С формальной стороны эта фраза – последний вариант обсуждаемой здесь формулы (осталось лишь изменить порядок частей) на пути к тому завершенному, каноническому ее виду который она получит, как уже говорилось, двумя годами позднее, под пером В. Г. Белинского в 1840 г.
Но этот вариант исключительно важен не только тем, что он последний. Именно здесь, в романе Лажечникова, в целостном кон-тексте художественного образа фраза о Руси напитывается таким ядом сарказма, получает такую экспрессивную силу, которых она не имела и не могла иметь на предшествующих этапах ее развития.
Используемая в журнальной полемике 1832–1838 гг., она, как бумеранг, постоянно возвращалась к тому, кто подготовил ее рождение, сказав о себе то, что в значительной мере соответствовало действительности, но сказав так, как не должен был, как не имел права говорить о себе, как о нем могли и имели право сказать толь-ко другие. Многократно адресуемая непосредственно самому Полевому, она упрекала в повышенном самомнении и иронизировала над нескромностью. Под пером Лажечникова, пройдя через образ полнейшего ничтожества, она получила силу издеваться над самонадеянностью, язвить хвастливое невежество, бичевать наглость. Именно такой и получил ее Достоевский, завершивший формирование ее внутреннего содержания в системе того нового художественного целого, каким является фигура Фомы Фомича Опискина.[224]
Таким образом, крылатая фраза «Я знаю Русь, и Русь меня знает» не может и не должна приписываться Полевому. Он не был ее автором, и он давно перестал быть ее осмеиваемым адресатом. Кривое зеркало лажечниковского гротеска и течение времени, размывающего аллюзии и ассоциативные связи, настолько развели их, что уже в 1858 г. М. Н. Лонгинов вынужден был напомнить читателям о том, кто стоял первоначально за хорошо знакомой им фразой о Руси [Лонгинов1915: 510–511]. Она оторвалась от Полевого и зажила своей самостоятельной художественной жизнью. Как было показано выше, ее окончательная форма принадлежит Белинскому. Ее внутреннее содержание – Лажечникову и Достоевскому.[225]
Таким образом, следует прийти к выводу, что вопрос «Кто первый сказал “э”?» в отношении литературно-языковых явлений такого рода должен быть дополнен вопросом «Кто первый сказал “э” по-современному?». Поиск ответов на этот вопрос, какими бы мелкими и частными ни казались вызывающие его «э»-факты, оправдан уже потому, что «таким образом разыскиваются утерянные ключи к тем сторонам художественного произведения, которые были остро действенными в эпоху его появления» [Виноградов 1976: 67]. Как сказал когда-то В. О. Ключевский, «важно не только то, от чего что произошло; еще важнее то, что в чем вскрылось».
Литература
Алексеев 1921 – Алексеев М. П. О драматических опытах Достоевского //Творчество Достоевского. Одесса, 1921.
Ашукины 1955 – Ашукин Н. С. Ашукина М. Г. Крылатые слова. М., 1955.
Белинский 1953 – Белинский В. Г. Очерки русской литературы: Сочинение Николая Полевого. 1839. СПб., 2 ч. // Поли. собр. соч. Т. 3. М., 1953.
Белинский 1953 – Белинский В. Г. Басни Ивана Крылова // Поли. собр. соч. Т. 4. М., 1953.
Виноградов 1976 – Виноградов В. Поэтика русской литературы. М., 1976.
Гоголь 1988 – Гоголь Н. В. Выбранные места из переписки с друзьями //Собр. соч.: В 7 т. Т. VI. М., 1986.
Гоголь 1988 – Переписка Н. В. Гоголя. В 2 т. М., 1988.
Достоевский 1935 – Ф. М. Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1935.
Достоевский 1972 – Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 3. Л., 1972.
Достоевский 1973 – Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 5. Л., 1973.
Золотусский 1987 – Золотусский И. П. Доколе? // Литературное обозрение. 1987. № 4.
Кулешов 1979 – Кулешов В. И. Жизнь и творчество Ф. М. Достоевского. М., 1979.
Лажечников 1989 – Лажечников И. И. Басурман. М., 1989.
Лонгинов 1915 – Лонгинов М. Н. Сочинения. Т. 1. М., 1915.
Панаев 1889 – Стихотворения и пародии Нового Поэта (Ивана Ивановича Панаева). 2-е изд. СПб., 1889.
Полевой 1986 – Полевой Н. И. Избранные произведения и письма. Л., 1986.
Тынянов 1921 – Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии). Пг: Опояз, 1921.
Тынянов 1977 – Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 198–226.
Чудаков 1977 – Чудаков А. П. Комментарий IIЮ Н Тынянов Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.
Алексеев 1921 – Алексеев М. П. О драматических опытах Достоевского //Творчество Достоевского. Одесса, 1921.
Ашукины 1955 – Ашукин Н. С. Ашукина М. Г. Крылатые слова. М., 1955.
Белинский 1953 – Белинский В. Г. Очерки русской литературы: Сочинение Николая Полевого. 1839. СПб., 2 ч. // Поли. собр. соч. Т. 3. М., 1953.
Белинский 1953 – Белинский В. Г. Басни Ивана Крылова // Поли. собр. соч. Т. 4. М., 1953.
Виноградов 1976 – Виноградов В. Поэтика русской литературы. М., 1976.
Гоголь 1988 – Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями //Собр. соч.: В 7 т. Т. VI. М., 1986.
Гоголь 1988 – Переписка Н. В. Гоголя. В 2 т. М., 1988.
Достоевский 1935 – Ф. М. Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1935.
Достоевский 1972 – Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 3. Л., 1972.
Достоевский 1973 – Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т 5 Л, 1973.
Золотусский 1987 – Золотусский И. П. Доколе? // Литературное обозрение. 1987. № 4.
Кулешов 1979 – Кулешов В. И. Жизнь и творчество Ф. М. Достоевского. М., 1979.
Лажечников 1989 – Лажечников И. И. Басурман. М., 1989.
Лонгинов 1915 – Лонгинов М. Н. Сочинения. Т. 1. М., 1915.
Панаев 1889 – Стихотворения и пародии Нового Поэта (Ивана Ивановича Панаева). 2-е изд. СПб., 1889.
Полевой 1986 – Полевой Н. И. Избранные произведения и письма. Л., 1986.
Тынянов 1921 – Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии). Пг: Опояз, 1921.
Тынянов 1977 – Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 198–226.
Чудаков 1977 – Чудаков А. П. Комментарий// Ю. Н. Тынянов Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.
Примечания
1
Ср. гротескное противопоставление «чужие леса – свой лес» в рассказе Ф Эмина «Сон, виденный в 1765 г Генваря первого», где главный член ученого собрания животных, получивший образование «в чужих лесах», преследует тех, кто обучался «в своем лесу», так как «весьма пристрастен к чужелесным» (Русский архив, 1873 Кн 3 Вып 1 °C 1922)
2
Следует отметить также такой широко распространенный вариант этого базового противопоставления, как «наше – не-наше» с модификациями. Ср. «– Господи! Как я кричала ныне во cнe, – рассказывала мне девочка – Будто бы какой-то ненашенский царь тебя мучил; жег он тебя на огне, щипал разожженными железными щипцами «(А И Левитов Дворянка III) Ср. также табуированное именование черта – ненаш (С Максимов Нечистая сила, неведомая сила//Собр соч СПб, [б г] Т 18 С 4 Примеч 1)
3
Этому не смогла воспрепятствовать и попытка ее славянофильской гальванизации в 40 – 60-е гг XIX в Ср. показательное название программного стихотворения Н М Языкова «К ненашим», датированного 1844 г
4
Показательно отсутствие всей этой лексики в словаре Даля, где приведено только производное заграничный «за границей находящийся или оттуда привезенный» [Даль I, 570], возмещавшее отсутствие прилагательного *чужекрайный / *чужекрайний, производного от чужие край. Ср., однако, чеш. cizokrajny ‘иностранный’, слвц. cudzokrajny ‘тоже’
5
Сходное положение в белор. и укр. (ср заграниця и закордон, за гра-нщю и за кордон и т п), тогда как все остальные славянские языки с большей или меньшей последовательностью сохраняют исконные образования с корнями – соответствиями рус чуж-/ чужд-
6
Показательно широкое использование образов таких множеств при сравнении в качестве эталонных носителей признаков однородности, неразличимости, тождества Ср. «Не отличался год от года, /как гунн от гунна, гот от гота/ во вшивой сумрачной орде. / Не вспомню, что, когда и где. / В том веке я не помню вех, / но вся эпоха в слове плохо… / Года, и месяцы, и дни / в плохой период слиплись, сбились, / стеснились, скучились, слепились…» (Б. Слуцкий. «Конец сороковых годов…»).
7
Вот несколько показательных примеров, иллюстрирующих противопоставление «своего» и «чужого» мира по этому признаку: «– Слушай, а что это у тебя здесь устроено? Газончик, каменья какие-то… Зачем? – Как зачем? – засмеялся Никулин… – Красиво, не видишь, что ли? – Ну, газон, травка там… ладно. А каменья-то, каменья-то зачем? – говорил Степан, все более раздражаясь. – Я люблю камни. – Никулин простодушно улыбался. – Камни? Да ты что? – наседал на него Степан. – Что ты мне голову морочишь? Камень он камень и есть. Тяжесть мне их нравится, прочность. И они же все разные, ты посмотри. И форма, и цвет, и на ощупь тоже. Видишь, сколько оттенков?» (Ю. Убогий. Дом у оврага);«– Удивительно, – проговорила задумчиво Таня, – у нас дома своей собаки никогда не было, и мне они издали все казались одинаковыми: четыре лапы, хвост… А у них у каждой – свой характер. Как люди…» (Р. Григорьева. Последние переселенцы);«– Ох, русские люди… Чего только в нас не намешано – и доброта святая, и к жертве любой готовность, и преданность, и притворство, и лукавство, и к разбою склонность. Француз или немец – тот одной краской мазан, а наш – радуга, все цвета налицо!» (Ю. Нагибин. Заступница).
