Закир поднял голову и, увидев направленный в голову ствол «Макарова», сдавленно проговорил:
— Ты чего, Батя? Не дури! Опусти пушку-то. Вилка выскользнула из его ослабевших пальцев и с сильным звоном ударилась о край фарфорового блюдечка.
— А нервишки-то у тебя не железные, Закир. Вот и мясо уронил на пол. А оно денег стоит. Я-то уже не буду его есть, с пола не подбираю. Кому теперь оно достанется? Разве что крыса какая-нибудь утащит. Вот признайся, Закир, хотел же меня уделать? Так ведь? Опередил я тебя.
— Ты это специально задумал?
— На дачу, что ли, тебя заманить? — уточнил Федосеев. — Разумеется, Закир, — выдохнул он. — Я для тебя и могилку выкопал в самом углу участка.
Извини, небольшая, правда, получилась. Всего лишь с метр. Но, думаю, ты в претензии не будешь. Тебе же уже будет все равно. А я на твою могилку цветы посажу… Обещаю! Ты какие предпочитаешь: гладиолусы, георгины или, может быть, астры? Знаешь, я сделаю по-другому, — Федосеев выглядел воодушевленным. — Лучше на твоей могилке я посажу розовый куст. А? Каково? Оцени!
— Сука, — выдохнул Каримов, побелев. — Ты это с самого начала хотел?
— А вот это уже вопрос по существу, — очень серьезно заговорил Иван Степанович. — Хорошо, отвечаю. Мне не понравились твои разговоры о процентах…
Кинуть хотел, падла! — челюсти Федосеева сжались, лицо мгновенно ожесточилось, только пистолет, нацеленный аккуратно в лоб, не шелохнулся.
— Хочешь хапнуть «стволы» и слинять?
— Уходить я не собираюсь, но и делиться с тобой не желаю. Нужно быть настоящим глупцом, чтобы иметь под боком такие деньги и еще их кому-то отдавать.
— Только ведь с тебя за эти «стволы» четыре шкуры сдерут.
— И кто же? — усмехнулся Федосеев.
— А-а! — Закир метнулся в сторону, опрокидывая стол, на дощатый пол грохнулась посуда, разбиваясь на мелкие черепки.
Выстрел прозвучал в тот самый момент, когда Закир уже подбежал к двери.
Казалось, пни ее ногой, и она радушно распахнется, предоставляя волю. Но пуля, угодив в висок, отбросила Каримова на старенький диван, и, распластавшись, он судорожно дернул ногами и расслабленно вытянулся.
— Паскуда, — горестно вздохнул Федосеев, — даже перед смертью напакостил. Покрывало испортил. Двадцать лет служило — и ничего, как новенькое было, а эта сука один раз легла и тут же все перепачкала. Опять эти непредвиденные траты, какую-то тряпку нужно будет покупать на диван. Ладно, саваном ему послужит. А потом — гроб ему как будто и ни к чему. Все-таки мусульманин…
На полу лежала распечатанная пачка сигарет. Теперь она Закиру без надобности. Иван Степанович уверенно поднял ее и вышел на крыльцо. Темнота, хоть глаз выколи. А главное, тишина, если не считать вездесущих сверчков, да вот еще где-то вдалеке ухнула ночная птица. Филин, кажется.
Федосеев выкурил сигарету, затушил окурок о дно металлической банки (непорядок по огороду швырять) и вернулся в дом. Закир лежал на диване, как и прежде, только самую малость съехал вниз. На полу обнаружилось несколько кровавых пятен, доставивших хозяину некоторое огорчение. Затереть их не удастся, придется пройтись слегка рубанком, а так ничего.
Осторожно, стараясь не перепачкать свой загородный наряд, Иван Степанович ухватился за покрывало и медленно стянул труп на пол. Отдышавшись, с интересом стал рассматривать лицо Закира. На уснувшего он не тянул, даже при самом богатом воображении. Как говорится, стопроцентный мертвец. Даже страшно подумать, что может сделать с человеком небытие. Закатав подельника в покрывало, он крепко стянул тело веревками и поволок из комнаты.
Глава 54.
ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ, СЫНОК?
Конечно, все эти мигалки и машины сопровождения большой выпендреж. До места встречи можно было бы добраться куда скромнее: скажем, поймать подвернувшегося частника, а то и просто доехать на метро. И можно быть абсолютно уверенным в том, что в переполненном вагоне наверняка отыщется какая-нибудь сердобольная душа и уступит ему место. Оно и понятно, не очень-то и приятно, когда напротив тебя стоит старец, едва ли не согнутый вполовину да еще с клюкой в руке, а ты, такой бессердечный, с высоты собственного здоровья и молодости не замечаешь направленных на тебя умоляющих глаз и словно бы прилип к сиденью.
Но Гоше Антиквариату хотелось проехаться по Москве именно так. Со всеми сопутствующими атрибутами — с воем сирен и шипением рации. Благо тому соответствовал правительственный номер на машине, а подобная роскошь обходится в о-очень большие деньги. А еще три милицейские машины: две впереди и одна сзади, не считая его собственного сопровождения, которое держалось не в пример тише, но всегда имело при себе хорошие «стволы».
Каждый перекресток на пути его следования перекрывался инспекторами, и особо рьяные лейтенанты, принимая его за важного государственного чина, становились по стойке «смирно» и, весело приподняв подбородок, прикладывали ладонь к козырьку.
Инспектора, включенные в сопровождение, принимали Гошу Антиквариата за какого-то финансового магната и держались с ним особенно почтительно, опасаясь, что он способен перечеркнуть карьеру любого из них.
Москва из окон лимузина выглядела совершенно иной. Особенно когда проезжаешь на огромной скорости, зная, что задержать движение не способны ни красный свет светофора, ни толпа пешеходов, даже если бы они изъявили желание броситься под колеса бронированных автомобилей.
Подобные экскурсии по городу Гоша Антиквариат совершал раз в месяц.
Вполне достаточно для того, чтобы почувствовать, что одна седьмая часть суши принадлежит именно тебе.
Он посмотрел в окно. Справа, не разобравшись в ситуации, на тихой скорости выезжала красная «девятка». Несмотря на предостерегающий свист перепуганного сержанта, машина, сделав полукруг, выскочила на середину мостовой и тут же была протаранена тяжелым джипом. Гоша увидел, что «Лада» отлетела в сторону, словно детская игрушка, а от хвоста колонны, продолжившей движение на той же скорости, отъехал «Мерседес» и двинулся в сторону нарушителя.
Кажется, ничего серьезного не случилось. Парень с вытаращенными от шока глазами выбрался из покореженного автомобиля и непонимающе уставился на окруживших его людей.
Главное, чтобы без жертв. Неприятно, знаете ли. Все должно быть по понятиям. Для начала парни в «мерее» разберутся с этим чудилой, что за нелегкая вытолкнула его на проезжую часть прямо под колеса мчащейся колонне. И если действительно обнаружится, что за поступком не скрывается злого намерения, то он тут же будет отпущен восвояси.
В прошлый свой выезд головной автомобиль зацепил на Воронцовской улице припаркованный «Порше» последней модели. Тут же от хвоста колонны отделился «Гранд Чероки» и направился в сторону пострадавшей машины, остановившись рядом, стал дожидаться хозяина, который не заставил себя ждать, выскочив из соседнего ресторанчика, что-то дожевывая на ходу. Гоша Антиквариат с улыбкой наблюдал, как он яростно размахивал руками и, похоже, угрожал, но зеленые купюры, аккуратно сложенные в пачку, мгновенно уладили возникшее недоразумение.
Нечто подобное случалось почти на каждой прогулке, но Антиквариат особенно не переживал.
Разбитая «девятка»? Какие пустяки! Тем более если учесть, что одно крыло «Порше» стоит парочки новых «Жигулей».
Колонна мчалась дальше по Садовому кольцу и, не сбавляя скорости, свернула на Комсомольский проспект.
Сложись судьба у Гоши Антиквариата как-то по-другому, не исключено, что он въезжал бы в Кремль на бронированной «Чайке» и, став членом правительства, стоял бы на трибуне Мавзолея, помахивая ладонью проходившим внизу колоннам демонстрантов. Во всяком случае оснований рассчитывать на блестящую планиду у него было куда больше, чем у подавляющего числа его ровесников. Отец — генерал артиллерии. Мать — известный в стране искусствовед. Да и сам он был не без способностей, умел так пиликать на скрипке, что вгонял в слезу сентиментальных старушек.
Но неожиданно в маленьком Гоше прорезался самый настоящий талант. Он мог с необыкновенной легкостью залезть в карман прохожему и шутя выгрести с самого дна все до последней копейки, чему в немалой степени способствовали его музыкальные пальчики.
Гоша был отнюдь не самородок. Открыться его таланту помог двадцатишестилетний вор в законе, который тихо проживал в соседнем доме и откинулся всего лишь прошлым летом. Неунывающий, разбитной, с бесчисленными наколками на теле, за которыми не видно было цвета настоящей кожи, он мгновенно сделался кумиром всех мальчишек во всей округе и, не стесняясь случайных свидетелей, демонстрировал им свои незаурядные таланты щипача. Никто тогда и не подозревал, что в подрастающем поколении он усердно подыскивал себе смену, чтобы через несколько лет, когда его пальцы окончательно потеряют чувствительность, выступить в роли этакого маэстро и, как положено по воровским законам, получать за подаренное мастерство свою долю.
