Парням проще, но мне, чтобы покончить с «карьерой» раз и навсегда, пришлось подделать анализ на ВИЧ и свалить из города под шумок, пока они проверяют всех своих «девочек».
Ну и как, красивая предыстория у загадочной порочности? Нравится?
— Думаю, я пошлю им бутылку вина, — вдруг сообщает уже позабывшая обо мне Ви и подзывает официанта, чтобы передать через него презент своему бывшему. План мести у нее странный, но что бы я понимал в женской логике. Может, она туда цианистый калий подсыпать шепотом попросит.
Дождавшись, когда адресат получит посылку, Ви загадочно улыбается и поднимает чашку с кофе, салютуя своему дружку. Хмыкаю. Сумела воспользоваться случаем и предстать перед бывшим в шикарном платье, да еще и со спутником. Расчетливая стерва.
Когда дружок Ви нас замечает, лицо его вытягивается от удивления. Наверное, козел ожидал, что она будет лить слезы и жевать шоколад днями и ночами. А вот хрен ему. Она все еще красивая и довольная. За нее стоит порадоваться. Не люблю, когда к девчонкам относятся как к разменной монете. Если не в состоянии держать ширинку застегнутой — варежку тоже не разевай. Нечего вешать лапшу на уши, дабы показаться лучше, чем ты есть на самом деле. В отличие от показной приятности, честность еще никому жизнь не сломала.
— Хоть раз в жизни не трави даму портвейном с дорогой этикеткой, — говорит блонди, по-хозяйски касаясь плеча своего дружка, когда мы покидаем ресторан. — Сжалься. Пусть девчушка до совершеннолетия доживет.
Честность определенно неплоха, но не когда в женщине просыпается гарпия.
Помада в ящике напоминает о себе тем же вечером, попадаясь на глаза, когда я закидываю мобильник в ящик прикроватной тумбы. И забыл бы о ней охотно, ан нет — тут как тут. Избавиться бы, как от всех остальных напоминаний об этой девушке. Выяснить, что случилось после аварии, и больше мыслями не возвращаться. Так чего жду?
Естественно, у меня есть множество предположений о случившемся, но ни одно не походит на правду, если учесть поведение инопланетянки. Интернет говорит, что лишиться части воспоминаний в результате сотрясения мозга нормально — настолько нормально, что песенка Жен о «вспомнить все» тянет на придурь. В конце концов, я не месяцы жизни забыл! Дура же девчонка, соврала бы поубедительнее — и я бы не стал ковыряться; но она то ли за Ви меня наказывает, то ли просто хочет, чтобы все вспомнил. В любом случае, скоро расколется. Осталось чуть-чуть поднажать.
Достаю телефон из ящика и набираю ее номер.
— Ты в светлое время суток звонить умеешь? — ворчит в трубку.
— Голос бодрый. Дежуришь что ли?
— Что это сразу дежуришь? Я в самом разгаре позы шестьдесят девять с очередным бойфрендом. Говори быстрее, пока меня не обвинили в недобросовестности, — отвечает без запинки.
От легкости, с которой она сочиняет свою сказочку, хочется рассмеяться.
— У меня твоя помада осталась.
— Можешь выбросить, мне она все равно не идет.
— Еще как идет, — фыркаю, не подумав. А ведь зря сказал.
Повисает непродолжительное молчание. Спорю, она точно так же, как и я, вспоминает ночь, когда я заставил ее накрасить губы. Следующим вечером я обнаружил перемазанную бордовым постель, но простыни почему-то не поменял, и было кайф.
— Мой ответ не изменился. У тебя все? — спрашивает сухо.
Конечно не все.
— Что случилось той ночью? — завожу шарманку вновь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Усталый вздох:
— А это важно? Если да, то сам вспомнишь.
— Слушай, леди доктор, не компостируй мне искалеченный мозг. Сама знаешь, что я не вспомню, и ничего странного в этом нет.
— Если ты думаешь, что я в курсе всех подробностей, то уверяю — словоохотлив ты не был, — тут же находит она лазейку. — Есть способ вспомнить. Восстанови случившееся. Пройди по тому же маршруту. Ты ведь знаешь, где была авария, и куда ты направился после.
— Когда у тебя выходной?
— Хочешь, чтобы я свой единственный выходной потратила на неотесанного мужлана, который в благодарность за то, что я довезла его черепушку до больницы, теперь пытает меня деталями произошедшего? — спрашивает недовольно.
Ее дьявольски приятно раздражать. Чувствую себя особенным, ведь Жен навряд ли часто выходит из себя.
— В точку. Ты ведь понимаешь, что не отстану, — говорю, подавляя порыв вскочить с кровати и закурить. Отчего-то разговор нервирует и меня тоже.
— Выходной у меня завтра, — наконец вздыхает Жен.
— Вот и жди.
— Обязательно. Все ногти сгрызу в ожидании. Ай, прости, не сгрызу: обрезаю под корень. Ложись спать, По Паспорту, и не мучай звонками знакомых.
— Легкой тебе смены… в минете.
Сбрасывая вызов, слышу тихий смех. Стараюсь о нем не думать — перед грядущим стоит выспаться, а думы о Жен лишь отвлекают. Но, судя по всему, полностью выкинуть инопланетянку из головы не удается, потому что снится мне то, что знакомо каждому мужчине.
Жен
По ночам в приемном покое посетителей обычно не много, но сегодня день особый — вообще ни одного. Проверила пациентов Капранова, пару часов почитала медицинские статьи, но часы никак не желали идти вперед, и, поскольку наедине с собственными мыслями сегодня не очень комфортно, решила поспать. Разбудят, если понадоблюсь.
Обычно это плохая идея: только смыкаешь веки, как обнаруживается критический случай. Плюс, есть определенная категория людей (по типу Капранова), которым чужие мелкие радости не дают покоя, оттого они станут будить тебя каждые пять минут, приговаривая, что вот уж они-то по пять суток кряду не спали, а юное поколение совсем распустилось.
Сегодня, кстати, закон подлости так же действенен, как и всегда: только начинаю слышать голос отца, которого здесь быть не может, как оживает телефон. Вызов.
— Кто там? — спрашиваю Лину.
До того, как коснулась головой подушки, чувствовала себя нормально, но теперь едва ноги таскаю, и голова тяжелая, заторможенная. Ненавижу это ощущение, но каждое дежурство не выдерживаю и сдаюсь на милость Морфея. А потом встаю, иду к пациенту, чуть ли не покачиваясь, с трудом фокусируюсь на буквах в карте…
— Мужчина. Не поняла, что с ним, кажется здоровым. Но требует именно тебя. Будь поосторожнее, я здесь если что, — предостерегает Лина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Отчего-то мне вдруг становится страшно. В том, что просят позвать определенного врача, нет ничего странного, а вот совпадение в виде особого посетителя и ночного дежурства настораживает. Пытаюсь отогнать тревожные мысли. Это мнительность — ничего более. Но едва открывается дверь, как я обнаруживаю, что интуиция не просто так надрывалась.
