тюрьму по ложному обвинению. Ее подозревают в соучастии в убийстве княжича Претич-Дунайского, поскольку она вызвала его запиской на место убийства. Но сама Динка нож в него не вонзала. Это сделал другой. И мне даже назвали его имя – Ной Гусиньский. Он учился в одной группе с Торвальдом Осбертом, но странным образом пропал после практики на кладбище несколько дней назад. Пропал и… и все? Вот еще вопрос. А почему никто не поднял тревогу по поводу исчезновения студента? Почему его никто не ищет? Или всем не до него, или его кто-то покрывает? Кто, как не тот самый «наставник»? Ох, как все запуталось…
Но я должен найти Ноя Гусиньского. Живым или мертвым. Он – виновник. Если я предоставлю его на суд Инквизиции, если получу от него признательные показания – от него самого или от его духа – то с Динки будут сняты все обвинения! Да, вместо нее будет осужден другой, но – истинный виновник. А моя девочка, моя маленькая подружка вернется к нормальной жизни. И, может быть, сумеет простить Торвальда, который ее почти предал…
Ладно, пусть эти двое сами между собой разбираются. В конце концов, у каждого из нас за спиной есть тень, которая не дает покоя. Мне главное – сделать все для того, чтобы у них был шанс.
Что там говорил дух Дануси Будрысайте? Она описывала дом, в котором прячется Гусиньский. Кинувшись к столу, торопливо набросал на клочке бумаги приметы. Заброшенный дом, лопухи с крапивой… покосившаяся дверь – не слишком-то точная примета. А вот конек на крыше и то, что он на третьем повороте направо – это уже адрес точный. Доберусь за полчаса.
С этой мыслью, держа бумажку перед собой, как лозу для отыскания воды, вышел в коридор и направился к выходу.
Во второй половине шестока занятия уже закончились. Лишь кое-где еще сидели энтузиасты – или те, кто срочно досдавал зачеты и пропуски. Перед экзаменами такого не будет – тогда отстающие будут заниматься чуть ли не до ночи и бегать за профессорами: «Ну, примите зачет! Ну, что вам стоит? Ну, спросите меня о чем-нибудь! Я учил! Я знаю…» Но это будет только через месяц. Пока коридоры второго корпуса как вымерли. Лишь два студента и какой-то аспирант попались на пути. Я не обратил на них внимания.
Я не обратил внимания даже на окрик – так торопился к выходу. И даже вздрогнул, когда меня сзади весьма непочтительно дернули за локоть:
- Уф… коллега Груви! Почему я должен за вами бегать?
Меня остановил сам Рихард Вагнер.
- Куда вы собрались?
- По делам. Занятия я закончил, могу идти, куда хочу.
- Сначала вы должны пройти со мной.
- Куда?
- К ректору. К вам пришли.
Хм. Это было интересно. В последнее время ко мне часто приходили разные люди. Меня так и подмывало спросить, кому я так срочно понадобился на сей раз, но что-то удержало от вопросов. Это ведь не друзья или родные пришли. У меня в Зверине не так много народа, кому я небезразличен. Кроме Динки и пра Михаря, практически никого…
- Ладно, идемте.
Раздумывая, что такого мог мне сказать пра Михарь и почему для этого понадобился такой официоз, направился по пятам за магистром Вагнером. Ноги совершали привычную работу, и голова работала тоже. Я ведь уже говорил, что мне лучше думается на ходу?
Магистром…
Рихард Вагнер – магистр. Неофициально, поскольку сие звание дается только после сорока лет, но по уровню силы – несомненно. А тот, кто накладывал чары подчинения, тоже магистр. Он молод, амбициозен, силен, пользуется авторитетом у студентов – это я успел заметить уже давно, просто наблюдая за тем, какими глазами они провожают заместителя заведующего кафедрой. Особенно девушки. И он куратор…
- Простите, а кто куратор группы, в которой учится Торвальд Осберт?
Вагнер обернулся на ходу.
- Мастер Кунц. По моему совету.
- Вот как? Но он же только мастер, несмотря на… возраст? – насколько понимал, мастер Кунц был самым слабым из преподавателей кафедры некромантии.
- Мастер… я считаю, что ему это надо… для общего развития и не только…
- Для карьеры?
- Да.
- Меня интересует сейчас не столько Торвальд Осберт, сколько его соученик, Ной Гусиньский. Вы его знаете?
- Да.
- И вы знаете, где он находится?
- Разумеется. Отпущен домой в связи с семейными обстоятельствами. Уехал рано утром, практически с занятий…
Как так – рано утром? Я ведь точно знаю, что студент Гусиньский исчез ночью, вскоре после полуночи. Он не пришел с занятий. Я там был, я видел… вернее, не видел… Да что происходит-то?
- Все потом, коллега, - Вагнер слегка сжал мое плечо. – Мы пришли.
Глава 18
ГЛАВА 18.
Дверь в кабинет ректора призывно распахнулась при нашем приближении. Понурый секретарь замер на пороге, потом тихо и печально кивнул и отступил в сторону, широким жестом предлагая мне пройти внутрь и второй рукой задерживая Вагнера. Часто секретарями становились бывшие студенты, которые искали не столько работы, сколько теплого местечка. В большинстве своем они не отличались хорошими оценками и большими знаниями, и кроме как в секретари или сторожа им некуда было податься. С другой стороны, мой приятель Рудольф Панда имел лучшие оценки, чем я, но предпочел непыльную работенку в секретарях у самого Бруно Черного…
Кивком поблагодарив секретаря – у меня когда-то были все шансы стать одним из них! – я переступил порог…
… и замер.
- Что же вы встали, мастер Груви? – сладко улыбнулся мне бессмертный и бессменный ректор от своего стола. – Проходите. Мы вас давно ждем…
Его гости приветствовали меня сухими поклонами.
Инквизиторы.
И не просто инквизиторы, а Надзирающие.
Есть, знаете ли, в нашем ордене деление – рядовые инквизиторы, каким мог бы стать ваш покорный слуга, наставники, дознаватели, надзирающие, экзорцисты, служители. У каждого своя роль, свои права и обязанности. Надзирающим когда-то был пра Михарь, переквалифицировавшийся в наставники исключительно из «любви» к автору сих строчек. Мол, жалко парня, пропадет… А эти…
Судя по тонкой черной каемочке, оттенявшей широкую алую полосу отделки, это были так называемые Псы. На их медальонах действительно была выгравирована оскаленная песья морда. Именно они колесили по городам и весям, выискивая нарушения закона. Они же следили
