III
Маскарады. – Метаморфозы. – Благородные фигуранты. – Балы. – Значение слова «бал». – Маскарады Локателли. – Катальные горы. – Увеселительные сады вельмож. – Вокзал Медокса. – Адмирал Розенштейн. – Павловская эпоха. – Процветание бульваров при Александре I. – Пресненские пруды. – Первые садовые капельмейстеры. – Фейерверки и иллюминации. – Ив. Ив. Излер. – Французская оперетка
С воцарением Елизаветы Петровны вошел в потребность маскарад, родился он еще в XVI столетии – русский народ тогда рядился в хари и маски; шаман, коза и медведь были самые употребительнейшие костюмы. Но эта потеха, как мы выше уже говорили, строго преследовалась нашим духовенством, обычай рядиться считался богопротивным. Переряжение к нам было перенесено новгородскою вольницею, которая переняла его у Ганзы.
Первоначальные маскарады наши ограничивались тем, что представляли свет навыворот, т. е. мужчины одевались в женское, а дамы – в мужское платье. Такие маскарады носили название «метаморфоз». Первый из них был устроен в Москве в 1744 году. Что может быть проще и наивнее этого? Самой царице очень шел мужской наряд: узкий мундир превосходно обрисовывал ее красивые формы. Женское кокетство не оставалось без успеха, и то что могло быть недостатком в женском платье, отлично пряталось в ботфорты и прикрывалось лампасами. Девственная скромность исчезала под свободными приемами мужчины. В это время только постигли всю прелесть балов и маскарадов и все выгоды сближения, все очарование женской прелести. Ловкий танцмейстер Ланде начал учить будущих дансеров российского войска; первый шляхетный корпус достался ему в передел, и все русские ноги сделались тогда благовоспитанными. Прыжки, пируэты ворвались во дворец, в обращение вошли грация и ловкость, ноги шаркали с душою, поклоны стали ниже и фигурнее, улыбки выразительнее. Ланде публично на всю Европу говаривал: «Кто хочет видеть, как правильно, нежно и непринужденно менуеты танцевать надобно, тот должен приехать к императорскому российскому двору». «Сие изречение, – замечает Штелин, – конечно, не происходило от пристрастия, ибо всему свету известно, что императрица Елизавета Петровна совершеннейшая была своего времени танцовщица, подававшая собою всему двору пример правильного и нежного танцевания; она также чрезвычайно хорошо танцевала и природные русские танцы, которые, хотя вообще и не употребляются больше при дворе и в знатных домах, однако ж иногда, а особливо во время придворных маскарадов их танцуют».
При дворе Анны Иоанновны, как мы уже упоминали, в известные дни во дворце танцевали по-русски нарочно для того избираемые гвардейские унтер-офицеры со своими молодыми женами, между которыми бывали отличнейшие танцовщицы, с ними иногда танцевали по-русски и придворные кавалеры. Современники-иностранцы о «русском» отзывались с большой похвалою и говорили: «Все роды европейских танцев не могут сравниться с природным русским, когда прекрасная русская девушка в русском своем платье его танцует, и смело можно сказать, что в целом свете нет другого танца, который бы в прелести мог русский превзойти». Первые балеты также исполняли будущие воины – кадеты сухопутного шляхетного корпуса. Известный драматург А.П. Сумароков составлял для них либретто балетов. Так, в день тезоименитства императрицы Елизаветы и по случаю одержанной 1 августа над прусскими войсками победы при Франкфурте был игран его пролог: «Новые лавры» и затем его же балет «Прибежище Добродетели» – нечто похожее на драму в пяти актах.
В царствование Екатерины II празднества, маскарады и балы давались уже совершенно по-европейски. Распространение и усовершенствование хореографического искусства требовало и разных общественных и домашних банкетов и балов. Кстати, небезынтересным считаем здесь сказать, откуда взялось у нас слово «бал». Это выражение получило свое начало в Германии в XV столетии. Бал – Ball – слово чисто немецкое, означающее «шар», «мяч». «Давать балы» немецкий писатель Нахтигаль объяснял старинным германским обычаем. В немецких деревнях на второй и третий день Пасхи молодые девушки обыкновенно собирались с тем, чтобы поднесть своим подругам, вышедшим замуж, по мячику, набитому шерстью или пухом. Сперва мячик натыкался на длинный шест, и его носили по всей деревне с песнями; потом шест вдевали в землю перед домом новобрачной, а ей самой подносили мячик. Молодая обязывалась угостить все общество и поставить девушкам и юношам безвозмездно угощение и музыку для танцев. Сколько было молодых замужних женщин, столько давалось мячей или балов, т. е. вечеринок с танцами.
Одно время в царствование императрицы Елизаветы в Москве и Петербурге давал публичные маскарады и балы итальянец Локателли; цену за вход на такие маскарады Локателли по тому времени назначил очень высокую: он брал за вход с персоны по 3 руб. Этот Локателли первый познакомил русских с итальянской оперой – его опера-буфф, по словам современников, производила постоянный восторг и при дворе, и в обществе; в его опере тогда участвовали лучшие артисты, выписанные им из Италии и Германии; певцов тогда называли оперистами и оперистками; у Локателли были также выписные танцоры и музыканты. Премьеру него был знаменитый кастрат Манфредини. Театр его стоял у Красных ворот, назывался он Оперным домом. Позднее, при Екатерине, во время коронационных торжеств, в нем давались маскарады и благородные спектакли с балетами. Особенно богато был здесь поставлен балет «Радостное возвращение к аркадским пастухам и пастушкам богини весны»; этот балет ранее был представлен в Головинском дворце, где принимали участие графиня Сиверсова – дочь обер-гофмаршала, М.П. Нарышкина, графиня Строганова, урожденная графиня Воронцова, граф Петр Александрович Бутурлин и др. Весь оркестр тоже состоял из придворных вельмож.
Маскарады в то время извещались афишами, носили они название «Локателиев» или «Локателев маскарад» Вот одна из таких афиш: «Чрез сие объявляется, что для удовольствия знатного дворянства и прочих здешнего столичного города жителей, что с будущего воскресенья начнутся здесь вольные маскарады. Желающие в оные маскарады приезжать имеют платить с каждой персоны за вход по три рубля Кто ж пожелает ужинать, также кофе, чаю и питья, оные будут получать в том же доме за особливую плату. Маскарады будут начинаться концертом, пока съедутся столько масок, чтоб бал зачать можно было; и от сего времени съезд в маскараде имеет быть всякое воскресенье в 7 часу пополудни, а без маскерадного платья, тако ж и подлые люди никто впущены не будут. Билеты ж и маски всякого сорту могут желающие покупать в том же доме от 8 часов утра до разъезду», Служившая у этого Локателли танцовщица Ниоден публиковала также не раз в газетах, что она «обучает благородных танцовать минаветы, контратанцы и верхние танцы», т. е. придворные.
В ряду разных увеселений старого времени первое место занимали также катальные горы, карусели, качели и т. п. игры, вошедшие в большое употребление в царствование Екатерины П. Все эти удовольствия были устраиваемы на площадях для увеселения народа во всю Масленицу, и всякий мог туда «собираться, смотреть разные игралища, пляски, комедии кукольные, фокус-покус и разные телодвижения и катанья с гор во всю неделю, с утра и до ночи, в маске или без маски, кто как похочет всякого звания люди». Такие катальные горы и другие затеи были устроены в Москве при Покровском дворце, куда императрица, по примеру своих предшественниц, ездила веселиться со всем двором. Катальная гора там была устроена по образцу существовавших в Ораниенбауме и Царском Селе. Горы были зимние и летние, двухэтажные, в нижнем была устроена машина с колесами и со всеми инструментами, действовавшая посредством лошадей; при ней канат чрез всю гору на четырех медных шкивах. С верхнего этажа спускался по лугу к Яузе форс или скат из сосновых брусьев длиною в 186 сажен 1 аршин, шириною в 4 сажени. Для зимнего катанья этот форс настилали льдом по снегу; льдины распиливали толщиною в 3–4 вершка, клали их и поливали водою. С одной стороны форс устроен был ящик или канал шириною в 4, глубиною в 5 вершков для «хождения каната», которым обратно поднимали наверх санки и коляски Зимою по бортам форс прибивались для украшения елки. В юнце форса, куда скатывались, устроен был щит шириною в 16 1/2 сажен. К весне, к маю, этот щит был украшен тридцатью прешпективными картинами. Для зимнего катанья употреблялись санки и лодки, обитые сукном, на стальных полозьях на «головашках»; у одних было резное изображение льва, а у других – лебедя, также были еще два лебедя белых с крыльями, обитые холстом, на зимнем ходу, – одни с рулем, другие с полозком. На горе стояли две деревянные резные статуи, на которые надевались бумажные, крашеные черною краскою головы для снимания их копьями налету во время катанья. Таких голов при этих статуях было еще десять.
