Осмелев, Тэсс ощупала изгиб его чувственных губ, подергала за кончики усов.
— Я думаю, у тебя золотые волосы. Глаза как ночь и лицо, заставляющее женщин дрожать и давать обещания, которые не следовало бы давать.
Игривые пальцы Тэсс опустились ниже, скользя по линии шеи к курчавому руну на груди и поглаживая маленькие плоские соски.
Андре застонал, чувствуя, как его пах обжигает огнем.
Губы Тэсс сложились в лукавую улыбку, когда она почувствовала, как он разбухает и твердеет.
— Большой мужчина, — хрипло выдохнула она. — О, я думаю, очень большой, — мурлыкала она.
— А ты делаешь меня с каждой секундой все больше, колдунья, — пробасил Андре. — Болезненно большим! И за это ты дорого заплатишь, англичанка, поскольку я не прекрасный рыцарь с благородными намерениями. Этой ночью мой корабль отправляется на разбой, и мои пушки полностью заряжены. Мой черный флаг предупреждает всех быть настороже. — Его голос помрачнел от горечи. — Я не такой, как ты себе представляешь. Пальцы мои грубы, на моем теле множество глубоких шрамов. Они, верно, оттолкнут тебя, когда к тебе вернется зрение?
— Если, — поправила его Тэсс, разглаживая жесткие линии его рта, — И все же ответ — нет. Я всегда буду любить тебя, Андре, — видимого или невидимого.
— Докажи это, — прохрипел он, снова вожделеющий ее. И она сделала это дважды. К их полному, невыразимому удовлетворению.
Глава 34
— Англичанка.
Тэсс нахмурилась, повернувшись лицом к подушке в поисках прибежища снов. Ах, но каких снов — сладостнее, чем она могла себе представить!
— Нужно вставать, малышка. — Холодные руки трясли ее за плечи.
Тэсс пробормотала что-то, пытаясь стряхнуть их.
— С-спать, я хочу спать.
— Не теперь. Надо просыпаться! — Настойчивость этого низкого голоса в конце концов одолела дрему Тэсс, и она резко села в постели.
— Что…
— Тише. — Это была Марта. — Выходи на улицу. — Дрожащими пальцами старая служанка накинула на плечи Тэсс толстый шерстяной халат. — Надо спешить!
Тэсс откинула назад густую гриву волос и засунула руки в колючие шерстяные рукава. Нахмурившись, она выскользнула из постели, слыша, как за спиной бормочет и ворочается Андре.
Руки служанки настойчиво подталкивали ее в сторону кухни. Тэсс ступала босыми ногами по холодному полу; от этого прикосновения остатки сна улетучились. К тому времени как Марта усадила ее в кресло, она уже совсем проснулась.
На мгновение воцарилось напряженное молчание.
Тэсс подняла голову, вслушиваясь.
— Марта?
— Она вышла.
— Падриг? Что вы здесь делаете? — В сердце Тэсс начали вонзаться холодные иголки страха.
— Я пришел за вами — нам надо немедленно уходить. Вам небезопасно здесь оставаться. Солдат притащил своего ранено-m товарища в казармы, и патруль уже направляется сюда.
Ле Фюру удалось выскользнуть из гавани несколько часов назад; сейчас он ждет меня на дальней стороне острова, но теперь нам надо идти.
— А… капитан?
— Он ни за что не отпустил бы вас, — голос Падрига был резким, — по сути дела, он убьет меня, когда узнает. — Поблизости послышалось шуршание одежды. — А, вот и ты, Марта. Помоги ей одеться. Я подожду за дверью. Но поторопись!
Как будто в трансе, Тэсс поднялась; грубые пальцы Марты сняли с нее халат, заменив его на толстое шерстяное платье.
— Ветер будет прохладным, так что тебе лучше надеть одно из моих платьев — не слишком подходящее для твоей нежной кожи, но так будет надежнее. Если они будут обыскивать фургон…
Задыхаясь от рыданий, Тэсс сильно прикусила губу, чтобы не заплакать. Марта застегнула ряд пуговиц и стала подталкивать ее к двери.
— Моя… моя русалка! — вскричала Тэсс.
— Хорошо, но поспешите! — грубовато произнес Падриг, стоявший на страже у дверей.
Она была там, где Тэсс оставила ее, — на маленьком столике из розового дерева рядом с кроватью Андре. Она засунула ее в карман платья и замерла, прислушиваясь к его ровному, глубокому дыханию.
Таким было их прощание. Никаких произнесенных шепотом клятв. Никаких героических усилий сдержать слезы.
Просто обыденное, молчаливое «прощай» и вслед за ним — бесконечная, удушающая печаль.
— Вспоминай обо мне иногда, Андре ле Бри, — прошептала Тэсс, смахивая первые горючие слезы.
Потом она повернулась и поплелась вслед за Мартой.
Тележка была маленькой и дурно пахла; путешествие по разбитым дорогам казалось бесконечным. Но «Либерте» ждала, как и обещал Падриг, спрятанная в узкой бухточке, в которую отважился бы зайти только безумец вроде ле Фюра.
Несмотря на тщательно разработанный план Падрига, предприятие было очень рискованным. Шайка французских солдат уже барабанила в дверь домика, когда они перевалили за первый холм.
— Не волнуйся за него, — кратко сказал Падриг. — Марта должна была хорошо спрятать его к этому времени. Под скалой есть пещера, о которой никто не знает, кроме нас троих. Он будет там в безопасности, пока… пока они не забудут.
Падриг помог Тэсс слезть с тележки. Рядом с собой она услышала рев прибоя и поскрипывание дерева. Не успев ничего понять, она уже была на палубе «Либерте», прислушиваясь к спокойным приказаниям Падрига и треску разворачиваемых парусов. По палубе топали босые ноги; высоко над головой Тэсс слышала посвистывание ветра в снастях. И каждый звук нес в себе печаль и боль прощания.
Время тянулось бесконечно, путешествие было быстрым и скучным. Каждая волна и каждый порыв ветра доставляли Тэсс новую боль, ибо она знала, что они уносят ее от спящего капитана.
Она молила о том, чтобы дождь и гроза продырявили паруса и задержали их в пути. Однако ночное море смеялось над ней, быстро и плавно неся ее к Англии.
Не только погода насмехалась над ней во время этого мучительного плавания. Где-то посреди Ла-Манша Тэсс почувствовала тошноту и головную боль — она, никогда раньше не знавшая морской болезни. Потом вдруг в ее голове будто что-то взорвалось бурей безжалостно яркого света и дикого грохота.
Она зашаталась, вцепившись в холодные поручни «Либерте», а ночь вспыхивала неистовым светом.
Вдруг Тэсс увидела на отдалении стену серебристых скал под круглым, немигающим оком луны. Тэсс повернулась с хриплым рыданием, недоверчиво потирая болевшие глаза.
Чернота — да, но это была чернота ночи, смягченная тысячью теней и оттенков. Серовато-коричневый. Синевато-серый. Бархатисто-черный.
— О, Андре! — подавленно прошептала она. — Как бы мне хотелось разделить эту радость с тобой!
Ветер развевал ее волосы неистовой блестящей гривой вокруг бледного лица, по щекам катились непрошеные слезы.
