и я с предельной четкостью увидел, где я и куда попал.
Просторный зал, яркий и хорошей архитектуры. В высоких арках чувствуется вкус, потолки расписаны летающими бабами, сочными и мясистыми, с розовыми задницами и аппетитными грудями. На стенах тоже бабы, но в окружении столов, что ломятся под огромными ломтями жареного мяса, рыбы, вазами, где не помещаются сочные груши и гроздья винограда. Кое-где эти бабы, захмелев от вина, лежат в сладком изнеможении, бесстыдно раздвинув ноги, томные и готовые принять, застонать в истоме…
Из ушей словно выдернули заглушки, я услышал голоса, шум и выкрики за ближайшим окном. Оттуда потянуло свежим ветром, сухим воздухом. Я приподнял задницу, ухитрившись из полулежачего перетечь в сидячее, перед глазами появилась и нижняя половина роскошного зала.
За уставленными едой и питьем столами в самом деле сидят и возлежат красивые мужчины и женщины. Уже в реале. Голоса сливаются в ровный приятный гул. Слышится музыка. Приятная, веселая, игривая, совсем не церковная. Пока я разглядывал все, стараясь понять, куда я попал, сбоку появился человек в длинном халате, на голове – остроконечный колпак. Из широких длинных рукавов выглядывали худые бледные руки, я услышал монотонный голос.
Перед глазами возник и заколыхался полупрозрачный занавес. На той стороне появились эти самые толстые фламандские бабы, только уже совершенно голые, задвигались, незаметно пересекли этот занавес, словно он не из материи, а нечто вроде серых лучей, с широкими улыбками на широких лицах начали медленный танец прямо передо мной.
Я рассматривал этих красоток бараньим взглядом. Да, спелые, сочные. И двигаются грациозно, с той тяжеловесной грацией, как в колхозном клубе доярки, изображающие персидских одалисок. И тоже наверняка знающие только один стиль, именуемый собачьим, и затвердившие одну-единственную фразу: «Мой повелитель, утолите во мне жар, пылающий в ваших чреслах…»
Ко мне приближалась в танце то одна, то другая, все томно и многозначительно смотрели мне в глаза, улыбались зовуще, возвращались в хоровод, давая мне время, так сказать, обдумать и выбрать. Даже не додумались, подумал я саркастически, предложить групповуху – довольно обычное занятие на вечеринках, попойках и просто между лекциями у нас в студенческой общаге. Сейчас, правда, институт с его вольностями позади, но иногда все же по жизни встречается такая экзотика, что здесь и Сатана устыдился бы. Прогресс, батя, он не только в производстве новых чипов. Высокие технологии и ноу-хау существуют и в эротических забавах, так что вы с вашими деревенскими соблазнениями весьма отстали…
Наконец музыка пошла на высоких нотах, девушки задвигались быстрее, а ко мне начала приближаться танцующим шагом единственная, что пока что томно извивалась в сторонке. Я понял, что это и есть гвоздь программы.
Она остановилась в двух шагах – чисто породистое лицо, нежное, без намека на мысль, красивые голубые глаза навыкате, которые принято называть бесстыжими, глубокое декольте, тончайшая материя, не скрывающая ее прелестей, это здесь так называют сиськи, бедра медленно ходят из стороны в сторону, амплитуда, как у башенного крана, что крушит гирей старые дома, форма бедер безукоризненна… если равняться на фламандский вкус, полные сочные губы, нарумяненные щеки…
Она вскинула руки над головой, отчего грудь поднялась еще выше, по губам пробежала загадочная улыбка. Глаза смотрят обещающе, но я уставился на могучие заросли в подмышечных впадинах, оттуда пошла довольно мощная волна из смеси крепкого запаха пота и таких же бронебойных благовоний. Я ощутил дурноту, а красотка начала медленно поворачиваться на месте, все так же двигая бедрами, дабы я рассмотрел и мощный оттопыренный зад, а когда повернулась ко мне снова и сделала еще шаг, придвинувшись почти вплотную, я отшатнулся от запаха, очень крепкого запаха, что поднимался из глубокого выреза ее платья…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
