— Наши дети о Земле узнают из кинофильмов, картин, фотографий. — Рената забрала у Эолы сына и подала ей дочь. — А увидеть уже не увидят…
Эола вздохнула:
— Будем надеяться, что Гантель для них станет такой же прекрасной, как для нас была Земля.
— Наверно, так и будет. Сравнивать им не с чем будет, так что ничего другого не останется, как полюбить свою планету.
— Ты права, — согласилась Эола. — А наши все мысли — о Земле… Как там наши родные? Не забыли ли друзья?
На лице Ренаты появилось странное выражение, и Эола не могла понять: то ли она хочет засмеяться, то ли заплакать.
— Не надо об этом. Хотя бы сейчас, — сказала Рената.
До аппаратной от больницы — рукой подать, но Эоле это расстояние казалось значительным. Вот она идет и никак не дойдет. Может быть, потому, что ослабли ноги, а возможно, потому, что так бьется сердце. «Послушай, — мысленно обращается она к себе, — ты ведь невропатолог, советуешь пациентам дисциплинировать свои нервы, а сама не можешь справится с волнением. Не волнение, а тревога? Ну и что? Тем более необходимо самообладание…»
Поселение (одни называли его Временным, другие — Пионерским) состояло всего из нескольких сооружений, довольно странных в архитектурном отношении. Расположилось оно у подножия невысоких гор, целиком заросших лесом. Если не считать антенны, установленной на горном плато, то всех строений четыре. Камень шел только на фундаменты, стены и потолки соорудили из дерева, а сверху надставили мощные пластиковые купола на алюминиевых каркасах. Главный корпус, состоящий из жилых комнат, похожих на каюты космического корабля, только немного просторнее, построили метрах в двухстах от подножия гор. К нему с одной стороны примыкало помещение для кухни и столовой, с другой — медицинский сектор. Для складов (продуктового и технического), а также для гаража Самсон и Далила пробили туннели в соседних горах. Аппаратную построили в ложбине под горой, на которой высилась антенна.
Выйдя из клиники, Эола словно попала в баню. Это ощущалось особенно резко, потому что в помещения воздух подавался сквозь фильтры, а снаружи было жарко и влажно. На лице Эолы сразу же появились мелкие капельки пота. Свернула за угол, и до слуха донесся шум невидимой, но где-то рядом текущей реки. Что же она скажет своему Нескубе? Нести близнецов ей не посоветовали, покажет их папочке потом. А сейчас… Хотелось и поругать, и приголубить Гордея… Аппаратная как будто отодвигается… А пульс учащается, кровь ударяет в виски. Ну, погоди, космический волк, я задам тебе, задам!
Светило поднималось к зениту, но вокруг доминировали все те же два основных цвета — красноватый и темный в тени. Картина, похожая на зимние сумерки, и Эола вздохнула, подумав об этом. Окна аппаратной — голубоватые с красноватыми отблесками, словно сполохи далекого пожара. Это почему-то еще больше встревожило Эолу. Подошла к аппаратной тяжело дыша, словно взобралась на высокую гору.
Переступив порог, попала в совершенно иной мир. Лампы по-земному дневного света. Жужжание аппаратуры, зеленые волны на экранах осциллографов.
— Что вы сказали? Повторите! — кричал оператор, наклоняясь к небольшому экрану. — Следы цивилизации?
Эола подошла ближе, чтобы через его плечо взглянуть на экран. Оттуда какой-то заросший человек сыпал словами:
— Скалы эти нависают над широкой рекой, каждая из них скульптура, одноглазые, понимаешь, головы…
Эола никак не могла понять, кто это такой — небритый, нестриженый…
— А не Полифем ли это со своей семейкой? — ехидно спросил оператор. — Будь осмотрительным, Алк.
«Так это Алк! И как я сразу не узнала! Такие сердитые глаза только у него…»
— Ты опять иронизируешь, — возмущался с экрана ботаник, а я утверждаю: природа этого не умеет…
— Ну это уже наглость! — в том же духе продолжал оператор. — От тебя, друга природы, я такого не ожидал. Если уж природа смогла создать такого, как ты…
Они, наверно, долго еще разговаривали бы, если бы Эола не подошла к оператору так близко, что он заметил ее.
— Ну хватит, Алк, эту твою информацию мы обсудим. Фотографируй, записывай. Интересных тебе гербариев!
— Всем привет, — успел сказать Алк перед тем, как растаял в экранной мгле.
Оператор встал как-то странно, выжидательно глядя на Эолу.
— Я хотела бы… Нельзя ли вызвать «Викинг»?
Уже по тому, как передернулось его лицо, почувствовала: что-то неладно.
— Гм… Разве вам не сказали?..
— Никто ничего мне не говорил.
— Да, собственно, ничего особенного, это бывает, — произнес оператор запинаясь. — Небольшие технические неполадки…
— Да скажите же, ради бога, что случилось?
— Я и говорю: связь — это тоненькая ниточка…
— Ну?
— Вот она и рвется. Именно это и произошло вчера: связь с «Викингом» прервалась. Но я надеюсь… Да вы не волнуйтесь капитан Нескуба и Лойо Майо живы и здоровы. А связь…
Эола уже не слушала, что он говорил о восстановлении связи, — взгляд ее упал на узенькую ленту, которая лежала на панели экрана. Там было напечатано:
Я рад, Эола, что мечта твоя осуществилась и ты стала матерью! Расти наших ребятишек, вернемся — прижму их к сердцу. Навсегда твой Гордей Нескуба.
Гантель — Земля.
Эола зарделась, губы ее задрожали, но она ничего не сказала, зажала ленту в кулаке и медленно пошла к выходу, исполненная непонятной оператору гордости.
На семнадцатом году монотонного блуждания по космосу исследовательский корабль «Орбис» наткнулся на какой-то странный объект. Первым заметил непонятную точку старший экипажа Анте-Эо и, хотя не придал этому факту особого значения, решил на всякий случай свериться с картами. Он и его помощник Кон-Тиро просмотрели все изображения, хранившиеся в памяти электронного мозга корабля, но этой точки не обнаружили. Тогда стали присматриваться внимательнее, и выяснилось, что светимость объекта на определенном отрезке времени изменяется в больших пределах, что это продолговатое тело, вращающееся вокруг поперечной оси.
Вскоре пеленгующая аппаратура засекла и радиосигналы, поступающие из того квадрата, где находится неизвестное небесное тело.
— Неужели космический корабль? Как ты думаешь, Кон-Тиро?
Тот, не отрывая взгляда от экрана, сказал:
— Пока наша гантелянская наука ни одной планеты не обнаружила, ты хорошо это знаешь, Анте-Эо. В радиусе миллиона световых лет от нашей системы планет вообще не существует. И это ты тоже знаешь не хуже меня.
— «Знаешь, знаешь», — беззлобно повторил старший, поглаживая свою непомерно большую, без единого волоска, голову. Мы много знаем, но еще больше не знаем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
