«Сама пустынь стоит на плоском и довольно топком месте так, что даже в самое сухое лето нет возможности обойти около монастыря, не попавши в топь, хотя есть возле канавы, выкопанные для осушения, но от них немного пользы. Даже в самом монастыре растёт осока, и для перехода от здания к зданию оказались необходимы деревянные помосты», — писал о монастыре архимандрит Пимен в Чтениях Императорского общества истории и древностей российских (кн. 1, январь—март 1877 г.).
Если выйти на запад из ворот у колокольни и пройти по дороге километра два, попадёшь в деревеньку (домов 10–20) под названием «Мыза». Когда-то она называлась Кодратово, но об этом никто не помнил.
24 марта (по старому стилю) 1767 года в семье воеводы города Смоленска, Василия Даниловича Верховского, родился младший из сыновей. Незадолго до его появления на свет Василий Данилович услышал голос во время ночной молитвы: «Когда родится у тебя сын, не учи его светским наукам, а лишь закону Божию».
Младенца нарекли Захаром. Он был тих и кроток, мало играл с братьями и сёстрами, постоянно находился с родителями и любил слушать рассказы о пустынниках и святых. Кроме Закона Божия из наук ему ничего не давалось. Ему было 15 лет, когда, вместе со старшими сыновьями, родители определили его на царскую службу. Братья попали в гвардейский полк, и двое старших вскоре пристрастились к картам, проигрывая не только свои, но и те деньги, что посылали родители на долю младшего. Захарий тщательно это скрывал и молча переживал за братьев. Неожиданно пришла весть о смерти отца, и они вернулись в родительский дом. Мать разделила всё имущество между детьми, и Захарий отдал свою долю братьям и сестре, попросив себе лишь мёд. Он читал, что Сам Господь, Иоанн Предтеча и святые постники питались мёдом, и во всём старался им подражать.
Когда через год скончалась мать, ничто более не привязывало Захария к светской жизни и он решил отправиться на остров Коневец Ладожского озера, в Коневскую обитель, где принял постриг в иноческий чин и другое имя — Зосимы. Он приобрёл всеобщую любовь монастырской братии и своего духовного наставника, отца Адриана.
Через три года о. Адриан, отправляясь за сбором в Смоленскую губернию, взял с собой Зосиму, и они посетили пустынников в Брянских лесах. В пустыни жил ученик о. Адриана — о. Василиск. Удалось уговорить его переселиться в Коневец, и Зосима решил до конца своей или о. Василиска жизни с ним не разлучаться, совершенно во всём быть к нему в повиновении.
О. Адриан выстроил две кельи в трёх верстах от Коневского монастыря, невдалеке одна от другой (пустынь), и отпустил на безмолвие о. Василиска, поручив ему юного Зосиму. Из обители им доставляли самую умеренную пищу и нищенскую одежду. Безмолвствуя в течение пяти дней недели, коневские пустынники в субботу приходили в монастырь ко всенощной, ночевали в кельях и в воскресенье, отслушав литургию, отобедав с братией за общей трапезой, возвращались в своё уединение.
Весть о святых пустынниках распространилась по всей округе, и остров стал местом паломничества сотен людей. Приходили и приезжали за советом, благословением и утешением, с деньгами и подарками. Василиск и Зосима ничего не принимали, отсылая всё отдавать в монастырь.
Не выдержав натиска посетителей, угодники Божьи стали просить о. Адриана отпустить их на Афонскую гору или на какой-нибудь необитаемый остров. Лишь после 10-летнего пребывания в Коневце, перед тем как о. Адриан ушёл на покой в Симонов монастырь, они получили от своего учителя благословение на переселение в дикую, необитаемую пустыню — в Сибирь.
Они благополучно доехали до Тобольска. Здесь их застала зима, пришлось ждать весны в Ивановском монастыре, где им дали кельи и содержание. Весной, получив от губернатора пропуск для свободного передвижения по всей Тобольской губернии, они стали искать подходящее пустынное место. Следующую зиму провели в Кузнецком округе, в землянке, вырытой среди дремучего леса. Ближайшая деревня находилась в сорока верстах. Когда началось таяние снегов, крестьянин, доставлявший им на протяжении всей зимы муку, крупу, соль, не приехал. Василиск и Зосима решили сами добраться до деревни. Утром они отправились в путь, надеясь дойти дня за три, но кругом были высокие горы и непроходимая тайга. Они заблудились и, переходя через реку, едва не утонули: казавшийся крепким лёд не выдержал их. Только через 10 дней они, полуживые, добрались до деревни. Крестьяне отправили их на подводе в Кузнецк, лишь к концу лета они смогли ходить.
Новую пустынь они устроили в 50 верстах от Кузнецка и в 30 от деревни Сидоровки. Для своих двух келий они выбрали поляну, окружённую пихтовым и кедровым лесом, рядом с озёрами, богатыми рыбой. Осенью 1799 года их убогие кельи были готовы, и они прожили в них более 20 лет в покое и тишине.
В одну из поездок в Кузнецк о. Зосима познакомился с вдовой Анисьей, одновременно лишившейся мужа и сына. Обливаясь слезами, она умоляла пустынника спасти её душу от отчаяния. С благословения о. Василиска, он предложил вдове переселиться в Сидоровку. О. Зосима стал учить её правилам монашеской жизни, и вскоре к ней присоединилась дочь советника Васильева, не желавшая расставаться с Анисьей. Следом за ними в Сидоровку пришла сирота Евдокия, а после смерти мужа — советница Васильева. Возникла монашеская община, для которой в Сидоровке о. Зосима выстроил дом с оградой. Так как в общину вступали всё новые и новые женщины, в доме стало тесно, и сёстры поручили своему духовному пастырю искать для них новое пристанище.
Проезжая мимо Туринска, о. Зосима заметил близ города церковь с каким-то строением. Это был упразднённый в 1764 году мужской монастырь, обращённый в приходскую церковь. С большим трудом в Петербурге через Святейший синод удалось сделать представление императору Александру Павловичу об обращении приходской церкви в женский монастырь. Именным повелением было определено произвести это обращение.
Ещё до путешествия в Петербург о. Зосиме удалось наладить переписку со своими родственниками из Смоленска, о которых он ничего не знал на протяжении 30 лет. Когда с Туринским монастырём всё благополучно решилось, он снова поехал в Петербург по монастырским делам и на обратном пути заехал на свою родину. Две его племянницы — Маргарита 17 лет и Вера — 20, увлечённые беседами дяди о Боге и служении Ему, решили стать монахинями и следовать за ним в Туринский монастырь. Они приняли постриг в Москве, в Симоновском монастыре, о чём о. Зосима известил в письме своих Туринских сестёр.
Приехав в Тобольск, о. Зосима был весьма удивлён, увидев там советницу Васильеву с дочерью и келейницей.
Они явились туда из Туринского монастыря, чтобы постричься, опасаясь, что молодые племянницы о. Зосимы займут в монастыре места выше их. Смущённые неожиданным приездом старца, Васильевы стали уверять его, что приехали просить пострига не для себя, а для келейницы, солдатской дочери. Старец понял, что этим они думали смирить его племянниц, сравняв их, внучек Смоленского воеводы, потомственных дворянок, с простой девушкой. Но он исполнил их желание с кротостью.
Вместе с племянницами он посетил старца Василиска, которого уже год не видел, и просил благословить юных инокинь на новую жизнь. Девушки робко подошли к о. Василиску, хотели ему поклониться, но он сам поклонился им в ноги.
Жизнь, заведённая в Туринском монастыре старцем Зосимой, постоянно требовала его присутствия: прибывали новые сёстры, их было уже 40. Из хижинки старца Василиска ежедневно ходить в монастырь было тяжело, и о. Зосима поселился за его оградой, в старой монастырской бане. Казалось, мир и тишина царили в Туринской обители, о. Зосима не предполагал, что зависть к его племянницам, желание властвовать и нерасположение к нему заставит мать и дочь Васильевых самовольно отправиться в Тобольск с жалобами и доносами. Они обвиняли его в расколе, в безрассудном и неправильном употреблении монастырских денег, в притеснении сестёр. Кончилось дело тем, что несмотря на доказанное отсутствие вины, по предписанию Св. синода о. Зосима должен был покинуть монастырь и уехать из Тобольска в Москву. Он выполнил предписание лишь после кончины о. Василиска, которому было 90 лет.
Следом за ним уехали его племянницы и ещё 20 сестёр. Приехав в Москву, о. Зосима посетил своего неизменного покровителя, архиепископа Московского, Филарета, и рассказал ему о своих злоключениях. Владыка дал ему прибежище в Чудовом монастыре, где он получил письмо от сестёр из Казани. Куда поместить их, когда они придут? Этот вопрос не давал покоя. Старый архимандрит Симоновский познакомил его с вдовой Бахметевой 60 лет. Старец Зосима поклонился ей в ноги со словами: «Христа ради, дайте убежище двадцати двум девицам, странным и бедным, посвятившим себя Богу, но не имеющим где голову преклонить». Бахметева в Москве владела двумя домами, один из которых решила целиком отдать монахиням. Для большего уединения она приказала обнести этот дом тесовой оградой. Сёстры приехали в феврале 1826 года, когда по случаю предстоящей коронации императора Николая I в Москву стало съезжаться множество народа.
