- Ох… Не стоило беспокоиться, Тейлор! – воскликнул Барри. – Конечно, это было бы здорово, но я, правда, не держу на тебя зла. Просто так получилось.
- Прости еще раз, - она улыбнулась и осторожно коснулась его руки.
- Вот, возьми все же эти эклеры! – Барри вытащил из-под прилавка картонную коробку и положил туда несколько пирожных. – Угостишь родных, да и твоей фигуре это абсолютно не повредит! За счет заведения!
- Спасибо, хоть я и не заслужила, - взяв коробку, она быстро вышла, чтобы Барри не успел заметить навернувшиеся на глаза слёзы.
«Интересно, у них еще остались эти эклеры? Они были божественны!» - подумала Тейлор, потягиваясь на шезлонге, и решила по пути в Чикаго снова заскочить к Барри.
Из бассейна доносился легкий плеск. Приоткрыв глаза, Тейлор увидела Меган с блаженным выражением лица возлежащей на надувном матрасе. Крис и родители по-прежнему скрывались дома.
«Как хорошо, что все позади. Весь этот лютый кошмар… Я жива, и этот ублюдок ничего не сделал со мной…» - мысли о произошедшем не отпускали ее, несмотря на то, что вся эта история благополучно закончилась еще месяц назад. Но что такое месяц по сравнению с тем, что ей пришлось пережить?
Ник Озборн был мертв – это засвидетельствовала полиция. Он был кремирован и похоронен. Однако ощущение преследования, граничащее с паранойей, еще долго не отпускало ее.
Она помнила, как лежала на берегу реки. И руки Троттла, придерживающие ее. Потом была «скорая», больничная палата, осмотр врача, бинты, повязки. Затем полиция, дача показаний. Желание заснуть и проспать как минимум сутки.
Родители категорически были против того, чтобы она возвращалась в Чикаго, поэтому сразу после больницы она отправилась в их дом, где провела неделю. Она помнила, что первые несколько дней ей было очень хорошо и радостно от того, что кошмар остался в прошлом, но потом это настроение сменилось совершенно другим – вернулись страх, тревога, депрессия, панические атаки, и она, не желая, чтобы родители, которые и так натерпелись из-за нее, видели все это.
Найдя в себе силы, она сообщила, что хотела бы вернуться домой, и они не стали препятствовать. И вот там, в Чикаго, ей как никогда нужен был Троттл.
Разумеется, он все время был на связи, пока она жила у родителей, звонил и постоянно писал такие нужные и ободряющие слова. Когда он узнал, что она вернулась, то в тот же вечер был у нее.
- Я боюсь ночевать одна, - призналась она, впуская его в квартиру.
Обычно она никогда и ничего не боялась. Или же просто не признавалась в этом даже самой себе. Но сейчас ей действительно было плохо, и она очень нуждалась в поддержке.
В ту ночь они долго не ложились спать. Тейлор словно специально оттягивала этот момент. Ей хотелось как можно дольше вот так вот сидеть рядом на диване, обнявшись или склонив голову ему на плечо, пить легкое розовое вино, слушать его приятный ласковый голос.
- Ты устала, тебе нужно прилечь, - наконец, сказал он.
- Ты не уйдешь? – забеспокоилась девушка.
- Нет, я не уйду. Я всегда буду рядом, – он сказал это так, что она поверила каждому слову, каждому звуку в этой фразе. – Если хочешь, я могу остаться здесь, в гостиной, чтобы не мешать тебе.
- Нет. Ты же сказал, что будешь рядом.
В тот вечер, уткнувшись носом в его крепкую грудь, убаюкиваемая звуком его голоса, под нежные поглаживания сильных рук, Тейлор впервые спокойно уснула.
Но и теперь, спустя столько долгих дней, ей снова и снова хотелось тактильно ощущать его присутствие. Для уверенности. Для спокойствия.
Протянув руку, она коснулась ладони Троттла.
- Я здесь, не волнуйся. Я всегда рядом, - негромко проговорил он, улыбнувшись и легонько сжав ее пальцы. – Все в порядке?
Сколько раз за последние недели он произносил эту такую нужную для нее фразу… Фразу, ставшую символом их близости, единения и его защиты. И каждый раз, слыша ее, она испытывала небывалое спокойствие и благодарность за то, что он есть.
- Да, все хорошо, - заверила она его. – Как ты себя чувствуешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Первичный шок, кажется, миновал, - ответил Троттл. – Вроде бы, твои родители были не очень мне рады. Но их можно понять.
Да, разумеется, не многие отреагировали бы на такое спокойно. И хотя Тейлор заранее предупредила, что приедет на этот уикэнд с не вполне обычным молодым человеком, такого они точно не ожидали.
В тот день мотоцикл Троттла остановился возле ворот, и пока Тейлор возилась с пультом управления, чтобы их открыть, успела заметить, что вся семья Хилл, включая бабушку Грейс, уже вышли встречать их на крыльцо.
Первый шок случился, едва Троттл снял шлем. Мама и бабушка тихонько ахнули, а папа лишь нервно кашлянул и сдержанно пригласил гостей к столу, накрытому на террасе. Сперва все хранили неловкое молчание, лишь изредка мама предлагала попробовать то или иное блюдо, приготовленное специально к их приезду.
Набравшись смелости, бабушка Грейс спросила:
- Простите, как ваше имя, юноша?
- Троттл, мэм.
- Мэм – это лишнее! – воскликнула бабушка, с неподдельным скептицизмом разглядывая его неземные черты лица. – И давно вы с Тейлор знакомы?
- Пару месяцев, - ответил он.
- Не так уж и много, - заметил мистер Хилл. – Но раз Тейлор уже решила нас познакомить, значит, у вас все серьезно?
- Более чем! – Тейлор уверенно кивнула.
Неловкая пауза повисла вновь.
- Все очень вкусно, - Тротлл искренне похвалил мамину стряпню, чем вызвал у нее довольную улыбку. – За пару лет в Чикаго мне ни разу не доводилось есть что-то подобное.
- Я старалась, - призналась она. – У вас на Марсе так не готовят?
- На Марсе! – снова встрял папа, не дав возможности Троттлу ответить. – Раньше было модно выйти замуж за иностранца, а теперь… За инопланетянина?!
- Папа! – воскликнула Тейлор возмущенно.
- А что папа? – продолжал мистер Хилл. – Я, конечно, в курсе всей этой истории с троицей пришельцев в Чикаго, поскольку моя дорогая дочь во всем этом участвовала, но мне все же интересно, каким образом вы, молодой человек, собираетесь зарабатывать себе на жизнь?
- Папа!!! – снова воскликнула Тейлор, пораженная его бестактностью.
- Твой отец прав, - вмешалась бабушка Грейс. – Если вы собираетесь жить вместе, у вас должны быть средства к существованию. И он, - она указала на Троттла чайной ложечкой, - как мужчина, должен позаботиться об этом в первую очередь.
- Я понимаю ваше беспокойство, - произнес Троттл. – На вашем месте я переживал бы за своего ребенка не меньше. Но смею вас заверить, что с этим проблем не будет. Мне уже поступило предложение работы…
Не далее, как утром того же дня они оба присутствовали на пятничной утренней программе на «Голосе Чикаго», которая была посвящена интеграции иностранцев в американское общество, и гостем стал не кто иной, как Троттл ван Драйв. Тейлор заранее подготовила вопросы, хотя не обошлось и без импровизации, поэтому беседа получилась весьма живой и вызвала немалый интерес у радиослушателей.
Пребывая в прекрасном настроении после эфира и уже готовясь отправиться в Уокиган в гости к родителям Тейлор, они столкнулись в коридоре с Эбигейл, которая с ходу заявила:
- Мистер ван Драйв, у вас такой приятный голос – просто заслушаться можно! Вам с такими данными непременно нужно работать на радио. Что скажете? У нас как раз имеется вакансия…
Все прекрасно понимали, какую вакансию Эбби имеет в виду, но вслух никто ничего произносить не стал.
- Честно признаться, я не ожидал, - ответил Троттл. – Да и никогда не был связан с радио. Но предложение интересное! Благодарю.
- Подумайте до понедельника, обсудите с Тейлор – она расскажет вам о специфике нашей работы. А я буду надеяться на ваше согласие. Хороших выходных! – сказав это, Эбби еще раз очаровательно улыбнулась и ушла.
- Ничего себе! – воскликнула Тейлор, едва за начальницей захлопнулась дверь. – Представляю, как взлетят наши рейтинги, если ты и правда начнешь здесь работать! Может быть, это шанс?
