Не брезгуя, подняла подол платья и села. Поправив платье, она вышла из-за камней и направилась к озерцу.
Солнце уже поднялось, и его лучи ласково поглаживали мирную гладь воды. Рабэ нагнулась и стала снимать сапожки. Затем решительно скинула платье с плеч. Оно соскользнуло на камни, открыв взорам мужчин прикрытое одной белой рубашкой ее стройное тело. Косые лучи света, падая на нее, просвечивали рубашку, и Рабэ знала, что сейчас все присутствующие мужчины уставились на нее.
Голоса, которые звучали в пещере вперемешку со смехом, мгновенно смолкли. Рабэ выпрямилась, гордо подняла голову и, одарив снежных эльфаров презрительным взглядом, повернулась к ним спиной и вошла в воду. Она успела заметить, что все сразу же постарались отвернуться, лишь один засмотрелся на нее, и сильная рука стоящего рядом с ним здоровяка решительно развернула его в другую сторону. Никто не кричал, не возмущался. Значит, она сделала все правильно.
Вода была ледяной. Но Рабэ заставила себя поплавать и потереться песочком, который она подняла со дна, отбросив мелкие камешки. Грязь тела ее не смущала. Тело не демоницы. А истинное тело никогда не знало воды, но самое главное – оно никогда не пачкалось. Ей надо было как-то изменить ситуацию, чтобы эльфары хоть чуть-чуть, но перестали считать ее только пленницей, и для этого нужно было сделать нечто необычное, из ряда вон выходящее. И Рабэ придумала – разделась почти догола. Она заставила мужчин отвернуться. Это была ее первая маленькая победа. Рабэ проявила волю, решительность и отчаянную смелость. Демоница заставила похитителей хоть немного играть по ее правилам.
Выбравшись из воды и трясясь от холода, Рабэ схватила платье и убежала за камни. Там, стуча зубами, оделась.
Сверху через широкую дыру в скале уже обильно проникал свет. Он весело падал на камни, согревая их своим теплом. Рабэ нашла удобное место, выжала рубашку и разложила ее сушиться на камнях. Затем уселась на валун, поджала ноги и стала ждать развития ситуации. Она была уверена, что та будет развиваться совсем не так, как думали ее пленители.
Эльфары развели костер. Делая вид, что смотрит в воду, Рабэ внимательно следила за всем, что происходило у костра. Ей нужно было, чтобы один из них подошел к ней. Это было частью ее плана. Она попробует убедить их, что стала своей.
Вскоре тот, что дольше остальных на нее смотрел, стал что-то горячо говорить и показывать на нее. Ему в ответ смеялись и махали руками. Эльфар нерешительно топтался на месте.
«Ну давай, не стой столбом, остолоп, иди ко мне», – мысленно позвала его Рабэ. Его нужно было чем-то зацепить. А для этого она должна быть ему по крайней мере симпатична.
Наконец мужчина, что-то для себя решив, направился к ней. Был он по ее наблюдениям несколько тощим по сравнению с другими высокими, широкими в плечах снежными эльфарами. И немного сутулым, что видно было даже под плащом, с которыми эльфары не расставались даже в пещере.
Мужчина подошел и остановился в шаге от девушки. Рабэ с жалобным видом посмотрела на него. Затем гордо выпрямилась и отвернулась.
Молодой парень, а это было видно даже под маской, замялся, не зная, что ему делать. Он не уходил, но и не обращался к ней. Рабэ видела, как начали ржать над ним его товарищи, но помогать ему не стала, пусть сам преодолеет свою робость. И он оправдал ее надежды.
– Я вижу, льерина, что вам холодно, идемте к костру, – нерешительно предложил он.
– Спасибо, мне и тут х-хорошо, – гордо вскинув носик, отозвалась Рабэ. Она понимала, что должна играть гордую и в то же время вызывающую жалость эльфарку. Пройти по узкому коридору возможностей и не переиграть ни в одну, ни в другую сторону было сложной задачей.
– Я вижу, вы вся трясетесь, – не отступил парень.
Теперь Рабэ посмотрела на него более внимательно:
– Я трясусь от горечи, а не от холода, лер.
У нее навернулись слезы на глазах, и она тут же отвернулась. Отвернувшись, тихо прошептала:
– Я неудачница. – Затем резко повернула лицо к парню. Слезы ее высохли. – Вы знаете, что такое быть неудачницей? – И презрительно покачала головой. – Да откуда вам знать! Вы, двенадцать сильных мужчин, держите в кандалах одну слабую девушку. Вам все равно, как я себя чувствую, все мужчины одинаковые гордые себялюбцы. Ничем не лучше грязных хуманов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она сказала это, чтобы понять, как он относится к людям. Если он равнодушен к ним или относится положительно, то справиться с ним будет труднее, а если он их презирает, то у них появится первая точка соприкосновения интересов. Рабэ хорошо знала, что ничто так не сближает разумных, как ненависть к кому-то.
– Я не хуман! И я их тоже терпеть не могу. – Парень выпрямился и даже как будто стал стройнее.
Рабэ уже с явным интересом посмотрела на него. Она попала в точку.
– Правда? – уже спокойно спросила она.
– Правда. Наглые выскочки, что заполнили собой землю. Рождаются как блохи и мнят себя равными нам.
– Как я устала жить среди них, если бы вы только знали! – притворно вздохнула она. – За что мне все эти неприятности? Я так одинока… Присядьте, лер, вы такой обходительный. – Она засмущалась и опустила глаза.
Парень оглянулся на своих товарищей, но все же присел.
– Вы же знаете, кто я, – утвердительно произнесла Рабэ.
Парень кивнул.
– Но вы не знаете, что я раба обстоятельств. Когда я была маленькой, погибли мои отец и мать, и меня воспитал дед.
Рабэ получила эту информацию от хозяина. Не вдаваясь в подробности и избегая точных фраз, она продолжила:
– Я хотела учиться, выйти замуж по любви, а меня потянули в политику… Захотели, чтобы я стала княгиней. А другие захотели от меня избавиться… – Ее голос дрогнул. – В чем я виновата? Почему так несправедливо устроена жизнь? Меня заперли в вонючем замке хуманов. Я жила как в тюрьме, дышала их запахом. Брр, противно… Свиньи, куры… потом меня крадут лесные эльфары… Кстати, весьма благородные разумные… Ну не важно… Важно то, что я опять пленница… Только странности заключаются в том, что пленница у своего народа. Что вам всем от меня нужно? Не хочу я быть княгиней! Я хочу жить, хочу любить, хочу быть свободной…
Рабэ замолчала и разревелась.
Молодой эльфар сидел пораженный откровениями девушки. Он не знал, что сказать, и только осторожно стал гладить ее по руке в надежде успокоить.
– Вы, льерина, не пленница, – наконец произнес он.
– Не пленница? Да? А это что? – Она показала наручники, блокирующие магию.
– Это… это для вашей безопасности.
– А что мне может грозить в окружении соотечественников? Или… вы не снежные эльфары? – Рабэ стала потихоньку отодвигаться от парня.
– Мы снежные эльфары! – в запальчивости вскричал он.
– Тогда почему вы в масках, как бандиты? Вы грабители? Вам нужен выкуп?
– Нет, что вы! Успокойтесь. Никакие мы не грабители! Мы… – Парень вконец растерялся. – Я не могу говорить… Простите…
– Если не грабители и снежные эльфары, то снимите сейчас же эту безобразную маску! – потребовала Рабэ. Она решила проверить, насколько парень «поплыл» от их разговора.
Тот дернулся снять маску, но остановился.
– Не могу, льерина… Это приказ.
– Кто может отдавать такие глупые приказы? Не понимаю. Вы и дома ходите в масках?
– Я не могу сказать, кто дал такой приказ. Но вам беспокоиться нечего, мы привезем вас домой, и с вами поговорят наши старшие. Никто плохого вам не желает.
– С трудом верится. Я уже привыкаю к тому, что меня все вокруг предают и пытаются использовать в своих интересах.
Рабэ демонстративно отвернулась, но почти сразу же снова резко повернулась к нему лицом.
– Вас как зовут?! – быстро, с командными нотками в голосе спросила она.
– Занда-ил, льерина, из дома… Ой… Я не должен был говорить. Не рассказывайте нашим, что я проговорился, – обескураженно попросил он.
– Не беспокойся, – покровительственно произнесла Рабэ. Она плавно перешла на «ты». – Я умею хранить тайны.
