Масштабы этого явления не имеют значения. Ничтожно малое в первооснове неотличимо от бесконечно большого. Хотелось бы, правда, верить, что «эффект Адамса» будет срабатывать и на уровнях, отличных от тех, на которых некоторые виды частиц беспрепятственно проникают в подпространственную сферу и обратно. Тут главное, попасть в резонанс струны и вытащить из многомерной свертки хотя бы ничтожнейшую часть ее энергии… Конечно, там, где речь идет о вероятностных процессах, нет гарантии, что всё удастся сразу. Нельзя исключать и отрицательный результат, но об этом лучше не думать…
17 мая
Наконец свершилось то, о чем я мог мечтать. Закончена работа над Rl-синтезатором, важнейшим узлом, точнее сказать, сердцем преобразователя.
Сложные, противоречивые чувства одолевают меня сейчас. Всё смешалось: и радость победы, и ужас от пережитых во время пробного запуска картин, и непонимание смысловой завязки жуткой символики, проглянувшей сквозь краешек приоткрывшейся завесы, и непреклонная решимость идти дальше, до конца, каким бы он ни был…
В последние дни я страшно волновался. Надеялся и отгонял надежду, сомневался и давил сомнения, с нетерпением и в то же время с боязливым трепетом ждал решающей минуты…
Итак, вчера поздно вечером, закрывшись в лаборатории, мы с Агуарто запустили ускоритель. Эффект оказался настолько потрясающим, что я, честно говоря, до сих пор нахожусь в прострации, а мой ассистент после случившегося долго не мог оторваться от кресла, где так и застыл с вытаращенными глазами и разинутым ртом. Никогда еще я не испытывал такой леденящей жути, как в тот момент, когда передо мной вдруг открылась картина немыслимого апокалипсиса, настолько непохожая на всё то, что раньше приходилось видеть, что я почувствовал, как нервы мои не выдерживают и готовы вот-вот оборваться. Странное дело, я не мог даже шелохнуться, чтобы оградить себя от сатанинского, поистине исходящего откуда-то свыше наваждения… Раньше мне казалось, что я уже испытал всё, готов ко всему… Не боялся и самой смерти. Да что там смерть! То, что я увидел, показалось мне страшнее смерти…
Теперь, когда я привел в порядок мысли, настало время задуматься. Восстанавливая в памяти ход событий, я всё больше убеждаюсь в непредсказуемости испытаний. Вот оно, необычное — рядом, куда ни глянь! Сумей только разглядеть его, воссоздать, ощутить присутствие чудодейственных сил, которые существуют сами по себе и существовали всегда, как нечто само собой разумеющееся и неизменное. Но попробую изложить всё по порядку в той последовательности, как оно происходило…
Мерное дыхание ускорителя окончательно рассеяло раздиравшие душу сомнения. Подключив компьютер и установив на холостой режим генератор Rl-частиц, я еще раз проверил состояние накопителя новообразованных продуктов — дабл-каптора — подготовил основные и вспомогательные мишени, после чего вывел на максимум напряженность поля в контуре.
Системы работали нормально. На табло дисплея размеренно чередовались колонки контрольных цифр. Индикаторы один за другим сообщали о готовности преобразователя принять нагрузку.
Агуарто с неизменным стаканом устроился в стороне так, чтобы не мешать, и с любопытством следил за моими манипуляциями.
Мигнул и ровно загорелся последний сигнал. На мгновение у меня пересохло в горле. Наверное, надо было подождать, не торопить события. Но прежде чем я успел сообразить, что к чему, рука нащупала на пульте клавишу включения синхронизатора и нажала ее…
Всё! Пути к отступлению не было. Пушка накопителя частиц готова была в любой момент выплюнуть первую порцию новообразованной материи и либо разнести нас в клочья, либо превратиться в грозного, но усмиренного зверя.
Обостренным до предела чутьем я одновременно воспринимал работу всех блоков, пытаясь выявить малейший сбой. В лаборатории стало темно. Теперь вся мощность электрической сети расходовалась на преобразователь, а лампы освещения едва тлели. Усилилась вибрация пола. С бешеной скоростью закрутились цифровые круги на экране, сигнализируя о приближении критического момента.
От меня уже ничего не зависело. Но всё равно каждой клеточкой, каждым мускулом я старался помочь моему электронному дублеру, хотя и знал, что при способности производить триллионы операций в секунду он обладал практически мгновенной реакцией.
И тут я сделал то, чего сам не ожидал. У меня вдруг появилось непреодолимое желание заглянуть в камеру.
Не в силах сдержать искушение, я как безумный стал срывать фиксаторы. И вот тут-то всё началось…
Крепление подалось, и через толстое, почти непрозрачное стекло полыхнуло ослепительным огнем. Отшатнувшись, я инстинктивно заслонился. На какое-то время глаза перестали видеть, но перед этим успели зафиксировать плазменный шар. Ослепление прошло, но первым делом обнаружилось, что лаборатория странно преобразилась. Присмотревшись, я с ужасом обнаружил, что многие из окружающих предметов стали источать фосфоресцирующий свет. Я взглянул на Агуарто и похолодел. Его черты до неузнаваемости изменились. Передо мной сидел совсем другой человек. Да и человек ли вообще?! Он тоже светился, а кожа на его голове и руках стала полупрозрачной. Я отчетливо видел кость черепа с ясно проступающими на нем линиями венечного и сагиттального швов. Это был живой скелет, сжимавший в членистых фалангах стакан с жидким фосфором… Жуткий символ смерти, еще более отвратительный и безобразный из-за ощеренных в ухмылке зубов, всё больше прораставших сквозь мышечную ткань и утративших четкость очертаний губ.
Скелет зашевелился, глухо вскрикнул и стал тыкать пальцем в мою сторону. Сперва я подумал, что Агуарто напуган необычным свечением. Взглянул на себя. Увидел свои же выступающие кости и понял, что выгляжу не лучше…
И всё же я догадался: причина не во мне. Костлявый палец показывал дальше, за мою спину, на синтезатор, где происходило нечто такое, что даже по выражению черепа Агуарто нетрудно было догадаться, как ему страшно.
Охваченный тем же приступом, я едва не задохнулся и отпрянул. До сих пор не могу без содрогания вспоминать те несколько самых убийственных мгновений. На фоне мертвенно-зеленого свечения, оттуда, где только что бушевало неземное пламя, появился и стал разбухать симметричный черный крест. Он висел в воздухе, ни на что не опираясь, и центр его находился на уровне моей груди, как раз напротив смотрового отверстия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
