Что удивляет и требует дальнейших объяснений - это голосование царя Агиса за осуждение Павсания. Ведь несколькими месяцами ранее, летом 403 г., он поддержал решение о посылке Павсания в Афины. Гипотетически можно предположить, что причиной враждебности Агиса к Павсанию было нарушение последним их принципиального соглашения, заключенного перед афинской акцией. По-видимому, не случайно на всех действиях Павсания в Афинах лежал налет таинственности. Ему приходилось скрывать свои планы не только от Лисандра и его сторонников, но и от своего союзника, царя Агиса. Очевидно, Павсаний в Афинах действовал вопреки предварительной договоренности. Агис был готов поддерживать Павсания, но до определенного предела. Коллегу Павсания, скорее всего, не устраивало восстановление им демократии023_116. Доказательством того, что на Павсания в 403 г. нападали именно за его внешнюю политику, является второй суд над ним в 395 г. Восемь лет спустя Павсанию снова инкриминировали его либерализм по отношению к афинской демократии (Xen. Hell. III, 5, 25).
Такое радикальное расхождение во взглядах на судьбу Афин внутри правящей элиты - знак того, что Спарта уже начала погружаться в полосу политической нестабильности. Налицо конфликт, затронувший все властные структуры. Даже в герусии не было единства. Она раскололась ровно пополам в вопросе о виновности или невиновности Павсания.
В чем были принципиальные расхождения участников конфликта? Лучше всего мы представляем себе позицию Лисандра. Во внутренних делах Лисандр и его сторонники выступали за смягчение слишком строгих законов, приписываемых Ликургу, особенно в той их части, которая касалась запрета на хождение в стране иностранной валюты. Создаваемая Лисандром держава никак не сочеталась с консервативными устоями ликургова космоса. Сохранить и то и другое без каких-либо радикальных изменений было невозможно. Но ни правящая элита, ни общество в целом не проявляли готовности к столь радикальным переменам. Скорее наоборот, сразу же по окончании Пелопоннесской войны в Спарте победила реакция. Большая часть общества, напуганная слишком быстрыми переменами во всех областях жизни и отлученная от дележа военной добычи, предпочла возвращение к традиционному укладу и порядку.
Анализ расстановки сил перед посылкой Павсания в Афины и дальнейший суд над царем демонстрируют раскол правящей элиты спартанского общества на несколько враждующих между собой группировок. Сравнительная неактивность спартанцев за границей в ближайшие семь лет после 403 г. объясняется тем, что существующие политические течения в Спарте сплелись в сложный и противоречивый клубок. Ни одна из враждующих между собой группировок не была способна эффективно контролировать положение и обеспечивать преемственность политических решений. По-видимому, наличие нескольких политических течений и острая борьба между ними помешали Спарте выработать постоянное направление во внешней политике после 404 г.
Во всех известных нам конфликтах ближайшего после 404 г. десятилетия непременно будут участвовать Лисандр и Павсаний, занимая каждый раз диаметрально противоположные позиции. Так, в 399 г. Павсаний принял участие в споре о престолонаследии на стороне Леотихида. Для Павсания было жизненно важно не допустить на трон Агесилая, чья дружба с Лисандром была общеизвестна. Только этими соображениями объясняется та поддержка, которую он оказал сыну Агиса - Леотихиду023_117. Правда, на этот раз верх одержали Лисандр и Агесилай. Великие мастера интриги, они сумели помешать законному наследнику Леотихиду занять трон своего отца (Xen. Hell. III, 3, 1-4; Nepos. Ages. 1; Plut. Lys. 22; Ages. 3; Paus. III, 8, 5).
Кроме участия царя Павсания в споре о престолонаследии, его политическое влияние в данные годы, возможно, прослеживается и в том, что Спарта не обратила внимания на две акции, которые имели место в 401 г.: захват фиванцами Оропа и инкорпорация афинянами Элевсина (Xen. Hell. II, 4, 43; Diod. XIV, 17, 1-3).
Политическая карьера Павсания закончилась в 395 г. самым неожиданным образом. Он был послан во главе спартанской армии против Фив, но прибыл туда лишь после битвы при Галиарте, в которой Спарта потерпела поражение, а Лисандр погиб (Xen. Hell. III, 5, 21-24). По возвращении домой Павсаний вторично был привлечен к суду, причем ему припомнили не только новые, но и старые грехи и заочно приговорили к смертной казни (Xen. Hell. III, 5, 25). Сам факт суда и строгость приговора уже в древности породили слухи, что Павсаний умышленно опоздал, чтобы погубить своего политического противника. Как бы то ни было, в суровости приговора можно видеть уступку многочисленным поклонникам Лисандра, которые наверняка требовали самого сурового наказания для Павсания. Но решимости казнить царя у общества в целом, по-видимому, не было. Надо думать, что власти сквозь пальцы смотрели на бегство Павсания в Тегею, где он и провел десять последних лет своей жизни, пребывая в качестве молящего о защите в святилище Афины Алеи (Xen. Hell. III, 5, 25-6; Diod. XIV, 89, 1; Plut. Lys. 28-29).
Находясь в изгнании, Павсаний, по-видимому, занялся литературным творчеством и уже с помощью пера попытался осмыслить причины своего политического поражения. В этой попытке прибегнуть к силе письменной традиции для прокламации своих идей Павсаний опять-таки был схож с Лисандром. В стране, давно уже лишенной своих поэтов и прозаиков, сам факт обращения бывших политических лидеров к сочинительству заслуживает пристального внимания023_118.
Разберем существующую традицию. У Эфора мы находим сообщение, что Павсаний был автором какого-то исследования о конституции Ликурга (ap. Strab. VIII, 5, 5, p. 366). Однако текст этого отрывка у Страбона сильно испорчен, и поэтому столь различны его интерпретации. В лучшей рукописи Страбона - Парижском кодексе конца XIV в. (А) - это место имеет много лакун, приблизительно по 15 букв в каждой строке. Эд. Мейер в своих штудиях о царе Павсании приводит сохранившийся рукописный текст данного фрагмента Эфора лишь с теми добавлениями, которые, по его мнению, вполне надежны023_119. Однако ему еще не был известен Ватиканский палимпсест, что в какой-то мере повлияло на его взгляды относительно политической направленности трактата Павсания.
Открытие и издание в конце XIX в. Ватиканского палипмсеста (V), датируемого приблизительно 500 г. и содержащего отрывки Страбона023_120, позволило не только восстановить некоторые спорные места, но и отчасти пересмотреть всю нашу традицию о политической направленности трактата Павсания.
Приведем полный текст этого отрывка по изданию Ф. Якоби (FgrHist 70 F 118, 23-26), с теми исправлениями, которые были внесены туда издателем с учетом новых данных: PauМsanivan te, tw'n Eujrupwntidw'n ejkpesovnta uJpo; th''" eJtevra" oijkiva", ejn th'i fugh'i suntavxai lovgonМ kata; tw'n LМukouvrМgou novmwn, o[nto" th''" ejkballouvsh" oijkiva", ejvn w|i kai; tou;" crhsmou;" levgei tou;" doqevnta" aujtwiМ ajp j +ejgМkwmivwn pleivstwn.
Вот перевод этого отрывка у Г. А. Стратановского: "Павсаний, после того, как он был изгнан вследствие ненависти к нему Еврипонтидов - другого царского дома, в изгнании сочинил речь о законах Ликурга (который принадлежал к дому, изгнавшему Павсания); в этой речи он говорит об оракулах, данных Ликургу относительно большинства законов".
Выражения "вследствие ненависти" в тексте нет. Оно добавлено издателями, в частности Эд. Мейером, для лучшего понимания текста023_121. Перевод не совсем понятного и испорченного выражения, замыкающего данный отрывок - ajp j + ejgМkwmivwn pleivstwn, представляет собой версию русского переводчика Страбона - Г. А. Стратановского.
Предлог katav перед именем Ликурга в Ватиканском палимпсесте023_122 требует от нас перевести это место следующим образом: "Павсаний... сочинил речь против законов Ликурга"023_123.
Эд. Мейер и К. Ю. Белох полностью отвергают идею, что Павсаний мог выступить с критикой законов Ликурга, но руководствуются они при этом диаметрально противоположными соображениями.
По словам Эд. Мейера, "гипотеза, что Павсаний написал сочинение против Ликурга, не может быть правильной. И как согласуется подобное сочинение с характером Павсания, главного противника Лисандра, сторонника честной политики, царя, который помешал расправе над Афинами... и спас мантинейских демократов от смерти, а Спарту от позора? Разве мог этот Павсаний написать поносное сочинение о Ликурге, который честность и исполнение долга сделал высшей заповедью, на законах которого зиждилась также власть царей? Сочинение не против Ликурга, а в его защиту написал Павсаний: от государства, которое отправило его в изгнание и которое попрало старый порядок, он апеллировал к законодателю, которому это государство было обязано своей мощью". Мнение Эд. Мейера о Павсании, как нам кажется, несет в себе явные черты идеализации023_124.
Наоборот, К. Ю. Белох в отличие от Эд. Мейера склонен видеть в литературных упражнениях Павсания лишь попытку хотя бы заочно объясниться с властями и добиться разрешения вернуться на родину023_125.
