— Стыд и позор, — сказал я без всякой злобы.
В ответ Ломан тут же улыбнулся. Что ж, свою ненависть он пока проглотил, и ладно. Но он ее еще выплюнет. Поймает момент, когда я раскроюсь, и собьет. По крайней мере попытается.
— Тебе нужна будет схема обеспечения безопасности, — сказал он. — В этом регионе получить ее для меня проблема. Официально мы не существуем, поэтому обычные каналы получения информации для нас закрыты. К тому же люди из спецслужб сами по себе очень скрытны. Вот что я узнал: в поле зрения пока держат троих. Один, конечно, Куо, но его рейтинг не самый высокий. Куо уважают, и как только он пересекает границу страны, можно не гадая утверждать, что охрана главы государства будет удвоена, это уже заведенный порядок. С другой стороны, Куо много ездит. Даже находясь, если можно так выразиться, не «при исполнении». При условии, что он останется на виду и не исчезнет, службы удовлетворяются уже принятыми мерами, иными словами — обычным удвоенным наблюдением. Но если он все-таки исчезнет из их поля зрения, они, естественно, предпримут попытки к его обнаружению, но используют при этом опять-таки свои рутинные методы, в результате чего рискуют опоздать. Ты же в отличие от них получишь возможность сконцентрироваться на Куо целиком и полностью, и если удача тебе не изменит, от тебя скрыться ему не удастся. — Он ударил меня ясным открытым взглядом. — Не теряй его, Квиллер. Обещаешь?
— Обещаю. А также обещаю не есть много карамели. — В Лондоне они все одинаковы. Надоели. Талдычит и талдычит одно, как гувернантка.
Тем же назидательным тоном. Ломан продолжил:
— Запомни: министерство внутренних дел и служба безопасности Таиланда поставлены в известность о полученной в Лондоне угрозе. Наши люди здесь в средствах не ограничены. Король Адулдей постоянно находится в курсе событий. Он весьма определенно выразил желание, чтобы в целях защиты дорогого гостя принимались все возможные меры. Можно забыть про все остальное, но о доброй репутации этого города он печется необычайно ревностно — в его представлении улицы Бангкока должны быть абсолютно безопасны для любого проходящего и проезжающего.
Когда Ломан говорил не как гувернантка, его речь напоминала выступление официального представителя консервативного студенческого общества. Я, однако, не перебивал.
— Силами городской полиции подготовлена и в настоящий момент разворачивается операция-невод, чтобы выловить всех, кто известен или только подозревается как подрывной элемент. Первая волна арестов прокатится через два дня. В аэропорту «Дон Муанг», в Королевском дворце и на всех основных пунктах остановок по пути следования автомобильного кортежа вовсю идут усиленные проверки. Вся почта и все иные послания и обращения к Персоне, которым предстоит быть ему здесь врученными, просвечиваются приборами; в кухнях и в гараже дворца бессменно дежурят наряды полиции. Отведенные Персоне апартаменты специально…
— Стоп, достаточно, — я устало остановил его. — То, как они готовятся, — их дело. Есть десятки способов — синильная кислота в черной икре, бомба в подброшенной посылке, змея под матрасом… Но ты же сам сказал; наше предположение — Куо послан сюда, чтобы лично заняться покушением. Так что позволь мне думать только об этом. И вот моя первая мысль в данном направлении: метод будет использован классический; метод, которому наиболее трудно противостоять, а именно — выстрел с дальнего расстояния.
Глава 5
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
Простое правило мнемоники гласит: если какое-то лицо вам нужно запомнить, то не видя его, постарайтесь о нем забыть. Попытка воспроизвести изображений в памяти в отсутствие оригинала чревата опасными искажениями.
Допустим; человек некрупного телосложения, отличающийся угрюмым нравом, имеет короткую седую бороду и чистую светлую кожу — с первого же взгляда эти два признака легко запечатлеваются в памяти. Но позднее, когда оригинала перед глазами нет, память, фокусируясь на этих двух отличительных особенностях, проявляет склонность к преувеличению: борода удлиняется и белеет, лицо кажется румяным. Затем изображение начинает обрастать мелкими деталями, необходимость удерживать его в памяти диктует свое, а механизм, который должен бы это делать, подавляется. И вот уже глаза воспринимаются не иначе, как ярко-голубые, внешний облик в целом приобретает внушительность, походка — неуклюжесть.
Вы не сомневаетесь, что в следующий раз без труда узнаете его, но…
Когда доходит до дела, вы этого человека даже не замечаете. Вместо нарисованного вашим воображением двойника Санта-Клауса вы сталкиваетесь с раздражительным, вспыльчивым коротышкой с карими глазками и с пожелтевшей от табака седой бороденкой.
Большинство случаев плохого запоминания — это подобные примеры обратно-активного вмешательства: погоняемая сознанием, принуждаемая к работе память начинает фантазировать. Но оставьте ее в покое, дайте самым первым нейтральным впечатлениям остаться абсолютно чистыми — и оригинал будет опознан, как только окажется у вас перед глазами.
Куо, монгол, как объект запоминания являл собой очень нелегкую задачу; частично потому, что он действительно был выходцем из Монголии, частично — потому что типично монгольскими его черты я бы не назвал: Куо вполне можно было принять и за уроженца Маньчжурии, Сихотэ-Алиня, Кунлуна, а то и Кантона. Во всяком случае, никаких попыток вспомнить его лицо после получения первого впечатления в атлетическом зале я не предпринял, и таким образом процесс воскрешения его облика в моей памяти не подвергся никакому вредному вмешательству.
На следующее утро я узнал его сразу. Куо вышел из зала за несколько минут до полудня. Я поджидал его, так как знал, что тренировочные бои проводятся на этой неделе каждое утро и каждый вечер.
Машину из проката «Компакт-Хаер» я выбрал такую, как надо — сделанную будто на заказ для предстоящей работы: «тойота-корона-1500», шкала спидометра до девяноста, старт с места на четверть мили — девятнадцать и семь. Она была достаточно юркой, чтобы справиться с дорожной неразберихой на Нью-роуд в час пик; а скорость, которую она могла развивать, позволяла не потерять из вида почти любой другой автомобиль, следующий впереди нее по замысловатым переплетениям пригородных шоссе и автострад, даже если объекту захочется избавиться от слежки. Небольшой угол наклона лобового стекла позволял мне без существенных искажений наблюдать за Куо в полевой бинокль. Верхнелицевое отражение света на объективе бинокля почти не сказывалось. Используя восьмикратное увеличение, я увидел, как Куо сошел по ступенькам.
Так мы и начали.
Шесть дней он не предпринимал абсолютно никаких попыток скрыть, что он делает. Это меня беспокоило. Он был слишком любезен и уступчив. Эта открытая демонстрация уверенности в себе мне не нравилась, потому что я знал — да и он знал, не мог не знать, — что таиландские спецслужбы ни на секунду не спускают с него глаз. Чтобы не дать себя обнаружить, мне приходилось крутиться вовсю. Это означало, что я в основном вел наблюдение через бинокль с большого расстояния (полевой бинокль я взял у Ломана), а сейчас, в частности, когда Куо, проведя в зале несколько часов, вышел наконец на улицу, это означало, что двигателю бедной маленькой «тойоты» предстоит работать с холодного старта. Такое повторялось раз за разом, и я постоянно рисковал потерять Куо окончательно.
Никакой закономерности в передвижениях Куо по городу не просматривалось; экскурсии его, по-видимому, носили случайный характер, во времени он никак себя не ограничивал. Предпринятый им поверхностный осмотр достопримечательностей Бангкока состоял из прогулки на катере по Чао-Пхрая и базарным каналам, поездок в монастырь Утренней зари и к изумрудному Будде в Уат-Пхра-Кео. Куо не торопясь все разглядывал, отдыхал и наслаждался жизнью, а мне не оставалось ничего другого, как сидеть со своим «юпитером А. О.» где-нибудь в стороне в ста ярдах от него — нога на педали сцепления, пальцы на ключе зажигания, передача уже включена, а один глаз косит в зеркало заднего вида, чтобы не задеть кого-нибудь ненароком, если вдруг за две секунды потребуется покинуть тот тесный парковочный пятачок, на поиски которого у меня ушло минут двадцать. Один раз утром я потратил целый час, наблюдая, как ловят и хватают королевских кобр, а потом выдавливают у этих кобр яд; дело происходило на ферме по разведению змей при институте Пастера. Куо всем этим очень заинтересовался.
Вознаграждение за потраченные время и труд я получил только одно: я знал теперь — Куо ведет себя нетипично. Вернее, он ведет себя типично для туриста, но туристом он не был: Город ему знаком, он здесь бывал раньше. (В сообщениях до сих пор упоминается, что Куо находился в Бангкоке 9 июля 1946 года, когда короля Ананду обнаружили убитым выстрелом из пистолета. Пистолет валялся рядом с телом. Однако самоубийство так и не было окончательно установлено, и решение властей по сей день оспаривается и подвергается сомнению многими лицами из королевского окружения).
