– Ну, разве что вот это, – сказала она и, приблизившись, с размаху ударила Кантора по лицу с такой силой, что чуть запястье не вывихнула. И тут же еще раз, по другой щеке. Он встряхнулся, закрыл глаза и сказал:
– Еще.
Саэта обрадованно продолжала старательно лупить его по щекам, пока Кантор не сказал «хватит».
– Ну как? – спросила она, заглядывая ему в глаза. – Лучше?
– Ох, Саэта… – мотнул головой Кантор. – Спасибо. То, что надо. Давай выйдем на пару минут на улицу.
– Зачем? – подозрительно спросила она. Не хватало только, чтобы Кантор взял и сбежал на поиски этой сволочной ведьмы, как часто делали не до конца заколдованные жертвы.
– Там холодно, – пояснил Кантор, поднимаясь. – Хочу постоять на морозе, подышать воздухом, в снегу поваляться… Чтобы прийти в себя. Только обязательно сходи вместе со мной. Я… – он замялся и растерянно посмотрел на нее. – Я боюсь оставаться один. Дай мне руку.
– Пойдем, горе ты мое… – вздохнула Саэта. – Оденься хоть.
– Не надо, – возразил Кантор. – Чем холоднее, тем лучше.
Они спустились по деревянной лестнице на первый этаж и вышли на высокое крыльцо. Саэта сразу же окоченела – на улице действительно был мороз, и воздух был настолько сухой и колючий, что им даже трудно было дышать. Кантор этого будто не замечал. Он закрыл глаза и несколько раз вдохнул полной грудью, зачерпнул пригоршню снега и погрузил в него лицо.
– Хорошо! – блаженно зажмурился он и стал расстегивать камзол.
– Ты что делаешь? – спохватилась Саэта. – Простудиться хочешь?
– Лучше простудиться, чем сойти с ума, – резонно заметил Кантор, сбросил камзол и, легко перепрыгнув через перила крыльца, нырнул в сугроб. Саэта подумала, что тут, пожалуй, налицо и то и другое. Только простудится он завтра, а с ума уже сошел. Этот поморский снег в руках невозможно держать, пальцы отмерзают, а он в него весь окунулся… Это в своем уме надо быть, чтобы такие вещи делать? Она перегнулась через перила и крикнула:
– Вылезай! Сейчас же вылезай! Подхватишь лихорадку, сляжешь, как ты работать сможешь? А пока будешь болеть, она опять убежит, и будем за ней гоняться, пока не состаримся.
Кантор выбрался из сугроба и поднялся на крыльцо, на ходу обтирая лицо снегом.
– Не бойся, – сказал он. – Не простужусь. Я даже в проруби купался когда-то, и ничего.
– Что такое «прорубь»? – вздохнула Саэта. – Какая-то местная речка?
Кантор улыбнулся и объяснил.
– А что, там действительно можно купаться? Холодно же, – пожала плечами Саэта.
– Можно, – кивнул Кантор. – Ладно, пойдем назад. Я уже в порядке. Еще водки выпью, и все будет прекрасно.
– Нет же водки, – напомнила Саэта.
– Тут на первом этаже есть трактир.
Купив водки и сменив мокрую от снега одежду, Кантор первым делом выпил, затем, как обычно, улегся на живот поперек кровати, поставил перед собой на стул бутылку и закурил. Он почти полностью пришел в себя, и только по тому, как часто и нервно он затягивается, можно было догадаться об этом «почти».
– Ну, рассказывай, – сказала Саэта, налила себе тоже и присела к столу. – Что случилось? И как это было?
– Я понял, как она это делает, – сказал Кантор. – Даже видел золотую паутину, чтоб она провалилась. Она просто смотрит. Так действует ее взгляд. К ней надо подходить сзади и… не знаю… глаза завязывать, что ли… Чтобы не смотрела. И руки связывать обязательно, мало ли как она еще колдовать умеет. Ну и, само собой, ошейник.
– А как ты увидел паутину? Ты умеешь видеть?
– Иногда, – уклончиво ответил он. – Сегодня я ее видел очень четко. Как она возникает и летит.
– Если видел, как же ты в нее влез? Чего тебе на месте не стоялось? Она бы пролетела мимо.
– И накрыла бы Симеона.
– Ну и что? Тебе так необходимо было общество этого князя, что ты закрыл его собой? Как ты додумался? Ты мог загубить всю операцию… Ты же профессионал!
– Может быть, – Кантор тяжело вздохнул и опустил глаза, – но еще я человек. Ни о чем я не думал. Не было времени, чтобы думать. Может, я хреновый профессионал, может, нарушил траханые инструкции, но не мог я стоять, когда у меня на глазах убивают моего друга, пусть даже я его не видел шесть лет.
– Так это… – догадалась Саэта. – Это о тебе он все время говорил? Это тебя он так старательно ищет? И он тебя не узнал?
– Я так изменился, что меня родная мать не узнала бы, если б увидела. Ты ведь тоже не узнала… Хотя видела не раз. А я его сразу узнал. Мы были очень близкими друзьями. Я обязан ему жизнью. Мы клялись в вечной дружбе и смешивали свою кровь по местному обычаю. Не мог я стоять и смотреть, как его убивают, пусть даже десять операций из-за этого провалится. Можешь доложить полковнику, если вернемся, пусть пожалуется Амарго, пусть меня отстранят от работы и переведут в полевой отряд, это не важно.
– Очень мне надо кому-то что-то докладывать! – проворчала Саэта. – Это твои личные проблемы, сам и докладывай, если считаешь нужным. Все равно Амарго тебя в полевой отряд не отправит, разве что сам попросишься. В охрану переведет или еще куда, но не в полевой отряд. Ты же его любимчик.
– Как и ты у Гаэтано, – не остался в долгу Кантор.
– Гаэтано меня оберегает из-за того, что я ему вроде как вместо той дочери, что погибла на вилле Сальваторе. Я его могу понять. Ты, наверное, тоже.
– Могу, – согласился Кантор. – Хотя у меня никогда не было детей. Но и понять Амарго тоже можно. В той группе, с которой я должен был уйти, была его семья. Это я узнал уже потом. Если бы я раскололся, их бы схватили. Я не сказал ничего, и все смогли благополучно переправиться через границу. Амарго чувствует себя в долгу, потому он и носится со мной, как квочка с яйцом. Он вытащил меня из застенков, таскал по врачам и прочим целителям, очень не хотел брать в боевики, но, когда я настоял, сам меня учил. И, если я с этой операции не вернусь, он точно Тортилье не простит.
– А припадки у тебя тоже с тех пор? – со вздохом спросила Саэта.
Кантор улыбнулся.
– А припадки мой коронный номер для создания суеты и суматохи. Что я, по-твоему, должен был стоять и спокойно ловить эту паутину? Надо было как-то эту стерву припугнуть, вот я и устроил весь этот цирк. Заодно и Симеона убрал из зала. Никого другого ты не могла попросить о помощи, он один там понимал по-мистралийски.
– Ну ты артист… Да тебе никакого Огня не надо с таким талантом.
– Для этого особого таланта не требуется. – Кантор залпом выпил еще полстакана и нервно затянулся. – Гораздо сложнее было лежать и не двигаться, пока вы везли меня домой и укладывали в кровать. Я ведь действительно чуть не сошел с ума за это время. Ох и сука, трахни ее дракон… Кстати, ты ее так и не узнала?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
