class="p1">Справа от себя он увидел залегшую цепь бойцов и командира с биноклем. Он подполз ближе. В темноте разглядел майорские погоны.
— Товарищ майор. Лейтенант саперного взвода Савельев. Сопровождал танки на переправе. Плот накрыло. Сам выплыл. Поступаю в ваше распоряжение.
— Хорошо, лейтенант. Майор Горелов. Командую третьим батальоном. Несем большие потери. Двое ротных не добрались до берега. Принимай вторую роту. Твой фланг слева от меня. Собери личный состав, доложишь через десять минут, сколько в строю. Получишь задачу.
Федор приподнялся на одно колено и крикнул:
— Вторая рота! Слушай мою команду. Место сбора перебитая сосна. И сам быстро переполз влево и вперед к дереву. Из темноты начали подползать солдаты. Набралось 22 человека. Из них три — легко раненые. Федор представился. Спросил о наличии офицеров. Таковых не было. Самым старшим оказался пожилой, как ему показалось, дядька — сержант. Отыскался и пулеметчик, но без пулемета. Его Дегтярев утонул на переправе. Из оружия было 12 автоматов ППШ, три немецких винтовки и два «Шмайсера».
Майор выслушал доклад Федора и распорядился.
— Приказываю, атаковать в направлении левой опушки вот этого леска, — Он показал лейтенанту точку на карте и дал глянуть в бинокль.
— Цель, — взять сходу первую линию немецких траншей и закрепиться в ней. Сигнал к атаке красная ракета. При успехе дать зеленую ракету. Вот возьми ракетницу.
— Мои сокол! Где естешь? — Агнешка вернула его из воспоминаний, целуя рану на левом предплечье. Ту самую, что получил он в своем первом бою.
— Спи, милая, я покурю на крылечке.
Он встал, накинул шинель и вышел. Закурил и снова оказался на Днепре, бегущим в первую свою атаку. Он выдвинул пулеметчика вперед, левее своего подразделения, выбрав хорошую позицию за бугорком. Наказал поддерживать огнем их атаку. Подавлять пулеметы противника, если они будут обнаружены. Сам оставил себе гранаты и вынул из кобуры наган. Дал команду выдвигаться ползком, беречь личный состав, а по сигналу комбата уже атаковать броском.
Маневр с выдвижением пулемета помог. Он в две минуты подавил огонь немецкого «коллеги», что заговорил после их подъема в атаку по сигналу. Иначе пасть бы остаткам второй роты под вражеским огнем.
До немецких траншей добежали почти все. Когда до окопов было метров пятнадцать, они увидели удирающих немцев, вяло отстреливающихся на ходу. Но одна пуля всё — таки нашла лейтенанта. Он почувствовал мощный удар по руке выше локтя, как будто его огрели толстой палкой. Уже в траншее, дав зеленую ракету, он подозвал ближайшего бойца, который осмотрел рану.
— Кость, кажись, цела. Прошло на вылет, товарищ лейтенант! Сейчас забинтую. Потом в медсанбат надо. Солдат быстро перетянул руку выше раны, отрезав кусок ремешка, что пристегивал наган к кобуре. Остановил кровь и, разорвав зубами пакет с бинтом, сноровисто наложил повязку.
До медсанбата дело не дошло. Началась трехнедельная оборона плацдарма.
Очухавшиеся немцы подбрасывали подкрепления. Наши по ночам переправляли новые силы. Батальон майора Горелова нес большие потери, но занятых позиций не сдавал. У Федора в роте численность после подкрепления доходила до ста человек, а после очередных атак сокращалась вполовину.
Помогли удержать позиции и три танка, что всё — таки преодолели переправу. Машины ночью закопали позади траншей батальона, оборудовав еще и запасные позиции, и подходы к ним. Вот их — то редкое, но меткое вступление в бой в критические моменты спасало положение. Ночью танки скрытно переходили на запасные позиции. Благодаря этому и хорошей маскировке им удалось продержаться до подхода основных сил.
Наконец, на соседних участках фронта были наведены переправы, позволившие вступить на правый берег танковым частям. Он вспомнил, как бежали немцы, когда с фланга появились первые наши тридцатьчетверки. И как он повторял засевшую в памяти фразу:
— Прогоню, Яночка! Вон как бегут…
* * *
Когда батальон Майора Горелова в составе бригады отвели на переформирование и пополнение, Федор получил предложение остаться у них командиром роты. Обещали очередное звание. Майор представил лейтенанта к награждению.
Но Федор отказался.
— Спасибо, товарищ майор, за доверие. Но меня готовили переправы мостить, да проходы в минных полях делать. Думаю, что там я пригожусь больше.
Свой батальон он догнал уже в районе города Коростень. Там и вручили ему Орден Красной Звезды, от пехотинцев и медаль за отвагу, к которой его представили в саперном батальоне.
Он еще раз погладил место первой раны. Тогда даже до медсанбата не добрался. За время обороны плацдарма всё затянуло.
Потом пошли военные будни. Освобождали Украину. Одних переправ с наведением понтонных мостов было с десяток. А когда саперы находили брод, пригодный для переправы техники, они отмечали коридор вешками, и сами порой стояли по краю брода, в воде, гарантируя его габариты. Когда фронт временно стабилизировался, саперы ночами делали проходы в минных полях, резали проволоку для проходов групп разведки в тыл врага. Минировали самые опасные участки…
А весной сорок четвертого их саперный батальон придали танковой дивизии и перебросили в Белоруссию. Она участвовала в операции «Багратион». Прорывала укрепления немцев через Полесские топи. Вот там им пришлось потрудиться! Скрытно, почти бесшумно, надо было мостить гать сквозь непроходимые болота. Саперы по несколько часов находились в болотной жиже, километр за километром выстилая переходы из бревен, способные выдержать танки. Пехота первой шла в бой, приспособив на ноги болотоступы из веток.
Старший лейтенант выбыл из строя в первом же бою. В рассветный час 23 июня 1944 года, после усиленной ночной обработки позиций противника авиацией, в 9–00 вступила в дело тяжелая артиллерия. Два часа передовые позиции немцев представляли сплошное поле взрывов. И вот, еще до окончания работы нашей артиллерии, его взвод, занимавший позиции на опушке леса в ста метрах от первой линии немецких окопов, пополз вперед. Их задача была разминировать проход шириной в пятьдесят метров и разрушить (порезать, повалить, накрыть щитами) колючую проволоку. Им удалось пройти скрытно почти до немецких окопов. Но тут их заметили и накрыли пулеметным и минометным огнем. Мина разорвалась метрах в двух от старшего лейтенанта. Очнулся он в кузове грузовика, что вез его из медсанбата в полевой госпиталь. На операцию. В правом боку у него сидел осколок.
— Ох и везуч ты, лейтенант, — говорила ему во время обхода на следующее утро, пожилая женщина хирург, что его оперировала.
— В сантиметре от печени осколок тормознул. Большой был, корявый. Застрял. Ремень его притормозил. Был бы он поменьше, прошил бы печень насквозь. Там бы ты на передовой и остался. Поздравляю. Только мамке не говори, плакать будет.
Почти месяц тогда его лечили. И рану, да и
