Роберт ХАЙНЛАЙН
Звездный десант
Звездный десант
Сержанту Артуру Джорджу Смиту — солдату, гражданину, ученому ...
А также всем сержантам, которые везде и в любые времена трудятся, чтобы сделать мужчин из сопляков.
1
Ну вы, гориллы! Хотите жить вечно?
Неизвестный взводный сержант, 1918 год
Перед высадкой меня всегда колотит. Меня и стимуляторами пичкали, и гипноподготовку провели, но все без толку, потому что на самом-то деле я не боюсь. Корабельный психиатр прозвонил мне все извилины и задал кучу дурацких вопросов, пока я спал, а потом сказал, что все дело вовсе не в страхе. И вообще, это — не страх, это — так, пустячок. Вроде как призовой рысак дрожит в предвкушении скачек.
Сказать мне тут нечего, в жизни не был призовым рысаком. Но факт есть факт: каждый раз я трясусь, словно барышня.
За полчаса до начала мы собрались в бросковой комнате «Роджера Янга»*, командир нашего взвода проверил нас. Собственно, он вовсе не наш командир, просто лейтенант Расжак не вернулся с последнего задания; а на самом деле он — наш взводный сержант. Если официально — сержант корабельного десанта Джелал. По национальности Джелли — наполовину турок, наполовину финн, родом он с Искандара, что возле Проксимы, а с виду — недомерок-писарь. Но я видел, как он разделался с двумя обезумевшими штафирками, такими рослыми, что сержанту пришлось подпрыгнуть, чтобы дотянуться до их воротников. А потом он треснул их лбами друг от друга, словно кокосовые орехи, и отошел в сторонку, чтобы они его не придавили, долетев до пола.
Вне службы он — вполне нормальный парень. Для сержанта, конечно. Его даже можно назвать «Джелли» в лицо, и ничего тебе не будет. Разумеется, если ты не салабон, а хотя бы разок прыгал.
Но сейчас он был при исполнении. Мы все проверили экипировку (как-никак, а речь-то о нашей шкуре, ясно?), потом исполняющий обязанности взводного нас жучил, а теперь за дело взялся сам Джелли. Морда у сержанта была прегадостная, а взгляд не упускал ни одной мелочи. Джелли остановился возле парня, что стоял передо мной, и нажал на поясе кнопку индикатора физического состояния.
— Выйти из строя!
— Но, сержант, это ж всего-навсего насморк. Фельдшер говорит...
— Фельдшеру в десант не идти! — гаркнул Джелли.— И тебе с твоей тридцать семь и пять — тоже. Думаешь, у меня время есть вести с тобой беседы перед высадкой? Выйти из строя!
Дженкинс покинул строй с несчастным и злым видом. Мне тоже было не по себе. А все потому, что лейтенант погиб — ну не повезло! — во время последней высадки, нас по цепочке всех повысили, и я стал помощником командира второго отделения. С уходом Дженкинса у меня в отделении появилась дыра, и заткнуть ее нечем. Это плохо; может статься, кто-нибудь из ребят влипнет в настоящее дерьмо, позовет на помощь, а услышать его будет некому.
Джелли не стал завершать смотр. Он сделал шаг в сторону, окинул строй взглядом и грустно покачал головой.
— Стадо горилл! — рыкнул он.— Может, если вам всем сегодня не повезет, так мне позволят начать все с начала и сколотить подразделение, какое и лейтенанту не стыдно будет показать. Да хрен там... набирают сейчас кого попало.
Он вдруг выпрямился и заорал:
— Запомните! Вы, гориллы, каждый по себе и все вместе,— влетели правительству в копеечку! Если считать оружие, броню, боезапас, прочую экипировку, обучение — я уж не говорю о жратве! — потянет на полмиллиона. Плюс еще тридцать центов — это за вас лично! Так что сумма набегает та еще.
Он с ненавистью глянул на строй.
— А потому: казенное имущество вернуть обратно! Сами вы — невелика потеря, а эти смешные костюмчики на вас денег стоят. И мне не нужны в этих нарядах герои! Лейтенанту это не понравилось бы. Дело вы знаете, идете вниз, делаете его, уши держите на макушке, чтобы не прохлопать отбой, в место сбора прибыть живо и в порядке номеров. Ясно?
Он опять на нас зыркнул.
— Считается, что план вам известен. Но, за неимением мозгов, некоторые из вас гипноустановку не воспринимают, так что я кратенько повторю. Вас выбрасывают в две цепи, интервал — две тысячи ярдов. По приземлении тут же взять мой пеленг, а также пеленг и расстояние до своих соседей слева и справа, пока ищите укрытие. Десять секунд вы уже потратили, так что просто крушите напрочь все кругом, пока фланговые не шлепнутся в грязь.
Это он обо мне говорил. Я должен был замыкать левый фланг, и с одного бока меня никто не прикрывал. Меня начало трясти.
— А как только фланговые приземлятся — выровнять цепи! И дистанцию не забудьте! Бросайте все, чем занимались, и вперед! Двенадцать секунд. Затем — прыжками вперед, четные и нечетные, помощники командиров отделений следят за очередностью, а фланги полностью завершают охват.
Сержант посмотрел на меня.
— Сделаете все как надо — в чем я сильно сомневаюсь,— то фланги сомкнутся как раз к отбою. Все, время бежать домой. Вопросы есть?
Вопросов не было, их никогда нет. Джелал продолжил:
— Еще одно слово... Это — просто рейд, не сражение. Демонстрация огневой мощи. Наша задача — дать противнику понять, что мы могли, но не стали уничтожать их город. И что безопасности им не видать, пусть даже мы воздерживаемся от тотальной бомбардировки. Пленных не брать. Убивать только в случае крайней необходимости. Но весь район высадки — уничтожить. И если я увижу, что хотя бы один из вас притащил на борт неиспользованную бомбу...
Сержант выразительно помолчал.
— Всем ясно?
Он посмотрел на часы.
— «Разгильдяям Расжака» нужно блюсти репутацию,— заявил сержант.— Лейтенант просил сказать вам, что ему теперь сверху все видно, он с вас глаз не спустит... А еще он надеется, что вы покроете свои имена славой!
Джелли посмотрел на сержанта Мильяччио, командира первого полувзвода.
— Пять минут, падре.
Многие ребята вышли из строя и опустились перед Мильяччио на колени. Вероисповедание значения не имело. Мусульмане, христиане, гностики, иудеи, кто угодно — тот, кто хотел получить благословение перед высадкой, мог подойти. Я слышал разговорчики, что когда-то капеллан не шел в бой вместе со всеми, но понять не могу, как же они тогда жили? Я хочу сказать: как капеллан мог кого-то благословлять на что-то, чего сам делать не хотел? В любом случае, у нас в мобильной пехоте в бой идут все и сражаются все, от капеллана до повара, и даже писарь нашего Старика. Как только мы вылетим из шахты пусковой установки, на борту не останется ни одного Разгильдяя — за исключением Дженкинса, но тут не его вина.
Я к священнику не пошел. Всегда боялся, что кто-то увидит, как меня трясет. Все равно падре и оттуда меня может благословить. Но он сам ко мне подошел, когда последний из страждущих поднялся с колен. Падре прижал свой шлем к моему, чтобы обойтись без радио.
— Джонни,— негромко сказал он,— ты впервые идешь в десант капралом.
— Ага...
Вообще-то я такой же капрал, как Джелли — офицер.
— Вот что, Джонни, не спеши на тот свет. Дело ты знаешь, выполни его. Просто выполни. Не пытайся заработать медаль.
— Э-э... спасибо, падре. Не буду.
Он негромко добавил что-то на языке, которого я не понимаю, хлопнул меня по плечу и заторопился к своему подразделению.
— Смиррр... на!!! — крикнул Джелли.
Все застыли.
— Взво-од!
— Полувзвод! — эхом подхватили Мильяччио и Джонсон.
— По отделениям... с левого и правого борта... к выброске приготовиться!..
— Полувзвод! По капсулам! Пошел!
— Отделение!..
Мне пришлось переждать, когда четвертое и пятое отделения займут свои места в капсулах и уйдут в пусковую шахту, а потом слева на направляющих показалась моя капсула, и я в нее влез. Интересно, а тех дедов тоже трясло, когда они вбивались в этого своего Троянского коня? Или мне одному такое счастье? Джелли проверил каждого солдата, меня же он собственноручно упаковал. И пока этим занимался, наклонился ко мне и сказал:
— Не лодырничай там, Джонни. Все, как на учениях.
Крышка капсулы опустилась, и я остался один.
Хорошо ему говорить про все, как на учениях! А меня уже трясло так, что корабль раскачивался.
Затем в головных телефонах я услышал голос Джелли.
— Мостик! Разгильдяи Расжака к высадке готовы!
— Семнадцать секунд, лейтенант,— раздалось в ответ веселое контральто капитана корабля.
Она сказала: «лейтенант». Наш лейтенант погиб, и может быть, Джелли повысят и всучат ему нас... но пока что мы Разгильдяи Расжака.
— Удачи, мальчики,— добавила капитан.
— Спасибо...
— Приготовились. Пять секунд.
