— Я думал, ты из тех, кого сантарийцы называют гинтами.
— Я действительно Гинта, но это всего лишь имя, полученное мною при рождении. Я такой же человек, как и ты.
— Ну уж нет, в это я ни за что не поверю, — пробормотал юноша, с трудом поднимаясь на ноги.
— Теперь объясни толком, что тебя так напугало?
— Каменный демон. Он гнался за мной, потом отстал. Вроде бы, он остановился, но… Мне страшно. Кажется, он где-то тут, крадётся…
— Я не чувствую никакой погони, а значит её нет. Ты уверен, что это был кто-то в плотном теле, а не нао?
— А не… кто?
— Ну, такое изображение в воздухе. Что-то вроде призрака…
— Нет-нет, что ты! Он шёл, всё ломая на своём пути, даже маленькие деревья. Он шёл, как слепой, но меня заметил и погнался. Хорошо, что он не может быстро бежать.
— На кого он похож? — спросила Гинта.
— На человека и… на мангура. Он весь из камня и такой ужасный.
— Он большой?
— Да… То есть, нет… Не очень. Как высокий человек. У меня ещё хватило ума выстрелить в него из кесты. Как будто такое можно убить!
— Да, — усмехнулась Гинта. — Стрелять в маррунга не имеет смысла.
— В кого?
— Вот что, — сказала Гинта. — Сейчас я отвезу тебя в безопасное место, а потом разберусь с этим чудовищем.
— Но… Как ты его найдёшь?
— По твоим следам.
— Но их не видно…
— Это тебе не видно. Поехали.
— Подожди. Я не могу позволить, чтобы девочка… — Даарн запнулся, поймав на себе спокойный, чуть насмешливый взгляд Гинты. — То есть… Я понимаю, что ты не совсем обычная девочка, а вернее, совсем необычная, но всё же…
— Мне как-то неловко, — признался он после небольшой паузы. — Тогда уж поехали туда вместе.
— Но ты ранен, — возразила Гинта. — Ты не нумад и даже не колдун. Тебе нечего стыдиться своего страха перед демоном.
Однако молодой валлон стоял на своём, и Гинта поняла — спорить бесполезно. Похоже, мораль его народа гласила, что мужчина ни в коем случае не должен бояться того, чего не боится женщина или ребёнок.
— Ладно, — согласилась она. — Поехали вместе. Я думаю, нам уже ничего не грозит. Видишь, как спокоен Тамир, а ведь животные чувствуют опасность гораздо лучше, чем мы.
Чудовище они нашли в саддуговой роще. Это была на редкость искусно изваянная фигура высотой почти два капта — человек с головой и хвостом мангура, с когтистыми руками и ногами. На груди статуи белела маленькая выбоина — след от выстрела.
— Это не маррунг, — с облегчением сказала Гинта. — Маррунги неуязвимы.
Она слезла с хорта и направилась к изваянию.
— Осторожнее… — забеспокоился Даарн.
— Ничего страшного, — заверила его Гинта. — Это просто камень, а не вместилище чьей-то нафф.
— Но оно двигалось. Я видел! Неужели я так похож на безумца?
— Я тебе верю. В Сантаре есть нумады и колдуны, которые заставляют двигаться ещё и не такие камни. Это называется арканат. Статуя шла, повинуясь чьей-то воле. Потом чары прекратились, и сейчас это опять обыкновенная статуя.
— А если этот колдун снова…
— Нет. Он явно далеко отсюда, а на предмет надо воздействовать с небольшого расстояния, и лучше, если ты его при этом касаешься. Тогда он в течение некоторого времени будет двигаться в нужном тебе направлении, даже можно заставить его что-то сделать. Но рано или поздно действие силы колдуна заканчивается — и предмет снова мёртв.
— И что же можно его заставить сделать? — спросил юноша.
— Ну… Что-нибудь несложное. Например, что-нибудь разрушить.
— Или кого-нибудь убить, да?
— Я не думаю, что его можно послать убить кого-то конкретного. Можно просто заставить его идти, ломать и убивать… Ломать всё, что стоит у него на пути, и убивать всё, что движется. Плотное тело без нафф не способно действовать осмысленно, но можно на какое-то время зарядить его злобой, силой ненависти и разрушения. Материя без души иногда поддаётся воздействию самых грубых, примитивных чувств. Особенно такая материя, как камень. Нумады всегда следят за учениками ваятелей. Тем, у кого недоброе сердце, запрещают работать с камнем.
— С ума можно сойти, — прошептал Даарн. — Я всегда считал, что это сказки…
— Поехали ко мне. Надо привести в порядок твою руку… Кстати, что это у тебя на шее?
Валлон, морщась, отогнул воротник. Над ключицей краснела небольшая припухлость.
— Укусила какая-то дрянь. Я думал, ничего, а болит всё сильней и сильней… И кажется, вздулось.
— Тебя укусил савур, ядовитый жук. Надо осторожнее ходить по зарослям хавы. Это такая высокая бледно-жёлтая трава с толстым стеблем и длинными листьями. Она растёт на кочках, в местах, где раньше были болота, а теперь сухо…
— Так этот жук ядовит? Что же теперь будет?
— Тебя ещё кто-нибудь кусал?
— Да вроде, нет…
Гинта обезвредила укус, сняла опухоль и помазала ранку соком шикура, разжевав несколько травинок.
Рукой Даарна она занялась, когда они приехали в Радужные пещеры. Молодой валлон был в восторге от жилища своей спасительницы.
— И всё-таки я не представляю, как можно жить в лесу, — откровенно признался он. — Раньше я ходил не дальше, чем на триста каптов от дороги, а сегодня… Мало того, что жук укусил… Я еле удрал от гинзы. Хорошо, что на мне сапоги! Хотел сорвать плод, полез на дерево и вижу — на меня кто-то смотрит оттуда, из ветвей. Я даже не понял, кто, но это было ужасно…
— Наверное, это был саннул.
— Может быть, но мне показалось, что это было человеческое лицо. Какое-то жёлтое и страшное. Потом я провалился в яму, а там свиды… Пресветлый Эрин, их там, наверное, тысяча была! Один залез мне в сапог, другой за шиворот. Едва я вытряхнул эту гадость из одежды, в кустах затрещало. Там был какой-то зверь. Я не понял, какой именно, и даже не успел его испугаться — потому что тут опять затрещали кусты, но уже с другой стороны, и… И появилось чудовище. Я сперва решил, что это меня ловят — издали его легко принять за человека, к тому же я из-за ветвей не сразу его разглядел. Я выстрелил, а уж потом увидел, что это такое.
— А кто тебя может ловить? — поинтересовалась Гинта.
Она только что перевязала руку юноши мягкой тканью, пропитанной специальным отваром из трав, и теперь оборачивала её куском жёсткой лундовой коры. Перелом оказался несложным, но срастить кость в мгновение ока не могла даже такая искусная целительница, как Гинта.
— Придётся поносить это два дня. Или даже больше. Пока не срастётся, — сказала она, так и не дождавшись ответа на свой вопрос.
— Два дня? — опешил Даарн. — Мой приятель ломал ногу, так ему пришлось таскать деревянную колодку дней тридцать. Значит, вы, сантарийцы, и правда умеете залечивать любые раны в сто раз быстрее и лучше, чем наши лекари.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
