- А если взять асшайцев, браавосцев, жителей Летних островов, иббенессцев - всех, кто плавает по великому соленому морю, - каково общее количество их кораблей?
- Оно очень велико, - раздраженно бросил он. - Почему ты спрашиваешь?
- Пытаюсь установить цену для одного из трех живых драконов, единственных в мире, - ласково улыбнулась Дени. - Мне кажется, что треть всех существующих на свете кораблей будет в самый раз.
Слезы потекли у Ксаро по щекам, по обе стороны от украшенного драгоценностями носа.
- Говорил я тебе - не ходи во Дворец Праха! Как раз этого я и боялся. Нашептывания колдунов сделали тебя безумной, как жену Малларавана. Треть всех кораблей мира! У меня нет слов.
С тех пор они не виделись. Сенешаль Ксаро передавал ей послания - еще холоднее его последних слов. Она должна покинуть его дом. Больше он не намерен кормить ее и ее людей. Он требует возвращения своих подарков, которые она принимала, подавая ему ложные надежды. Дени утешалась тем, что у нее хватило ума не выйти за него замуж.
Колдуны говорили о трех изменах - одна из-за крови, одна из-за золота, одна из-за любви. Первая - это, конечно, Мирри Маз Дуур, убившая кхала Дрого и ее неродившегося сына, чтобы отомстить за свой народ. Быть может, вторая и третья - это Пиат Прей и Ксаро Ксоан Даксос? Но Пиат Прей действовал не ради золота, а Ксаро никогда ее не любил.
Улицы становились все малолюднее - теперь по бокам тянулись угрюмые каменные склады. Агго ехал впереди нее, Чхого позади, сир Джорах сбоку. Под звяканье колокольчика мысли Дени вновь вернулись во Дворец Праха - так язык возвращается на место отсутствующего зуба. Дитя троих, называли они ее... дочь смерти... потребительница лжи... невеста огня. И все время - число "три". Три огня, три скакуна, три измены.
- Ибо три головы у дракона, - вздохнула она. - Ты понимаешь, что это значит, Джорах?
- Эмблема дома Таргариенов - это трехглавый дракон, красный на черном поле.
- Я знаю - но ведь трехглавых драконов не бывает.
- Три головы - это Эйегон и его сестры.
- Висенья и Рейенис, - вспомнила она. - Я происхожу от Эйегона и Рейенис через их сына Эйениса и их внука Джейехериса.
- Из синих губ можно услышать только ложь - разве не так говорил Ксаро? Зачем вдумываться в то, что нашептали вам колдуны? Теперь вы знаете, что они хотели одного: высосать из вас жизнь.
- Может быть. Но я видела такие вещи...
- Мертвеца на носу корабля, голубую розу, кровавый пир... но какой в этом смысл, кхалиси? Еще вы упоминали о скоморошьем драконе - что это за дракон такой?
- Тряпичный, на палках. С такими сражаются герои в скоморошьих представлениях.
Сир Джорах нахмурился, но Дени продолжала гнуть свое:
- "Его гимн - песнь льда и огня" - сказал мой брат. Я уверена, это был он. Не Визерис - Рейегар. Он играл на арфе с серебряными струнами.
Сир Джорах нахмурился еще пуще, сведя брови вместе.
- У принца Рейегара была такая арфа, - признал он. - Вы его видели?
- Да. И женщину в постели, с ребенком у груди. Брат сказал, что это дитя принц, что был обещан, и что имя ему - Эйегон.
- Принц Эйегон - это сын Рейегара от Элии Дорнийской. Но если он был кому-то обещан, то это обещание нарушилось в тот миг, когда Ланнистеры разбили ему голову о стену.
- Да, я помню. Они убили и дочь Рейегара, маленькую принцессу. Ее звали Рейенис. В честь сестры Эйегона. Висеньи у них не было, но он сказал, что у дракона три головы. Что это за песнь льда и огня?
- Я такой никогда не слышал.
- Я пошла к колдунам, чтобы найти ответы, а они наградили меня кучей новых вопросов.
На улицах снова стал появляться народ.
- Дорогу! - кричал Агго, а Чхого, подозрительно понюхав воздух, заявил:
- Я чую ее, кхалиси. Чую дурную воду. - Дотракийцы не доверяли морю и всему, что плавает в нем. Они не признавали воду, которую не могут пить лошади. "Ничего, научатся, - решила Дени. - Я переплыла их море вместе с кхалом Дрого - они переплывут мое".
Кварт был одним из величайших портов мира, и его большая крытая гавань ошеломляла изобилием красок, звуков и ароматов. Склады, игорные притоны и кабаки чередовались с дешевыми борделями и храмами неведомых богов. В толпе сновали карманники, головорезы, гадальщики и менялы. Набережная представляла собой сплошной рынок, где купля-продажа велась день и ночь и любой товар можно было купить за малую долю его базарной цены, если не спрашивать, откуда он взялся. Сгорбленные старухи торговали сладкой водой и козьим молоком из глазированных кувшинов, которые носили на спине. Моряки пятидесяти разных народностей бродили между лотками, пили пряные напитки и перешучивались на непонятных языках. Здесь пахло солью, жареной рыбой, горячей смолой, медом, благовониями, маслом и мужским семенем.
Агго купил у мальчишки за медяк вертел поджаренных с медом мышей и ел их, сидя в седле. Чхого разжился горстью крупных белых черешен. Повсюду продавались красивые бронзовые кинжалы, сушеные кальмары, резной оникс, волшебный эликсир из молока девственниц и "вечерней тени" - даже драконьи яйца, подозрительно похожие на расписные булыжники.
У длинных каменных молов, отведенных для кораблей Тринадцати, Дени видела сундуки с шафраном, ладаном и перцем - их как раз сгружали с "Алого поцелуя" Ксаро. На соседнюю "Лазурную невесту" тащили по сходням бочки с вином, вязанки кислолиста и кипы шкур - она собиралась отплыть с вечерним приливом. Чуть дальше толпа собралась у гильдийской галеи "Солнечный блеск", торгующей невольниками. Всем известно, что раба дешевле всего покупать прямо с корабля, а флаг на мачте оповещал, что "Солнечный блеск" только что пришел из Астапора в Заливе Работорговцев.
Дени не ждала больше помощи ни от Тринадцати, ни от Турмалинового Братства, ни от Гильдии Пряностей. Она ехала милю за милей на своей Серебрянке, мимо причалов и складов, в дальний конец подковообразной гавани, где позволялось причаливать судам с Летних островов, из Вестероса и Девяти Вольных Городов.
Она спешилась у бойцовой ямы, где василиск под крики зрителей-мореходов терзал большого рыжего пса.
- Агго и Чхого, стерегите лошадей - мы с сиром Джорахом поговорим с капитаном.
- Как скажешь, кхалиси. Мы будем присматривать за тобой.
Приятно было услышать снова валирийскую речь и даже общий язык. Моряки, грузчики и купцы расступались перед Дени, озадаченные видом стройной молодой девушки с серебристо-золотыми волосами, одетой на дотракийский манер, но сопровождаемой рыцарем. Сир Джорах, несмотря на жару, надел поверх кольчуги свой зеленый шерстяной камзол с черным медведем Мормонтов.
Но ни ее красота, ни его рост и сила не помогли им в переговорах.
- Значит, я должен взять на борт сотню дотракийцев вместе с конями, вас двоих да еще трех драконов? - сказал капитан большой барки "Задушевный друг" и отошел со смехом. Когда Дени сказала лиссенийцу с "Трубача", что она Дейенерис Бурерожденная, королева Семи Королевств, он ответил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
