когда он подошел и встал рядом со мной. Мы наблюдали, как лошадь мягко приземлилась на тротуар с Бахиром, припавшим к ее спине.
— Ты когда-нибудь хотел, чтобы было просто нормально? — тихо спросила я его.
— Да. Но тогда мы бы никогда не увидели ничего подобного.
Бахир с легкостью спешился.
— Где вы ее нашли? — спросила я.
Бахир погладил морду лошади.
— Это был не я, Амаль сама меня нашла.
Он прищелкнул языком в ее сторону. Амаль встряхнулась, и ее крылья исчезли.
Атланта с каждым днем становилась все более и более страннее.
— Пошли, — позвал Лютер. Мы последовали за ним в здание, вверх по лестнице, в дальний конец длинного коридора, где большие двойные двери были широко открыты. Перед нами раскинулась большая комната, лишенная мебели. Пол был покрыт меловой краской. У стен стояли бронзовые жаровни, наполненные углями, готовыми к розжигу. Должно быть, это была комната заклинаний.
Посреди комнаты, в защитном круге, нарисованном мелом на полу, небольшой кучей лежал Митчелл. Глифы вокруг оберега слабо светились — заклинание нанесло адский удар. На полу вокруг упыря валялись обрывки ткани. В кресле у стены сидела женщина и читала книгу.
— Кровь, — сказал Кэрран.
Я взглянула на Лютера.
— Мы пытались надеть на него смирительную рубашку, чтобы он не поранился. — Лютер вздохнул. — Он продолжает пытаться разбить себе голову об пол.
— А как все организовано во время технологий? — спросил Ник.
— Из пола выходят решетки, — сказал Лютер. — Сейчас они опущены, чтобы он не бросился на металл.
Я подошла к кругу.
— Митчелл.
Митчелл никак не показал, что услышал или учуял меня.
— Он не отвечает, — сказал Лютер. — Я пытался.
— Некоторое время назад я пыталась кричать, — сказала женщина. — Он замкнулся где-то глубоко в своей голове.
Я взглянула на линии круга. Он был разработан, чтобы удерживать магию внутри, а не снаружи. Хм. Я никогда раньше этого не делала, но у моего отца такое сработало.
Я притянула к себе магию. Она пришла нетерпеливой и готовой, как послушное домашнее животное. Я собрала ее вокруг себя, плотно упаковала и позволила ей подпитать мой голос, чтобы достучаться до Митчелла.
— Митчелл.
Лютер вздрогнул.
— Господи, Дэниелс.
Упырь развернулся, подняв свою деформированную голову, и перекатился на ноги. Я прошла вдоль границы круга. Упырь медленно поворачивался, приближая ко мне лицо. Вблизи мне стали видны пятна крови на краске внутри круга.
— Ты… — прошептал упырь.
— Ты чувствуешь ифрита? Он зовет тебя сейчас?
— Да-а-а.
— Ты знаешь, кто ты? — спросила я.
— Да-а-а… — Он опустил голову, но его взгляд пронзил меня. — Я пламя. Я бездымный огонь. Это, — он протянул ко мне руки, — моя тюрьма. Убей меня.
Я опустилась на одно колено. Он наклонился так близко, насколько позволяла граница круга. Нас разделяло всего три дюйма.
— Я могу исцелить тебя, — прошептала я. — Но это тебе будет стоить.
— Я заплачу.
— Остановись, — сказал Ник. — Она пообещает тебе весь мир, а потом сделает тебя своим рабом. Она ничего не может с этим поделать. Это у нее в крови.
— Подождите-ка, что это за разговоры об исцелении? — Лютер замахал руками. — Что происходит?
Взгляд Митчелла ни разу не дрогнул.
— Я бы предпочел быть рабом, чем быть таким.
— Если я исцелю тебя, ты должен будешь помочь мне сразиться с ифритом, — сказала я ему. — Ты сможешь найти его, когда станешь цельным?
— Да.
— Как только все закончится, ты поселишься здесь, под опекой Лютера. Ты будешь служить в отделе «Биозащиты» в течение пяти лет. — Это должно дать им достаточно времени, чтобы решить, что с ним делать.
— Да.
— Поклянись огнем, который горит в тебе.
Упырь открыл рот.
— Я клянусь.
Я встала, вытащила книгу из рюкзака и протянула ее Лютеру.
— Мне понадобятся эти принадлежности.
Он просмотрел страницы.
— Что это?
— Мы собираемся развить Митчелла до его надлежащего состояния.
— О, хорошо. Подожди, что?
***
УГЛИ БЫЛИ зажжены. Я закончила рисовать алхимический знак для эфира и почти закончила с символами. Митчелл сидел внутри двух треугольников. Сразу за двумя треугольниками на столе, рядом со спичками и маленьким пузырьком с моей кровью, ждал полгаллоновый стакан с прозрачной жидкостью — триметилборатом. Я прихватила его перед тем, как мы вышли из дома.
В комнате собралась группа коллег Лютера. Я познакомила его с теорией основного состояния джиннов, и он объяснил ее им. Реакция была, мягко говоря, неоднозначной. До меня донеслись голоса.
— Ты же понимаешь, что если это сработает, мы нашли лекарство от гулизма.
— Да, но лекарство хуже, чем болезнь. Мы не можем бегать по сельской местности, превращая упырей в джиннов.
— Технически они уже джинны.
— Это не относится к делу.
— Мы понятия не имеем, на что они способны.
— Что во флаконе?
— Ты хочешь сказать, что мы не должны этого делать? — спросил Лютер.
— Нет, — ответила женщина. — Я говорю, что это незаконно, опасно и, возможно, неэтично, но мы определенно должны это сделать.
— Да, согласен с Марго.
— Такая возможность выпадает раз в жизни.
— Просто в качестве эксперимента.
Маги.
— Что ты чувствуешь по поводу того, что она вытворяет? — Это, должно быть, Мэхон. Такое низкое рычание могло исходить только от него.
— Мы позволяем друг другу быть теми, кто мы есть, — сказал Кэрран. — Мне не обязательно должно нравиться все то, что ей приходится делать. Я люблю ее.
Я тоже тебя люблю. Просто запомни это после того, как увидишь, что я собираюсь сделать.
Я нарисовала последний круг вокруг символов. Обереги были самых разных видов, и этот не был сдерживающим, скорее, он функционировал как зеркало, фокусируя любую магию, попадающую в оберег, на существе внутри него.
Митчелл поднял на меня глаза.
— Поторопись.
Я взяла мензурку с триметилборатом и вылила ее на него, пропитав треугольник на полу.
— Она ведь знает, что это огнеопасно, верно? — спросил кто-то.
Я взяла флакон со своей кровью и вытащила пробку.
— Выпей это, когда я скажу.
Он протянул ко мне свои когтистые руки.
— Еще есть время отступить, — сказала я ему.
Митчелл схватил пузырек когтями.
Я чиркнула спичкой.
— Сейчас.
Он проглотил кровь. Я уронила спичку в круг. Взметнулось изумрудно-зеленое пламя. Митчелл, корчась, закружился, его кожа покрылась волдырями, он кричал. Я сосредоточила магию на нем и почувствовала, как магия усиливает кровь. Моя кровь пронзила его насквозь, стекая по горлу, глубоко в низ живота, и пробудила слабую искру огня. Я потянулась к нему, пока он купался в моей крови, и прошептала слово силы.
— Амехе. — Повинуйся.
Шок от слова взорвал мою голову. Меня пронзила агония. Мир затуманился. Я боролась с этим, пытаясь удержать пламя внутри
