Оставив машину там же, где утром, она, утопая в снегу, стала подниматься к кирпичной вилле, окна которой излучали теплый свет. «Вот бы и нам такие окна», — грустно подумала Лидия, ускоряя шаг. Она нагибала голову, потому что ветер и снег били прямо в лицо.
У ограды она остановилась, отыскала почтовый ящик и после недолгого колебания опустила в него пластиковый пакет с украденными драгоценностями.
«Зачем я это сделала? Я ненормальная, они так легко мне достались», — пронеслось у нее в голове. Потом она вспомнила свой дом, тяжесть одиночества, давившую ее там. А скоро она станет еще более одинокой…
Лидия вернулась в центр и оставила машину недалеко от магазина Максима. Еще издали она увидела, что магазин закрыт. Странно. Ведь всего половина пятого. Лидия даже встревожилась.
Она прошла к задней двери магазина, открыла ее и начала обыскивать кабинет Максима. Сперва шкафы, потом все остальное. Она работала методично и соблюдала осторожность, чтобы Максим не заметил вторжения, но постепенно в ней поднималась досада оттого, что она не находила алмазов и не понимала, где они могут лежать.
В конце концов она вышла из себя и начала переворачивать все вверх дном. Бумаги разлетелись, лампа опрокинулась, телефон упал на пол. Лидия выбрасывала из ящиков папки, раскрывала те, что уже валялись на полу, но не находила ничего заслуживающего внимания.
После кабинета Лидия принялась за магазин. Она выдвигала ящики, опустошала шкафы, обстукивала мебель, ища тайники, и даже разломала задние стенки у двух шкафов, потому что звук вызвал у нее подозрение. Она снимала со стен полочки, ломала ручки экзотических метелок, разбивала керамические кувшины и вазы.
С каждой минутой она все больше и больше убеждалась в том, что Максим обманул ее, что он собирается исчезнуть и оставить ее с Николаем без средств.
Ну уж нет! Она опередит его. Тайник с алмазами, наверное, где-то здесь. И она будет искать его, пока не найдет.
Прошло два часа, но Лидия не нашла ни одного алмаза. Магазин выглядел; как после землетрясения. Повсюду валялись глиняные черепки, от хрупких деревянных фигурок остались одни обломки, у массивных деревянных слонов были расколоты головы, отломаны хоботы и бивни. Пол был покрыт щепками, опилками и пылью.
Тщетно обыскав все, Лидия вдруг увидела камешек, блеснувший между бумагами и пепельницами, разбросанными по полу.
Это был алмаз.
Лидия подняла его и заплакала от отчаяния и злости.
«Ничего у меня не получится, — думала она, — мне отсюда не вырваться. Все, что я накопила, слишком мало, чтобы прожить в чужой стране до конца жизни».
Николай вернулся домой от Флоринды и сидел у себя в комнате. Он слышал, как пришел Максим, как он дважды громко позвал Лидию.
Николай знал, что его отец звать не станет, и все-таки в нем теплилась надежда.
Отец поднялся на второй этаж. Николай затаил дыхание, готовый юркнуть под кровать, если отец подойдет к его комнате.
Зазвонил телефон, отец долго не снимал трубку. Наконец он ответил, и Николай, осмелев, подбежал по галерее к его комнате. Это было безопасно, в случае чего он всегда успел бы спрятаться в комнате Лидии. Правда, и его тоже неприятно поразили стоявшие там пустые чемоданы, однако другого места, чтобы спрятаться, у него не было.
Он хорошо слышал голос отца, но о чем говорил отец и с кем, Николай не понял. Он только узнал, что в семь вечера на Вангсвейен, 16, должно что-то произойти, и решил отправиться туда.
Отец снова спустился вниз.
— Николай? — вдруг окликнул он.
Николай теснее прижался к стене, у него перехватило дыхание. Ответить он не мог.
Входная дверь захлопнулась. Отец ушел.
Через час Николай вышел из дому. На улице он остановился. Пространство между невидимыми в темноте облаками и побелевшей землей было заполнено снегом. Ветер усилился. Он стучал обледеневшими ветками и свистел в голых кронах. Иногда снег валил так густо, что освещенные окна на другой стороне улицы казались далекими огоньками.
Вангсвейен находилась примерно посередине между домами Николая и Флоринды. Пятнадцать минут ходу.
Николай заметил встречного, когда столкнулся с ним нос к носу.
— Ой! — Николай хотел отскочить в сторону, но поскользнулся и упал.
— Ушибся? — Над ним склонилась девочка. Из-под вязаной, натянутой до бровей, шапки торчали волосы. Лицо было мокрое от снега, на носу виднелись веснушки.
— Да вроде нет…
Голос! Он уже слышал этот голос! Это она звонила ему по телефону, и ее он видел в подъезде.
— Я тебя знаю! — Николай вскочил. Они были одного роста.
Девочка кивнула.
— Кто ты?
— Меня зовут Терри. Вообще-то мое имя Тереза, но все зовут меня Терри. А ты — Николай!
— Откуда ты знаешь?
— Пока это секрет, но мне нужно поговорить с тобой. Я уже очень давно жду тебя здесь. Думала, так и не дождусь.
— Меня не было дома.
— Я пришла, потому что не могла позвонить тебе. Убежала от брата…
Она испуганно замолчала. Николай не понял, чего она испугалась. Ему было холодно.
— Мне надо бежать, — сказал он. — Я тороплюсь. Сейчас у меня нет времени. Она схватила его за руку.
— Но это очень важно! Я должна рассказать тебе о царских камнях!
— О царских камнях? — Голос Николая чуть не сорвался. — Тебе что-нибудь известно о них?
Терри покачала головой.
— Ничего. Я знаю только, что ты имеешь к ним какое-то отношение. Николай с ужасом посмотрел на нее.
Он подумал об отце, у которого была назначена тайная встреча. Скоро семь, опаздывать нельзя. А тут эта Терри и царские камни… Что же делать?
— Я правда очень тороплюсь.
— Это недолго.
— Ровно в семь мне нужно быть в одном месте. — Николай решил все-таки пойти туда, куда собирался отец.
— Можно я провожу тебя? Я все расскажу тебе по пути.
Но снег, ветер, натянутые на уши шапки и скользкая дорога мешали им вести серьезный разговор.
Дом шестнадцать на Вангсвейен оказался белой виллой. Она стояла в глубине сада, в котором росли старые, развесистые яблони. Грозные тени кустов падали на белевшие в сумерках дорожки.
В одном из окон первого этажа в щелку между занавесками пробивался слабый свет. В остальных окнах было темно.
Николай остановился.
— Тебе сюда? — спросила Терри у него за спиной.
— Да.
— Что тебе здесь надо?
— Пока не знаю, но…
Ему не хотелось рассказывать ей слишком много, он совсем не знал ее.
Было похоже, что в доме никого нет, но ведь отец ясно сказал, что придет сюда к семи. По дорожке, идущей от ворот, судя по всему, недавно проехала машина. Может, отцовская?
Николай направился к воротам, но Терри удержала его.
— Осторожней! К воротам может быть подключена сигнализация.
— Откуда ты знаешь?
— Об этом часто пишут в детективах. Безопасней перелезть через изгородь. Она пошла вдоль изгороди, и Николаю было уже не до вопросов, он побежал за ней. Чуть дальше, там, где над изгородью навис большой куст, Терри и Николай перелезли в сад.
В саду они остановились и прислушались. Вой ветра здесь казался жалобнее, чем на улице, снег больше слепил глаза.
— Что ты собираешься делать? — снова спросила Терри. — Будешь отсюда шпионить за домом или хочешь пробраться внутрь?
— Хочу узнать, что тут происходит.
— Тогда иди сюда. Не подходи слишком близко к дому. Ты даже не заметишь, если тебя увидят.
Она стала приближаться к дому по извилистой дорожке, перебегая от куста к дереву, от дерева к кусту. Светлая щель между занавесками постепенно становилась ярче. Николай не отставал от нее. Вскоре она остановилась.
— Если снег скоро прекратится, то сегодня вечером или завтра утром они обнаружат наши следы. Ты подумал об этом?
Сейчас Николаю это было неважно. У него была одна цель — окно. Надо в него заглянуть. Он был уверен, что увидит в этой освещенной комнате своего отца.
Николай не ответил Терри и пошел дальше. За спиной у него послышался тяжелый вздох, но, может быть, это вздохнул ветер в кустах.
Николай был уже почти рядом с окном, когда в темноте раздалось рычание, и он увидел какое-то животное, приготовившееся к прыжку. Он решил, что это уже знакомый ему зверь из темноты, но Терри присела на корточки и позвала:
— Сонни, иди ко мне, это я! — Она протянула руку..
Рычание стало глуше. Николай затаил дыхание, он боялся собак, особенно больших, а это был ротвейлер — самая свирепая из всех собак! Он их много видел в кино.
Ротвейлер бросился к Терри. Николай ждал своей очереди, но раздался тихий смех — Терри лежала в снегу на спине, и собака лизала ей лицо.
— Ну ладно, ладно, Сонни, это я и мой друг. Пожалуйста, не рычи на нас!
Терри встала и подошла к Николаю.
