Сердить ее было небезопасно, и Волк тотчас же умолк. Тор вздохнул: похоже, их ждали нелегкие времена. Даже вохрят несносная гостья выпроводила за дверь. Пух и Дух жалобно скулили за стенами сруба, призывая хозяев. Волк со страхом наблюдал, как самка наливает в большое корыто горячую, дышащую паром воду. Что она собирается делать с таким количеством воды — неужели варить похлебку? Тор тоже пребывал в недоумении. И пока он растерянно таращился на сердитую самку зелеными, как весенняя трава глазами, та бесцеремонно подхватила его на руки и потащила к горячей воде. Тор взвыл дурным голосом и задрыгал ногами. Волк скользнул под лавку и в ужасе там затаился. Тор, к его удивлению, не сварился, хотя орать не перестал.
Что бы все это могло значить? Волк высунул голову из-под лавки и тут же был наказан за свое любопытство. Он даже не успел крикнуть в полный голос, как был водворен в корыто, где уже находился Тор. Последний сразу же перестал орать — теперь в этом не было необходимости, да и вода оказалась не такой уж горячей.
— Вас что, никогда не мыли? — спросила Айяла у расстроенного Волка.
— В воде, которая там, — буркнул он.
— В большой воде, — подтвердил Тор.
Если дети говорили правду, то происходило это невероятно давно. Такой слой грязи можно нарастить только за месяц, да и то если сильно постараться, а эти, похоже, старались.
— Где ваша мать?
Вопрос был задан Волку, но тот от удивления только хлипал глазами.
— Самка, — подсказал Тор.
— Они в гнезде, — сообщил Волк.
— Дурачки, — только и сказала женщина, не объясняя причину недовольства.
Странные пятна разглядела она на груди у обоих — эти пятна не отмывались ни водой, ни мылом. Может, родимые пятна? Но почему тогда они абсолютно одинаковые и у Волка, и у Тора. Мальчишки не были близнецами, скорее всего, не были они и братьями. Волк черноволос и темноглаз, а Тор наоборот — явный северянин, белотелый и светловолосый. К тому же он младше Волка. Оба говорили по-сурански, но предпочитали общаться с помощью жестов, особенно друг с другом, а на ее вопросы отвечали односложно или повизгивали. Их нельзя было назвать глупыми — для своих пяти-шести лет они смотрелись весьма бойкими ребятами, но все-таки в их поведении было что-то настораживающее и даже пугающее. Многие привычки дети переняли у отвратительных обитателей гнезда, но неужели человек, которого они называли отцом, не понимал всей опасности подобного положения? Ребенок не может вырасти полноценным человеком вдали от людей, живя бок о бок с животными. Или черному колдуну все равно, какими будут его дети?
Глава 8
ШАНТАЖ
Ульф оглянулся, чтобы еще раз окинуть Чистилище восхищенным взглядом. Эти горданцы умели строить, черт бы их побрал. Мощные, сложенные из черного сверкающего камня стены устремлялись к облакам и венчались огромным куполом. Все население Бурга можно было собрать под крышей этого грандиозного сооружения, да еще, пожалуй, место бы осталось. Лаудсвильский рассказывал о совсем уж невероятных вещах, происходивших за монументальными стенами, но благородный Рекин и соврет, недорого возьмет. Ульф не верил в чертовщину, которую рассказывали в Лэнде о Храме, но не верить собственным глазам он не мог. Эти жрецы-кукловоды взмахом бровей посылающие пешек на смерть, производили впечатление. Правда, сам Ульф предпочитал полагаться на удаль своих дружинников, а не на рабскую покорность грязных скотов, которых и людьми-то трудно было назвать. Но ведь кто-то сделал их такими. Видимо, Лаудсвильский не так уж и привирал, рассказывая о тайнах Храма.
Нордлэндцы больше месяца добирались до столицы храмовых земель Хянджу, и ярл Хаарский имел возможность убедиться в богатстве и могуществе суранских городов, каждый из которых не уступал численностью жителей столице Нордлэнда. И все эти города, казалось, даже не помышляли о том, чтобы сбросить ярмо Храма. Лаудсвильский намекал на трагические события, подорвавшие мощь посвященных, но как ни присматривался Ульф, никаких признаков развала государства храмовиков он так и не обнаружил. Кроме, пожалуй, одного: Храм впервые пригласил на службу северных варваров и платил им большие деньги. Да и по тому, как любезно принял их посвященный Чирс, можно было сообразить, что храмовики нуждаются в помощи. Последние события в Храме были каким-то образом связаны с Бесом, но Ульфу так и не удалось добиться объяснений по этому поводу у Лаудсвильского. Рекин не был бы Рекином, если бы взял и выложил все начистоту. Может, следует поговорить с посвященным Чирсом — Бес представляет опасность для всех. Единственное, что удалось установить Ульфу, это то, что здесь, в Храме, его племянника знали под именем Ахай. Люди, которым ярл задавал вопросы, озирались по сторонам, а уж потом выдавали такие невероятные вещи о Черном колдуне, в которые человеку, если он в здравом уме, верить не пристало.
Расторопный слуга подвел ярлу Хаарскому коня. Ульф легко вскочил в седло — большое неудобство, что к Чистилищу нельзя приближаться верхом. Владетель Ульвинский указал ярлу на группу гвардейцев, которые, бешено жестикулируя, приближались к нордлэндцам.
— Какого черта? — раздраженно обернулся Ульф к переводчику: — Что им нужно?
Маленький невзрачный человек с плоским лицом что-то крикнул горданцам, те сразу притихли и расступились, пропуская чужаков, но в их темных глазах не прибавилось дружелюбия, а руки продолжали угрожающе сжимать приклады арбалетов.
— Видимо, мы слишком рано сели в седла, — догадался Фрэй Ульвинский.
— А эти? — Ульф махнул рукой в сторону жреца-кукловода с десятком пешек.
— Они несут службу, — пояснил переводчик. — Мечи Храма имеют право подъезжать верхом даже к Чистилищу.
— Плевать я хотел на ваши церемонии, — раздраженно отпарировал Ульф, — хватит и того, что я целую версту протопал пешком.
Ярл огрел коня плетью и, не оглядываясь на горданцев, поскакал по узкой улочке. Испуганные прохожие шарахались в стороны от рассерженного вождя северных варваров. Гвардейцы что-то кричали вдогонку нордлэндцам, но те не обращали на них никакого внимания.
Достойный Бастар, жрец и начальник караула, только головой покачал: варвар он и есть варвар, какой с него спрос. Плохие времена наступили в Хянджу. Посвященный Чирс, да продлятся дни его вечно, слишком уж благоволил к чужеземцам. Об этом шептались в гвардейских казармах, но высказывать свои мысли вслух было небезопасно. Похищенный Чирс не раз уже доказывал, что рука у него тяжелая. А тут еще слухи о посвященном Варе. В Храме опять что-то готовится, а на пороге смуты лучше всего держать язык за зубами. Достойный Бастар не имел ни малейшего желания вмешиваться в спор посвященных. Еще три года службы, и он, купив небольшой домик на окраине Хянджу, заживет спокойной размеренной жизнью. Денег хватит и на покупку дома и на содержание семьи, которую еще предстоит завести. Бастар вздохнул, поправил ремень огненного арбалета и неторопливо двинулся вперед. Трое его подчиненных нехотя последовали за начальником, горячо о чем-то перешептываясь. Достойный не прислушивался: наверняка осуждают его предупредительность по отношению к варварам. Пусть их. Бастара ничего не интересует кроме службы. Недовольство посвященного Халукара в случае ссоры с чужеземцами грозило ему куда большими неприятностями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
