А полукровки иногда красивее чистокровных норнов — в них не проступает звериная жёсткость и холодность, как в араргской элите. И роднее они, что ли. У Тьёрна ведь мать с континента…
Шоан, о чём я думаю? Да ещё сидя на коленях у мужчины? Лишь бы не ёрзала, а то…
С ужасом обнаружила, что одна моя нога не свешивается, как положено, с его бедра, а лежит на его колене, голенью касаясь внутренней стороны его голени. И, естественно, постепенно сползает под собственным весом, грозя поставить меня в пикантное положение.
Покраснев, я поспешила убрать ногу, но, видимо, слишком поспешила, во-первых, скользнув по ноге Тьёрна, во-вторых, неосторожно задрав подол рубашки.
— Что-то не так? Тебе неприятно? — маг оставил в покое мою спину и коснулся собранной в складки ткани. Рука в нерешительности замерла, а затем погладила моё бедро.
Я попыталась встать, но он не позволил, скользнув пальцами по ноге. Прикосновения чередовались с поглаживаниями и лёгким массажем и непостижимым образом постепенно снимали тревогу.
Маг чуть изменил положение моего тела, развернув лицом к себе. Чтобы удержать равновесие, поневоле пришлось ухватиться за него руками. И ногами.
Не позволив мне высказать протест, игнорируя мои попытки принять более приличную позу (я вовремя сообразила, что этим только распаляю его), Тьёрн закрыл мне рот поцелуем.
Шоан, мне были приятны его поцелуи, уже другие, нежели тот, самый первый, в деревне. Хотя, и тогда мне понравилось, ещё тогда я плотно не сжимала губы, а позволяла беспрепятственно перетекать дыханию одного в дыхание другого. В них не было грубости, не было насилия, жёсткости — всё так мягко, невесомо, нежно, воздушно…
Плечам неожиданно стало прохладно. Оказывается, увлёкшись поцелуями, я не заметила, как маг развязал завязки на вырезе рубашки, и она сползла, частично обнажив бюстье.
Я поспешила прикрыть грудь руками, но Тьёрн перехватил мою ладонь и неожиданно поднёс к губам. Рук мне ещё не целовали. Сначала в ямочку, потом тыльную сторону, каждый палец. А потом и вовсе начал облизывать, вызвав замешательство и странное чувство внутри живота.
Наконец Тьёрн отпустил мою руку и заглянул в глаза:
— Страшно и непривычно? Полагаешь, что на шлюху денег пожалел, решил вовремя подвернувшейся дурочкой воспользоваться? Так вот, можешь идти. Понимаю, ты за столько лет привыкла заниматься этим только с хозяином, когда и как он хочет. Быть всегда доступной, послушной и покорной, не зная, что может быть иначе. Ну, ты же домой торопишься, тебя же хозяин ждёт.
Он легонько подтолкнул меня, хотя я видела: хочет, чтобы я осталась.
Я осторожно сползла с его колен, совсем забыв о рубашке. Естественно, она предательски соскользнула на пол, оставив меня в нижнем белье и мужских носках. И Тьёрн не вытерпел…
Его руки вновь обняли меня, скользнули по телу, лаская ягодицы. Губы, между тем, целовали шею, смещаясь к груди. Бюстье не стало им преградой: его аккуратно сняли.
— Снэр, опомнитесь! — предприняла я отчаянную попытку воззвать к его разуму и попыталась оттолкнуть его. — Если виконт Тиадей узнает…
— Тьёрн, Иалей, и мне всё равно, узнает он или нет. Что будет, то и будет.
Прикосновение его губ и языка к груди резко свели на нет моё желание вырваться. Именно так ещё никто, то есть хозяин, не делал.
Наваждение длилось несколько минут, приятных, к слову, минут. Потом маг опустился на колени и коснулся губами живота. Со вздохом оторвавшись от меня, он выпрямился, расстегнул и скинул на пол рубашку. Подвеска-октаэдр зашаталась, несколько раз кольнув тело, но Тьёрн не обратил на это ни малейшего внимания.
— Иалей, о чём ты сейчас думаешь? — он взял меня за руку и поднёс её к губам.
— О том, что я это неправильно.
— Дело не в том, правильно это или нет, а в том, хочешь ли ты этого. Да или нет?
Видя, что я дрожу, он подошёл к моему креслу, поднял плед и набросил мне на плечи. Обнял, закутав в него, словно в кокон, и уткнулся носом в успевшие немного подсохнуть волосы.
От мага пахло иначе, чем от норна, и этот запах мне нравился. Но это не означало, что я собиралась ответить 'да', признаться, я не знала, что ответить. Должна была сопротивляться, брыкаться, звать на помощь, но уже сейчас твёрдо была убеждена, что ничего не скажу хозяину.
— Раз ты думаешь, то мне впору выпить одну вещь и помочь тебе одеться, — вздохнул Тьёрн. — Твои вещи подсушим, не простудишься. До дома могу проводить, если своего рабовладельца не боишься.
— Тьёрн, — тихо спросила я, — вы мне что-то подмешали? Потому что я должна была сразу сказать 'нет', а всё ещё не могу решить.
— В вино, — кивнул он. — Всего одну гранулу. Насильно влечения бы это не вызвало, просто с другим бы помогло. Я знаю, что ты стеснительная, что привыкла к прикосновениям только своего норна… Знаю, я не должен был, просто когда снова увидел тебя здесь, в Гридоре… Ты понравилась мне ещё в замке Тиадея. Не знаю, как объяснить, но я тебя человеком второго сорта не считаю, ты для меня девушка. И я… Я радовался, когда ты приходила. Если бы виконт дал тебе вольную!
— Простите, снэр, то есть Тьёрн, я действительно не хочу. Знаю, что вам будет приятно, но мне… Мне не то чтобы неприятно, но я не уверена, что мне понравится. Простите, если оскорбила вас.
Маг промолчал, накинул рубашку и на несколько минут вышел. Я использовала их для того, чтобы одеться, хотя бы частично, в то, что сухое.
Тьёрн вернулся уже гораздо более спокойным, но опечаленным. Магией привёл в надлежащий вид моё платье и вещи, попросил разрешения надеть на меня чулки. Краснея, я согласилась, вновь почувствовав прикосновения его пальцев. Они дарили тепло, на миг я даже задумалась, а не попробовать ли? Но лишь на мгновение.
— Ты заходи, — сказал на прощание маг. — Просто поговорить. И не бойся: если женщина не хочет, ничего не будет.
Домой я возвращалась одна, дико опаздывая на ужин. Щёки горели от воспоминаний и собственных мыслей. Я ведь чуть не была близка с мужчиной, не с хозяином, а другим, авердом, который говорил такие красивые слова… Норн не умел делать комплименты, даже во время моей беременности, когда выяснилось, что он вообще начал называть меня красивой. А тут — целое море, которое накрыло с головой, море, в котором я чуть не утонула.
И эти ощущения… Мне не хотелось его оттолкнуть. Не хотелось принадлежать, но никакой брезгливости, мыслей о грязи. Мне понравились чьи-то руки, прикосновения не норна. Более того, от них тоже шло тепло, такое ровное, приятное… Наверное, всё дело в том средстве, которое подсыпал мне Тьёрн. Когда только успел?
Как порядочной девушке, стоило сердиться на него, заречься у него бывать, но, несмотря на смешанные чувства, делать этого я не собиралась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
