Эсхатологический мотив судьбы отчетливо звучит в предваряющем миф об уничтожении мира и уходе великих богов мифе о гибели светлого бога Бальдра. По замечанию Е. М. Мелетинского, «миф о возникновении смерти от копья и первом ритуальном жертвоприношении в рамках воинских инициаций — убийстве юного бога Бальдра — становится прологом к собственно эсхатологическому циклу и обратному превращению космоса в хаос».
Гибель Бальдра, напророченная вельвой, предопределена изначально; более того, она — естественное следствие цепи событий, первым из которых было сотворение мира. Как пишет О. А. Смирницкая, «война асов и ванов, строительство Асгарда, смерть Бальдра — эти и другие события проходят перед нами не как отдельные сцены из жизни богов, а как акты вселенской драмы, конец которой известен. Все оказывается взаимосвязанным в судьбах мира. Добро прорастает злом, неутомимая деятельность богов расшатывает основы устроенного ими мира, приближая в конце концов его гибель. В своем стремлении к власти боги попирают законы, ими же установленные. Сам Один… оказывается участником событий, ход которых ему неподвластен. Боги, как и все сущее, не избегнут приговора судеб…»
Зачином к мифу о гибели Бальдра выступает предание о зловещих снах, которые с некоторых пор стали преследовать юного бога. Обеспокоенный этими сновидениями, отец Бальдра Один отправился в Хель и своим колдовством поднял из могилы прорицательницу-вельву, чтобы вызнать у нее, отчего «сны у Бальдра такие зловещие». Вельва отвечала, что в мире мертвых для Бальдра приготовлены богато украшенные палаты, то есть подтвердила, что Бальдру суждено погибнуть. На настойчивые расспросы Одина она также поведала, что убийцей Бальдра станет его брат Хед:
Один сказал:«Вельва, ответь!Я спрашивать буду,чтоб все мне открылось:еще хочу знать,кому доведетсястать Бальдра убийцей,кто сына Одинасмерти предаст».Вельва сказала:«Хед ввергнет сюдадерево славы;ему доведетсястать Бальдра убийцей,он сына Одинасмерти предаст.Больше ни словаты не услышишь».[124]
По возвращении в Асгард Один передал ответ вельвы богам, и тогда Фригг, мать Бальдра, взяла клятву со всех живых существ и со всех вещей — «с огня и воды, железа и разных металлов, камней, земли, деревьев, болезней, зверей, птиц, яда и змей», как добавляет «Младшая Эдда», — что они не повредят Бальдру. Когда же Бальдр заступничеством матери сделался неуязвимым, боги стали развлекаться тем, что стреляли в Бальдра, бросали в него камнями и рубили мечами, а он оставался цел и невредим.
Переменить положение дел смог, разумеется, Локи, этот «бог конца» (по аналогии с Одином, «богом начала»). Он хитростью выведал у Фригг, что та не взяла клятву не вредить Бальдру с омелы, растущей к западу от Вальхаллы; растение показалось богине слишком молодым, чтобы брать с него клятву. Локи поспешил найти побег, вырвал его и принес на поле, где асы по-прежнему забавлялись, пытаясь поразить Бальдра. Воспользовавшись слепотой Хеда, он подсунул тому побег омелы и уговорил метнуть в брата. Хед послушался совета — и Бальдр мгновенно пал бездыханным. Так, по выражению «Младшей Эдды», «свершилось величайшее несчастье для богов и людей».
Исследователи видели в Бальдре и солярного бога, сражающегося с тьмой и поглощенного ею, и королевскую жертву (в духе теории Дж. Фрэзера[125] о ритуальном убийстве царя-жреца), и миф о появлении в мире смерти в результате первого жертвоприношения (однако смерти Бальдра, как мы помним, предшествовала в этом смысле гибель Имира). Также подчеркивалась тесная связь мифа о смерти Бальдра с ближневосточным мифом об умирающем и воскресающем боге растительности.
К числу таких богов принадлежали шумерский Думузи, он же Таммуз, фригийский Аттис, финикийский Адонис, греческий Дионис-Загрей, «пришедший» в Грецию из Фракии. Несомненные следы культа умирающего и воскресающего бога, с гибелью которого умирает и природа, а по весне, с воскрешением божества, оживает вновь, — несомненные следы этого культа обнаруживаются и в христианской мифологии.
В скандинавском мифе не говорится о «помрачении природы» вслед за смертью Бальдра, однако «великая печаль», охватившая асов, возможно, является вариантом метафорического описания зимы. В строфе из «Прорицания вельвы» можно усмотреть намек на воскрешение природы после возвращения Бальдра из Хель:
…не пахан, не сеянхлеб уродится,Бальдр воротится,Хед воротится —в жилище Высокогожить будут вместе…
Е. М. Мелетинский подчеркивает, что «нельзя полностью исключить связи мифа о Бальдре с культами плодородия и древневосточными мифами, а тем более христианских влияний. Однако… Бальдр, несомненно, относится к мифологии Одина (шаманической. — Ред.). В своей основе миф о Бальдре, скорее всего, представляет собой миф о первой смерти, осложненный мотивами воинских инициации…»
Выше уже упоминалось, что самой первой смертью в скандинавском мифологическом мироздании была гибель инеистого великана Имира, из расчлененного тела которого боги создали мир. Правда, Имир не был асом или ваном — ведь он принадлежал к племени хримтурсов. С гибелью Бальдра смерть пришла в пространство богов и людей, вероятно, именно поэтому его гибель и стала «величайшим несчастьем».
Опечаленные гибелью светлого бога, асы приготовили погребальную ладью, на которую возложили тело Бальдра, его коня, золотое кольцо Одина Драупнир — и тело жены Бальдра, Нанны, сердце которой разорвалось от горя. Согласно эддической песни «Речи Вафтруднира», Один шепнул мертвому Бальдру некое тайное слово — возможно, передал сыну пророчество вельвы о том, что когда-нибудь Бальдр вернется в мир живых. Вали, «пасынок Фригг», сын Одина и богини Ринд,[126] убил Хеда, отомстив за смерть своего сводного брата. Тем временем другой сын Одина, Хермод, взял отцовского коня Слейпнира и отправился в Нифльхель, за братом. Хозяйка преисподней Хель согласилась отпустить Бальдра, но при условии, что его оплачет все живое и мертвое на земле. Как сказано в «Младшей Эдде», асы тут же разослали гонцов по всему свету просить, чтобы все плакали и тем вызволили Бальдра из Хель. Все так и сделали: люди и звери, земля и камни, деревья и все металлы, и ты ведь видел, что все они плачут, попав с мороза в тепло.
Когда гонцы возвращались домой, свое дело как должно исполнив, видят: сидит в одной пещере великанша. Она назвалась Текк. Они просят ее вызволить плачем Бальдра из Хель. Она отвечает:
Сухими слезами
Текк оплачет
кончину Бальдра.
Ни живой, ни мертвый
он мне не нужен,
пусть хранит его Хель.[127]
Под обличьем этой великанши скрывался все тот же Локи. Так Бальдр остался во владениях Хель, а Локи был наказан богами — связан в пещере, где на лицо ему капал змеиный яд.
Со смертью Бальдра в мире началась трехгодичная «великанская зима» — Фимбульветр, на исходе которой, по «Речам Вафтруднира», чудовищный волк Фенрир проглотит солнце. «Прорицание вельвы» вторит мудрому великану Вафтрудниру:
Там, на востоке,в Железных Лесахрожала Старухаотродий Фенрира:настанет время,из них единыйокажется троллем,пожравшим солнце,
