– Я – «Байкал»! – внезапно взревели тонфоны. – «Анарда», слышу ваш позывной! Кто на приеме?
Аганн убавил громкость, взглянул на Андрея.
– «Анарда» – «Байкалу», – проговорил Андрей. – На приеме Тобольский. Салют, капитан!
– Салют, шкип! – Голос Валаева потеплел. – Чертовски рад тебя слышать.
– Взаимно, Ярослав, взаимно! Как дела на разгрузке?
– Кое-как. Здешних приемщиков ты знаешь. Одним словом – провинция. – Валаев вздохнул. – Но послезавтра «люстру» – в руки экзоператорам, а тебе – добро пожаловать на «Байкал». Масс-центровку проведут под твоим руководством. Соскучился?
У Андрея чуть было не вырвалось чистосердечное «да, очень», но, вспомнив Копаева, он вовремя притормозил язык:
– Да… как тебе сказать? Здесь скучать не приходится.
– Что у вас с радиосвязью? В эфире паника: все поголовно встревожены вашим молчанием. Говорят, там Пятно у вас объявилось какое-то ненормальное?
– Облако белесого тумана. Слишком круглое такое облако… Не идеально круглое, потому что края кое-где оплывают, но все равно – слишком. Я думаю, это оно влияет на радиосвязь.
– Мы взяли его телефотерным увеличением. Мне эта штука напоминает круглую льдину.
– А мне – пудинг. Хорошо отформованный грандиозный пудинг. Хватит на всех. Для всего человечества, как сказал бы один мой знакомый.
– Чего только не выдумает мать-природа… Кстати о человечестве. Тут специалисты по лунам страшно взволнованы, пылают желанием взять у вас интервью. Одного едва успокоили – нервы у парня сдали. Из-за этого Пятна, говорит, мою диссертацию теперь к чертям в болото. Жалко его, хороший такой человек, молодой – и уже, понимаешь, с запятнанной диссертацией… Ну, до встречи? Привет Аганну. Передаю канал селенологам. Будь здоров!
– Общий привет, – процедил Андрей вместо привычного «Салют!». Специально для Аверьяна.
– Титан-орбитальный – Япету. Мы вас тоже приветствуем, Андрей Васильевич! Вас и капитана «Анарды» Аганна. Если вы ничего не имеете против, мы хотели бы войти с вами в контакт по поводу фог-объекта – он же Дым-диск, он же Гранд-пудинг и он же Пятно на Япете.
Это был голос Максима, и новый голос Андрею не очень понравился. Этакая жесткость интонаций под сиропчиком снисходительной вежливости.
– «Анарда» – Титану. С кем имею?..
– Постоянный член ученого совета Сатурн-системы Март Аркадьевич Фролов к вашим услугам. Мы с вами почти ровесники, предлагаю называть друг друга по имени.
– Согласен. Борис Аркадьевич Фролов вам случайно не родственник?
– Вполне может быть. Родственников – тьма.
Андрей опешил.
– Знавал я вашего брата… Если это он и… если это вас хоть капельку…
– Андрей, если вы ничего не имеете против, сейчас меня много больше волнует Пятно.
– Против я ничего не имею, хотя и не совсем улавливаю, что от меня требуется.
– Ваши впечатления. Как результат визуальных наблюдений.
«Напористый малый», – подумал Андрей, взглянул на часы и добросовестно выложил свои впечатления. Результаты – это он и сам сознавал – были скромные и удовлетворить постоянного члена ученого совета Сатурн-системы не могли.
– Это все. Наверняка я мало прибавил к тому, что вы наблюдаете на экранах телефотеров.
– Увы, да, – согласился постоянный член. – Но пусть это вас не смущает. Мы дадим вам несколько полезных указаний, которые помогут вашей группе собрать о Пятне дополнительную информацию.
Андрей на мгновение онемел.
– Послушайте, Март!.. О какой группе идет речь?
– Ну, положим, на танкере вы не один.
«Лучше бы я был один», – подумал Андрей, разглядывая остроносый профиль Аганна. Экзот тоскующе водил глазами по сторонам, ерзал в кресле и, страдальчески морщась, то и дело потирал затылок – словно перспектива получить ценные указания отозвалась у него приступом головной боли.
По затянувшейся паузе Март, видимо, понял, что взял неправильный тон, и добавил:
– Ваши возможности, да, ограниченны. Однако бездействие, согласитесь, недопустимо. Давайте вместе обсудим, как быть.
– Благоразумнее командировать сюда специалистов, более сведущих в вопросах проблемной селенологии, чем я и Аганн.
– Безусловно. Готовится к старту люггер «Виверра» с десантниками и селенологами на борту. Но где гарантия, что до прихода «Виверры» Пятно не исчезнет так же внезапно, как появилось? В его стабильности я, например, далеко не уверен. А люггер в лучшем случае прибудет к вам через сутки.
– Я вам сочувствую.
– Тронут. Кстати, сочувствие, как и любой благородный металл, можно отлить в конкретную форму.
Только теперь Андрей осознал масштаб столкновения интересов ученых и функционеров МУКБОПа. С приходом люггера заповедно-тихая обитель заповедно-экзотических тайн мигом перевоплотится в орбитально-десантное общежитие. И никакие запреты МУКБОПа ведь не помогут…
– Март, как вы эту «конкретную форму» себе представляете?
– Как сумму технических средств, которые есть у вас на борту и которые необходимо задействовать в целях оперативной разведки Пятна.
– Во избежание возможных недоразумений я подскажу вам, чего на борту у нас нет. У нас нет разведывательных флаинг-станций автономного действия, нет флаинг-зондов. Нет даже специализированных программ для многозональной локации. Я уж не говорю о полном отсутствии всякого присутствия исследовательских навыков у меня и Аганна.
– У вас есть драккар.
«Ну конечно, – подумал Андрей, – так и прыгнул я тебе на Япет – пятки вдали засверкали». Заметив, что все еще держит в руках пустую бутылку, он бросил ее на сиденье капитанского ложемента, сказал:
– Вот с этого и надо было начинать – с уговоров нарушить все писаные и неписаные правила десантных разведопераций.
– Всю ответственность я беру на себя.
– Идите вы со своей ответственностью!.. – вдруг вмешался Аганн. – Будто бы вам невдомек, чем пахнет проклятый кругляк на Япете.
– Нет, почему же, – обеспокоенно возразил Март. – Обдумываем кое-какие догадки. Кстати, именно это вынуждает нас…
Аганн не стал его слушать:
– Мало вам одного Оберона? Хотите заиметь второй? До свидания. – Поднимаясь из кресла, он попутно выключил автоматику Ф-связи, окинул взглядом неприятно вдруг онемевший сфероэкранный простор системы Сатурна.
– Ты имел в виду оберонский гурм? – ошарашенно спросил Андрей. – Пятно на Япете – гурм?..
– Нет. Но это прелюдия к гурму.
– С чего ты взял?..
– Чувствую. Как? Тебе не понять.
Аганн приблизился к штурм-ложементу и, словно не зная, куда деть свои беспокойные руки, заложил их в карманы. Андрей близко увидел его измученные глаза.
– Пока не понять, – добавил Аганн.
– Но луч, который ударил мне в спину, не мог исходить от Пятна. В этот момент Пятно было где-то за горизонтом.
– Да, это странно… Впрочем, какая разница откуда? – Обернувшись через плечо, капитан посмотрел на белую полосу у горизонта. – Вот тебе и Мертвец-в-Простыне…
– Зачем вырубил связь?
– Не хотел, чтобы тебя уговаривали. Не лезь к Пятну, ты не десантник.
– Это опасно?
– Не знаю.
– Ты знаешь, что такое гурм.
– Я знаю, что такое собственно гурм. Но что собой представляет Пятно – не имею понятия. Чувствую только, что эта круглая туча – зародыш будущей грозы. Туман на Япете – это первая стадия… какой-то подготовительный процесс, который, судя по Оберону, в конце концов завершается серией гурмов.
– Сколько времени может длиться этот процесс?
– Кто знает… Годы? Месяцы? Дни? До тех пор, по-видимому, пока не исчезнет туман. Опять же судя по гурмам на Обероне. Во всяком случае, погибший во время последнего гурма экипаж «Леопарда» никакого тумана уже не застал. И мы не видели ничего похожего на здешний «пудинг». Ни в районе Ледовой Плеши, где потом сработала западня, ни в каких-либо других районах поверхности планетоида. Конечно, туманных пятен специально мы не искали, но пропустить даже самое маленькое не могли. В поисках обломков «Леопарда» телефотеры «Лунной радуги» обшарили на Обероне каждый квадратный метр. И в том, и в другом смысле планетоид был девственно-чист. Понимаешь? Чист. Абсолютно!..
Андрей смотрел на руки рассказчика. Они все время были в движении. За разговором экзот, должно быть, не замечал, как суетливо вели себя его руки. Он нервозно засовывал их на всю глубину карманов, нервозно вытаскивал, закладывал за спину, поднимал к голове, щупал шею, затылок или судорожно складывал на груди. А когда он, нервно жестикулируя, разводил руки в стороны, перед глазами Андрея едва ли не с физической ясностью возникало ночное видение – тень многорукого «пианиста»… Да и ноги Аганна не стояли на месте – притоптывали, переминались, словно ему жгло ступни. Все у него ходило ходуном – ноги, руки, плечи… Наконец Аганн обратил внимание на лицо своего собеседника – и растерянно смолк, необычная жестикуляция прекратилась.
