носом, но лучилась… нет, не командирской властью, но практически осязаемым авторитетом человека, знающего, что делать в экстренной ситуации.
Что ж… Ходячее хранилище накопленных человечеством знаний, пожалуй, лучше других понимает, как вести себя в том или ином случае, и если бы Ива дала мне совет, я бы непременно прислушался.
На какое-то время я отключился, а потом обнаружил, что сижу в тени «Фасолины» с чашкой воды в руках, посохом сбоку и тяжелым глазом Балора в кармане. Молли, теперь одетая во что-то вроде пожарной куртки-боевки, помогает мне поднести эту чашку к губам.
Я сделал глоток, поднял глаза и, выкашляв струйку дыма, сипло спросил:
– Где ты их спрятала? Я имею в виду, нашу родню?
– В доме через дорогу. – Она с легкой улыбкой взглянула на меня. – Прямо как в «Братстве Кольца». Чтобы могли наблюдать за происходящим.
– Умница, – похвалил я.
Ее улыбка превратилась в лисью.
– Все только и говорят о том, как ты одолел титаншу. Кстати, теперь тебя называют «Вырвиглаз».
– До меня у нее было несколько спарринг-партнеров, – возразил я, – так что мне досталась роль клинап хиттера[36]. – Я огляделся и добавил: – Только посмотри, Молли, что мы навлекли на них.
Она посмотрела. Раненых было множество. Почти все терпели боль молча. Некоторые – нет. И многие никогда больше не издадут ни звука, если не считать звуков, сопровождающих процесс разложения.
– Мы должны ответить за это, – тихо сказал я. – Должны помочь. Раненые… Мертвые… – Я сумел не оглянуться на темное отверстие в боку «Фасолины». – Мы перед ними в долгу. Ты знаешь, что я прав.
– Задачка не из легких, – так же тихо ответила Молли.
– Это не просьба, – объяснил я. – Моя верность – это улица с двусторонним движением. Видит Бог и все остальные, я из кожи вон лез, выполняя долг перед Зимой, и сделал то, чего не сумел сделать никто другой. Теперь Зима ответит тем же – окажет помощь, непосильную для остальных. Ты поможешь им. Всем и каждому. В секретном порядке, без лишней огласки. Довольно с этих людей нашего открытого вмешательства. В общем, сделаешь, как я говорю.
Зимняя Леди очень долго и очень пристально смотрела на меня.
А затем поежилась, склонила голову и прошептала:
– Сперва ты связал титаншу, а теперь королеву. Иногда я очень горжусь нашей дружбой, Гарри. А иногда ты пугаешь меня.
Иногда… я пугаю Зимнюю Леди?
Я покачал головой. Вскоре Молли отбыла по королевским делам – у нее хватало своих раненых, которым требовалась помощь.
Я обратил взор на невысокий холмик, где стояли Мэб и Титания со своими единорогами. Почти все тело Зимнего скакуна толстым слоем покрывала грязь, понемногу смываемая дождем. Обе Королевы молча разглядывали друг друга, а я, подперев голову рукой, зачарованно наблюдал эту картину.
– Дождь был уместным штрихом, – наконец признала Мэб. – Он потушил множество пожаров.
– Ты понимаешь, что случилось, – спокойно ответила Титания. – И что все это значит.
– Ожидаю, что ты не откажешься от своих обязательств, – сказала Мэб.
Титания поморщилась, словно от боли:
– Разве хоть однажды было иначе?
Мэб кивнула. Титания ответила ей в точности таким же кивком. Затем подул теплый южный ветер, Титанию и Летнего единорога окутало пеленой, сотканной из капель дождя, а когда та развеялась, на холмике остались только Мэб и ее скакун.
Мэб приблизилась, двигаясь так, словно кости ей заменили на хрупкий фарфор. Какое-то время она стояла, глядя на меня сверху вниз.
– Итак… Человек, который связал Последнюю из титанов. Интересно, что ты с ней сделаешь?
Я прищурился. Затем фыркнул:
– Оставлю в склепе. А по возможности закопаю поглубже.
– Она связана с тобою, Страж. – Мэб не сводила с меня пытливых глаз. – И не сможет не подчиниться твоей воле. Сила титанши находится в твоем полном распоряжении.
Что, кстати говоря, было недалеко от истины. Этне – моя узница, и я мог бы… добиться от нее услуги. Да, это непросто и чертовски опасно, но в прошлом чародеи проворачивали подобные фокусы со сверхъестественными тварями, наделенными чудовищной силой. Так что да, это возможно.
Но крайне, крайне неблагоразумно.
– Моя воля и без того принесла немало бед, – устало сказал я. – Пока не научусь пользоваться ею исключительно во благо, лучше не будить спящих богов.
И поднялся на ноги. Так решительно, как только мог.
– Полегче, мой Рыцарь. – Мэб оглянулась по сторонам. – Ты выказываешь слабость.
– Скоро здесь будет Национальная гвардия, – пояснил я. – Не хочу, чтобы они забрали Мёрф.
Мэб подняла руку и физически помешала мне уйти:
– О тех, кто пал смертью храбрых, позаботятся. Даю слово.
Меня это устраивало. Свои обещания Мэб исполняет. Точка.
– Покуда мы здесь, надо решить еще один вопрос, – продолжила она.
Я оглянулся и увидел, что к нам направляется Лара Рейт.
За ней, окруженные десятифутовым безлюдным пространством, следовали Жюстина и Гудман Грей, выглядевший так, словно проделал путь длиною в тридцать миль по чрезвычайно скверной дороге. От одежды остались одни лохмотья. Все его тело покрывали синяки, каждый из которых успел отучиться в колледже и получить диплом гематомы. Один глаз полностью покраснел, нос был сломан, а когда Грей порыкивал на тех, кто рисковал приблизиться, я видел, что у него не хватает зубов.
Что касается Жюстины, спутники тоже держались от нее на почтительном расстоянии.
– Дело сделано, Дрезден, – возвестил Гудман Грей. – Контракт закрыт. Вот, принимай посылку: милая девица – одна штука, в целости и сохранности.
Он подтолкнул Жюстину – вовсе не так грубо, как могло бы показаться, – и та подбежала ко мне и подняла испуганные глаза:
– Господи, Гарри, что с тобой сделали?!
– Объяснись, Дрезден, – потребовала Лара Рейт. – Этот псих отправил в больницу шестерых охранников, приставленных мною к этой даме.
– Что? – Я взглянул на Грея. – Тебя не для этого нанимали!
– Меня нанимали, чтобы с девушкой ничего не случилось, – огрызнулся Грей. – А когда вырубили свет, к ней в квартиру ворвалась шайка мордоворотов.
– Чтобы препроводить ее в безопасное место, – упрямилась Лара.
– Этого я не знал, – возразил Грей. – Радуйтесь, что ваши люди остались живы и отделались сломанными костями. А все потому, что у меня доброе сердце.
– Чей это наемник? Твой? – налетела на меня Лара.
Я порылся в кармане, нашел конверт со скомканным, слипшимся долларом и передал его Грею:
– Держи. Но имей в виду, ты едва не остался без гонорара.
Он схватил конверт, недовольно ворча:
– …По всему проклятому городу бегал, каждому, черт подери, подонку хвост накрутил – и все ради смазливой мордашки…
Он мрачно взглянул на меня, на Лару, неуклюже повернулся, любезно кивнул Жюстине и ухромал прочь.
– Как ты посмел? – прошипела Лара. – Жюстина – одна из
