Негры, раболепно кланяясь, отступили, а потом, повернувшись, направились к хижине. Вскоре мулат не спеша последовал за ними.
Харрисон глядел им вслед, прокручивая в голове все, что только что узнал. Часть сказанного показалась ему тарабарщиной, но определенные вещи он понял совершенно четко. Первое: китаец, без сомнения, жив и где-то прячется. Второе: Бартоломью лгал, когда говорил о своих отношениях с болотными жителями. Да, он не был одним из них, но определенно верховодил над ними.
И еще: Бартоломью соврал им относительно денег. А может, и нет? Харрисон вспомнил, как изменилось выражение лица мулата, когда он упомянул о десяти тысячах. Возможно, Бартоломью ничего и не знал о деньгах, может быть, китаец, подозревая что-то, спрятал деньги под кроватью до того, как на него напали?
Харрисон вышел из тени и прокрался следом за неграми. Пока те считали, что он мертв, он мог продолжать свое расследование, не боясь погони. Его рубашка из темного материала не отсвечивала в темноте. Детектив, несмотря на свой огромный рост, был мастер скрадывания. Ему часто приходилось использовать всевозможные трюки при работе во всякого рода «восточных» (китайских, в частности) кварталах, где за тобой постоянно кто-то следит и стремится подслушать все, что ты ни скажешь.
Выйдя на край поляны, посреди которой стояла хижина Бартоломью, детектив увидел, как четверо из его врагов уходят по тропинке, ведущей вглубь болот. Они шли след в след, рослые, сутулые, втянув головы в плечи и наклоняясь всем корпусом вперед, как обезьяны. Бартоломью, судя по всему, собирался отправиться назад, в хижину. Харрисон последовал было за уходящими неграми, но потом заколебался.
Бартоломью был сейчас в его власти. Детектив мог прокрасться в хижину, приставить револьвер к виску мулата и потребовать, чтобы тот рассказал все, что знает о китайце: где тот может скрываться и где негры его спрячут (если поймают), прежде чем скормить аллигаторам. Однако Харрисон знал, что такие, как мулат, могут быть очень упрямыми.
Пока он размышлял в хижину, Бартоломью остановился на пороге перед хижиной. Мулат жевал табачную жвачку, настороженно вглядываясь в тени. В руке у него была тяжелая плеть. Потом он шагнул в ту сторону, где среди ветвей скрывался детектив.
Бартоломью прошел всего в нескольких ярдах от укрытия, и лунный свет высветил его черты. Харрисон с изумлением отметил, насколько изменилось лицо главного из его противников: тот теперь выглядел поистине демонически, будто исполненный некой зловещей потусторонней силы.
Харрисон изменил свои планы, решив поохотиться за Бартоломью. Теперь ему казалось особенно важно узнать, что еще скрывает этот человек. Это оказалось несложно: Бартоломью не смотрел ни назад, ни по сторонам. Однако мулат пошел странным, петляющим маршрутом, то и дело обходя темные омуты и завалы гниющей посреди трясины растительности, которая даже в лунном свете выглядела ядовитой. Детективу постоянно приходилось идти пригнувшись, чтобы его не заметили.
Неожиданно впереди показалась хижина, спрятанная среди деревьев, заросшая испанским мхом,[68] очень похожим на серую вуаль. Бартоломью огляделся, потом вставил ключ в скважину большого замка, висящего на двери. Харрисон не сомневался, что преступник привел его туда, где на самом деле держат Вэнь Шана.
Бартоломью исчез внутри хижины, прикрыв за собой дверь. Свет замерцал в щелях между бревнами. Потом послышались негромкие голоса. Разговаривали шепотом, слишком тихо, чтобы Харрисон смог различить голоса. Потом последовал вполне определенный звук: свист и хлопок плети, ударившей по обнаженной коже. Кто-то пронзительно закричал от боли. Только тогда Харрисон догадался: Бартоломью втайне прокрался к своему пленнику, чтобы пытать его… И для этого у мулата была весьма веская причина: он хотел узнать, куда китаец спрятал деньги, о которых сказал ему детектив. Очевидно, Бартоломью не хотел делиться ими со своими людьми.
Харрисон начал осторожно пробираться к хижине, намереваясь ворваться в нее и прекратить истязания. Он и сам с удовольствием пристрелил бы Вэнь Шана, но мысль о пытках ему, как любому цивилизованному человеку, была чужда. Однако, прежде чем он добрался до хижины, звуки ударов смолкли, свет потух, и мулат вновь появился на пороге. Вытерев пот со лба, он запер дверь, убрал ключ в карман и, поигрывая плетью, удалился. Харрисон присел на корточки, укрывшись в тени. И опять Бартоломью прошел мимо сыщика, так и не заметив его.
Теперь детектив окончательно сделал выбор: сперва предстояло заняться Вэнь Шаном, а мулатом он займется чуть позже.
Когда мулат исчез, Харрисон поднялся и широким шагом подошел к хижине. Отсутствие стражи ничуть не озадачило детектива, тем более после разговора, который он слышал ранее. Да и не было времени строить различные гипотезы. Дверь была заперта на толстую цепь, которая удерживала массивный засов. Однако, просунув дуло револьвера в щель между досок и используя его как рычаг, Харрисон без особого труда справился с проблемой.
Чуть приоткрыв дверь, детектив заглянул внутрь хижины. Внутри было очень темно, но он услышал чье-то дыхание, прерываемое истерическими всхлипами. Детектив чиркнул спичкой, потом поднял ее повыше над головой. Пленник находился тут — скорчившись, лежал на грязном полу. Но это оказался вовсе не Вэнь Шан. Это была женщина.
Мулатка — молодая и по-своему красивая. На ней была лишь короткая, изорванная в лохмотья нижняя сорочка. От связанных за спиной рук тянулась длинная веревка из сыромятной кожи, прикрепленная к тяжелой скобе в стене. Девушка, замерев, смотрела на Харрисона. В ее взгляде читался одновременно и ужас, и надежда. Слезы катились по ее щекам.
— Кто ты такая, черт побери? — спросил детектив.
— Селия Помполои! — Голос у нее оказался глубоким и музыкальным, хотя сейчас он дрожал — девушка готова была впасть в истерику. — Белый человек, прикончи меня, ради бога! Я не могу больше терпеть. Я все равно умру, я знаю!
— Я думал, ты уже мертва, — пробормотал детектив.
— Все это подстроил Джон Бартоломью! — воскликнула несчастная. — Он привел смуглую девчонку «извне» сюда, на болота, потом убил ее и одел в мое платье. После он бросил труп в болото аллигаторам, и те обгрызли его так, что никто не мог распознать. Когда люди нашли тело, они решили, что это и есть я, Селия Помполои. Он держит меня тут уже три недели и пытает каждую ночь.
— Почему?
Харрисон обнаружил огарок свечи, оставленный на полочке у входа, и сразу запалил его. Потом он подошел к девушке и разрезал кожаные ремни, освободив ее руки. Она покачиваясь, встала, растирая окровавленные и распухшие запястья. Скудный наряд не позволял усомниться в ее словах: все тело было покрыто рубцами, мулатка, безусловно выдержала не одну жестокую порку.
— Он настоящий дьявол! — Ее темные глаза смертоносно сверкнули. Кем-кем, а уж смирившейся жертвой она себя явно не считала. — Он явился на болота, назвавшись жрецом Великой Змеи. Он сказал, что приехал с Гаити… лживый пес. На самом деле он из Санто-Доминго[69] и такой же жрец, как ты… Я — истинная жрица Змеи, поэтому люди повиновались мне! Вот почему он попытался убрать меня с дороги. Я убью его!
— Но зачем он истязал тебя?
— Потому что я не говорила ему того, что он хотел знать, — угрюмо ответила девушка.
Опустив голову и поджав одну обнаженную ногу — ни дать, ни взять провинившаяся школьница, стоящая перед учительницей, — она, казалось, размышляла, стоит ли говорить дальше или этого ее объяснения Харрисону уже более чем достаточно. Его белая кожа являлась непреодолимым препятствием. Белому не следовало знать тайны болот. Наконец девушка решилась и продолжила:
— Он явился сюда, чтобы украсть одну драгоценность — Сердце Великой Змеи, которое мы привезли сюда с Гаити давным-давно. Он не был жрецом. Самозванец. Он почему-то решил, что я отдам ему Сердце, а потом убегу с ним с болот. Когда я отказалась, он притащил меня в эту старую хижину — туда, где никто не услышит моих криков. Люди Болот избегают ее, так как считают, что это место проклято и тут обитают призраки… Он сказал, что станет пороть меня до тех пор, пока я не скажу ему, где спрятано Сердце, но я никогда не открою ему этот секрет, даже если он сорвет всю плоть с моих костей. Я одна знаю эту тайну! Потому что я — истинная жрица Змеи и хранительница ее Сердца!
Судя по всему, она свято верила в свой культ — одну из ветвей вуду и в самом деле считала себя истинной жрицей.
— А ты не слышала ничего о китайце Вэнь Шане? — продолжал задавать вопросы детектив.
— Джон Бартоломью как-то упомянул о нем, похваляясь. Этот китаец — он пришел на болота, чтобы спрятаться от блюстителей порядка, и Бартоломью пообещал ему помочь. Потом он позвал людей болот, и они схватили китайца. Тот успел тяжело ранить ножом одного из людей Бартоломью, но они сумели взять Вэнь Шаня живым…
