Как живут верноподданные чиновники? Я бывал в их особняках. Они живут очень хорошо, ничего не стесняются. Вы посмотрите, какие хоромы выстроены в любой заповедной зоне. Вы посмотрите, на каких шикарнейших лимузинах ездят обыкновенные клерки. Все знают, сколько стоят эти модели. Они спокойно приезжают на них к своим чиновничьим офисам, и никто не спрашивает, откуда все это взялось. За какие деньги? Он что, их заработал? Никто таких вопросов не задает. И никто не прячется. А когда кто-то все же начинает интересоваться, сам Лукашенко встает и говорит:
— Это не ваше дело. Это государство позаботилось.
Лукашенко давным-давно понял, что со своими собственными олигархами нужно дружить. Он разорит любого, кто попытается ему перечить, но с этими он живет в мире. В итоге у нас сложился вполне буржуазный — по привычкам, по отношению к деньгам — класс чиновников. Они имеют очень большие Деньги. Они почувствовали вкус роскошной жизни. Но они понимают, что так жить можно только в альянсе с этой властью, в альянсе с этим президентом».
Безбедное существование этого привилегированного класса чиновников и «теневиков» очень даже в интересах Лукашенко. Никто из них, помня, что у него «рыльце в пушку», никогда не станет ему перечить, тем более посягать на его власть. «Это, может быть, на сегодняшний день единственная более-менее приличная опора этой власти, — продолжает Грушевой. — Хотя вы понимаете: там, где деньги, приличной, надежной опоры быть не может. Появится больше денег, появятся иные гарантии, и эта публика рванет от своего непредсказуемого покровителя».
С конкретным умыслом
Зато бизнесу легальному крайне нелегко ужиться в одной стране с Лукашенко.
Причин этому несколько, и все они в характере нашего героя.
Во-первых, Лукашенко патологически ревнив к тем, кто достиг каких-то успехов до него или при нем, но без его контроля и личного участия. Его противником становится любой, кто сумел хоть как-то вырваться благодаря собственному творческому и деловому потенциалу. Ведь это означает, что Лукашенко имеет дело с человеком умным, талантливым и, безусловно, амбициозным, осуществляющим собственную, самостоятельную программу в жизни.
Во-вторых, он мстителен и злопамятен. И не прощает никого, кто его в свое время не поддержал.
Хуже всего, когда первое и второе совпадает. Да еще добавляется третье — экономические интересы властных структур.
Ярким примером того, какая судьба ждет в Белоруссии тех, кто заработал большие деньги еще до прихода Лукашенко к власти, стала история финансовой группы «ПуШе».
Ее руководитель Александр Пупейко сегодня рассказывает о гибели «ПуШе» почти с тоской — словами влюбленного, у которого похитили любимую девушку: «Да, меня предупреждали о готовящемся разгроме. На разных уровнях, разные люди: и МВД, и КГБ, и Служба контроля, и правительство. А я не верил. Анализ и здравый смысл показывали, что нет формальных поводов за нас взяться. Ну нет! Мы все делали по закону. Юридическая служба — вторая по значимости после экономической — была у нас весьма грамотной.
С другой стороны, работа "ПуШе" была настолько выгодна государству, что надо было быть, на мой взгляд, полным идиотом, чтобы давить нас. Я математик и мыслю рациональными категориями, хотя когда в 1996 году я еще надеялся на рациональное поведение Лукашенко, Кебич мне четко и ясно сказал:
— Саша, слово "рационально" и Лукашенко — это два несовместимых понятия.
Так вот, рациональность заключалась в том, что, например, в июне и июле 1995 года группа компаний "ПуШе" заплатила в казну тридцатую часть доходной статьи бюджета Республики Беларусь. И это давало мне основания считать, что "ПуШе" для страны — курица, которая несет золотые яйца. А работало у нас всего две тысячи человек».
Конечно, с точки зрения рациональной, существование «ПуШе» было выгодно государству. Кто ж от такой «курицы» избавляется? Но прав в данном случае оказался как раз экс-премьер Вячеслав Кебич, попытавшийся, по сути, объяснить бизнесмену, что рациональные подходы в Беларуси ничего не значат, когда речь идет об амбициях.
Повод для расправы с «ПуШе» нашелся сам собой. Частная финансово-инвестиционная компания «Фико» предложила «ПуШе» выступить поручителем в ходе сделки по покупке зерна. Пупейко согласился. Но «Фико» не выполнила своих обязательств, и «ПуШе» пришлось отвечать собственным имуществом333.
Крупнейшего частного налогоплательщика Беларуси разгромили садистски и явно в ущерб экономике государства. И речь шла вовсе не о возмещении каких-либо потерь, а именно о разгроме, причем с весьма конкретным умыслом.
В результате работы ликвидационной комиссии фирмам Пупейко была насчитана задолженность в пять миллионов долларов. Не станем вместе с Пупейко спорить о методиках подсчета. Дело не в этом, а в том, что активы «ПуШе» составляли в тот момент около 26 миллионов долларов, так что насчитанная задолженность покрывалась легко. Но когда ликвидаторами все было распродано, то покрытыми оказались… лишь четыреста тысяч из пятимиллионной задолженности. Так, например, коттеджный поселок «Приморье» со всей инфраструктурой был оценен всего в сорок тысяч долларов. И это при том, что одна из фирм «Газпрома» намеревалась купить его за четыре с половиной миллиона.
Поселок действительно хорош. И коттеджи, и бассейн, и баскетбольная площадка. За сорок тысяч долларов его каждый бы купил. Последний слесарь с захудалого минского завода нашел бы деньги под эту сделку. Но его не стали продавать вовсе, а просто передали Управлению делами президента. Нет, не за смехотворные сорок тысяч долларов, а бесплатно.
Прав Александр Пупейко: «Самый сладкий бизнес — ликвидация чужого бизнеса». Особенно если ты ликвидируешь его в свою пользу и к своей выгоде.
Но и без пользы, без всякой выгоды происходит то же самое. О чем красноречиво свидетельствует следующий пример.
«Он живым меня не отпустит»
На сей раз жертва была избрана показательная — председатель колхоза «Рассвет» Кировского района Могилевской области, дважды Герой Социалистического труда, фронтовик, лауреат Государственной премии Василий Старовойтов.
«Одним из первых в Беларуси он осознал принципиальную выгоду для всех работников новой, рыночной модели организации аграрного комплекса. Колхоз превратился в акционерное общество. Здесь было все: теплицы, мебельное и консервное производство, даже собственный банк — самый прибыльный банк в Беларуси! И все это принадлежало не государству, а самим крестьянам. Старовойтов твердо знал, как нужно работать:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
