– У нас есть нечто большее. Я нашла дневник.
Еве хотелось сплясать, она еле сдержалась. Она толкнула дверь и вышла из больницы.
– Я знала, что не зря держу тебя при себе.
– Тебе легко говорить. Я часами его искала.
– И где нашла?
– В кухне, в утилизаторе мусора. Я прочесала весь пентхаус, задержала патрульных, чтобы они мне помогли. И почему я сразу не подумала об утилизаторе мусора?
– Ну и что от него осталось?
– Целехонек. Он был в таком шикарном металлическом футляре с ее именем. Я сразу поняла, что там внутри – книга. Слышу, как она там стукается, когда трясу футляр. Да и по форме, и по весу… Футляр покорежен, но он успел пройти всего один цикл, как мне кажется. Заперт наглухо. Замок слишком мал для универсального ключа, да и погнулся он. Наверно, придется его резать.
– Я заеду и захвачу его. Рорк сумеет справиться с замком.
– Отлично. Я позвоню Макнабу, скажу, что празднование Валентина придется отложить.
– Нет. – Ева села в машину. – Мне потребуется время, чтобы все свести воедино. Чертовски мудреное дело. Я возьму дневник, зарегистрирую его как вещественное доказательство.
– Я уже зарегистрировала удаленным доступом.
– Тем лучше. Поезжай домой, расслабься, выпей, займись сексом с Макнабом, если уж без этого нельзя.
– Без этого нельзя, – тут же откликнулась Пибоди. – Без этого никак нельзя.
– Если мне придется тебе позвонить, не забудь блокировать видео. Не хочу ослепнуть. Мы соберем это дело и закроем его. – Ева отключила связь. – Ну, Рэйлин, маленькая дрянь, – пробормотала она, – теперь не уйдешь.
Пока Ева ехала, по дороге информируя Миру и Уитни о последних событиях, Рорк выбирал шампанское для ужина.
Почти весь день он работал и теперь надеялся, что очень скоро они с Евой отложат все свои дела. И будут просто наслаждаться обществом друг друга.
Он знал, что ей понравится выбранное им меню ужина. Она посмеется от души. Для их интимного домашнего ужина с глазу на глаз он выбрал пиццу со сладким перцем. Ее любимое блюдо.
Кроме того, он выбрал для нее то, что весьма условно можно было бы назвать вечерним нарядом. Над этим она тоже посмеется. А он с удовольствием посмотрит на свою жену в ночной сорочке красного шелка с белой горностаевой опушкой.
Поскольку она не позвонила и не сказала, что задерживается, Рорк понял, что, скорее всего, им действительно удастся поужинать в восемь. Он решил поужинать с ней в Праге. В Прагу их перенесет голографическая комната. Старинная архитектура, густой и мягкий снег за окнами, романтические цыганские скрипки, наполняющие воздух страстью…
Конечно, это немного чересчур, думал Рорк, но, черт побери, кто ему запретит?
– Рорк.
– Да? – спросил Рорк, не оборачиваясь к Соммерсету. Он выбрал наконец шампанское, поставил бутылку в холодильник и ввел команду охладить ее до нужной температуры.
– Магдалена у ворот.
– Что?
– Она у ворот, – повторил Соммерсет. – Просит ее впустить. Она в слезах. Уверяет, что ей надо с тобой поговорить. Что это займет всего минуту. Сказать ей, что тебя нет дома?
Это было бы слишком просто, подумал Рорк. И, будь он проклят, искушение выбрать легкий путь было чертовски велико. Но если он не разберется с этим прямо сейчас, разбираться придется в другой раз. Но все равно придется. К тому же он готов был признать, что его одолевает любопытство. Интересно, как Мэгги будет оправдываться на этот раз.
– Нет, впусти ее. Проводи в гостиную. Я с ней разберусь.
– Я полагаю, лейтенант вернется в течение часа.
– Вот и давай покончим с этим по-быстрому.
Смутьянка, сказал себе Рорк, когда Соммерсет удалился, чтобы впустить Магдалену. Он всегда знал, что она – нарушительница спокойствия. Если уж честно, ему это даже нравилось. Но раньше он был слеп. Он только теперь понял, как глубоко сидит в ней эта страсть подливать масла в огонь.
Он знал, как справляться со смутьянами. Как только он с ней разберется, она уйдет навсегда. Он позаботится, чтобы она все поняла верно. И тогда можно будет подвести черту.
Рорк спустился не сразу. Пусть немного подождет, решил он. Это охладит ее пыл. А Соммерсет проследит, чтобы она не прикарманила ничего из серебра.
Как он и ожидал, Соммерсет остался в гостиной. Он уже успел налить Магдалене, казавшейся изысканной и бледной в атласном платье цвета слоновой кости, бокал вина.
Она стояла у камина, на оптимальном расстоянии, в самом удачном ракурсе, чтобы пламя подсвечивало ее кожу и играло в складках атласа.
Она всегда умела идеально подготовить мизансцену для объекта. Только на этот раз объектом стал Рорк. Он понимал, что она до сих пор считает его объектом.
– Рорк! – Она опустила голову, словно сгорая от стыда. Но сначала подпустила слезу, блеснувшую в глазах. – О, Рорк, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
– Прошу нас извинить, – обратился Рорк к Соммерсету.
Когда Соммерсет удалился, она поставила свой бокал слегка дрогнувшей рукой.
– Я чувствую себя просто ужасно из-за того, что случилось. Я просто… Рорк, меня пару дней не было в городе, я только что вернулась. Но до меня дошли слухи, я видела. Я пыталась связаться с тобой, как только… Но…
– Я был занят.
– Ты избегал меня, – сказала она со слезами в голосе. – Я даже не была вполне уверена, что ты захочешь меня видеть. Проклятые папарацци! Их всех следует повесить.
– Они всего лишь зарабатывают себе на хлеб.
– Но намекнуть, что нечто столь невинное было… было чем-то незаконным. Нам следовало бы подать на них в суд. Но, конечно, я знаю, от этого будет только хуже. – Магдалена в отчаянии всплеснула руками. – Мне даже подумать страшно, как ты, наверно, расстроен. А твоя жена? Она сильно рассердилась?
Рорк рассматривал ее, чуть склонив голову набок.
– А ты как думаешь?
– Я на ее месте была бы в ярости! Они все так представили, как будто мы… Да мы же всего-навсего прощались. Мы-то с тобой знаем, Рорк, мы всего лишь прощались.
– Да, мы знаем, да, мы прощались.
– Может, если бы я ей объяснила… Я могла бы попытаться. Где она? Я могла бы попробовать.
– Ты прекрасно знаешь, что ее здесь нет.
Магдалена закрыла полные слез глаза. «Перегруппировка, – подумал Рорк. – Перестроение».
– Ну хорошо, признаюсь. Мне хотелось первым делом переговорить с тобой наедине, поэтому я позвонила в полицейское управление. Мне сказали, что она работает в полевых условиях, вот я и приехала сюда. О боже, какая же я трусиха! – Магдалена поднесла дрожащие пальцы к губам. – Но если это поможет – хотя бы чуть-чуть! – я попыталась бы ей объяснить.
– Нет, не думаю. Она и так прекрасно осведомлена обо всех обстоятельствах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
