— Никакой связи с внешним миром у нас нет, — пояснил Шерт, — а дороги забиты мусором и фактически непроходимы.
— А где Уильямс? — с трудом проговорил Хейзен.
— Он пошёл в дом подменить Рейнбэка. — Шерт помолчал, боясь задать им самый главный вопрос. — А где остальные?
Хейзен сокрушённо покачал головой.
— Как только восстановят движение на дорогах, мы пошлём туда команду спасателей, — устало сказал Пендергаст. — Помогите мне, пожалуйста, переправить этих людей в дом.
— Да, сэр.
Шерт подхватил Хейзена под руку и помог ему преодолеть последние ступеньки, а Пендергаст поддерживал хромающую девушку. Выйдя из-под навеса, они сразу же оказались под проливным дождём и мгновенно промокли до нитки. Дом Уинифред Краус стоял неподалёку в полной темноте и без каких бы то ни было признаков жизни.
Они медленно подошли к крыльцу, поднялись по ступенькам и остановились перед запертой дверью. В этот момент из глубины дома донёсся шум, послышался душераздирающий крик, после чего прогремел выстрел.
Пендергаст выхватил пистолет, выбил ногой дверь и ворвался в дом, велев Шерту присмотреть за ранеными. Шерт немного подождал, потом осторожно вошёл в прихожую с ружьём наготове. Шум доносился из подвала. Он подошёл поближе и посмотрел вниз. На площадке перед лестницей Шерт увидел две фигуры, сцепившиеся в отчаянной схватке. В одной он сразу узнал Уильямса, а другая… Он не поверил своим глазам, поняв, что это старая хозяйка дома в окровавленном халате и со взлохмаченными седыми волосами. Она вырывалась из рук Уильямса и дико орала, повторяя одно и то же: «Детоубийцы!»
Пендергаст бросился вниз, но тут прогремел ещё один выстрел. Спецагент налетел сверху на разъярённую женщину, схватил её сзади за плечи и выбил из её рук пистолет. Уильямс между тем быстро исчез за металлической дверью подвального помещения.
Через полминуты Пендергаст начал подниматься наверх, неся на руках потерявшую сознание мисс Краус. Почти в то же самое время из комнаты вышел Уильямс, поддерживая окровавленного Рейнбэка. Тот закрывал рукой рану на голове.
Шерт помог шерифу и девушке пройти в гостиную, где усадил их на диван перед камином. Вскоре появился Пендергаст с хозяйкой на руках. Он усадил её в кресло и застегнул на руках наручники.
— Офицер Шерт, — сказал агент ФБР.
— Да, сэр.
— Принесите аптечку из автомобиля и окажите шерифу первую помощь. У него фактически оторвано ухо, а всё тело покрыто рваными ранами и кровоподтёками.
Шерт вернулся через несколько минут и увидел, что гостиная освещена дюжиной свечей, а в камине ярко горят дрова. Хозяйка дома понуро сидела в кресле, а Пендергаст заботливо укрывал её шерстяным пледом.
— Перевяжите шерифа, — распорядился Пендергаст и что-то шепнул девушке на ухо. Та кивнула и протянула ему руки, которые он внимательно осмотрел и перебинтовал.
Хейзен терпеливо переносил боль и даже помог Шерту продезинфицировать и перевязать свои раны. Через пятнадцать минут всё было сделано и оставалось ждать приезда «скорой помощи». Все сидели молча, мрачно уставившись на огонь в камине, и только спецагент Пендергаст расхаживал по гостиной, искоса поглядывая то на одного, то на другого. Но чаще всего он бросал взгляд на старую женщину в окровавленном халате, которая понуро опустила голову и сидела неподвижно, прикованная к креслу.
Глава 80
Приятное тепло камина, чашка горячего чая, заваренная Пендергастом, и воздействие успокоительных средств, припасённых всё тем же Пендергастом, — всё это казалось Кори в высшей степени нереальным, некой иллюзией. Даже боль в руках и ногах исчезла, оставив о себе лишь смутные воспоминания. Кори постоянно прикладывалась к чашке, наслаждалась приятным теплом напитка и старалась ни о чём не думать. Да и какая польза от всех этих мыслей, если они до сих пор представлялись ей совершенно глупыми и несуразными? Даже неожиданно агрессивное поведение Уинифред Краус не возбуждало в Кори никакого любопытства. Всё казалось ей бессмысленным, как в кошмарном сне.
В дальнем углу гостиной тихо сидели два полицейских, Уильямс и Рейнбэк. Первый постоянно стонал и прикладывал руку то к забинтованной голове, то к ноге. Третий полицейский, Шерт, молча стоял у окна и смотрел на тёмную дорогу, проходившую вдоль кукурузного поля. Шериф Хейзен полулежал на диване с закрытыми глазами, весь в бинтах, так что даже узнать его было трудно. Рядом с ним стоял агент ФБР Пендергаст, пристально наблюдавший за Уинифред Краус. А она, в свою очередь, злобно смотрела на них всех и дёргалась, пытаясь освободить руки. В этот момент её узкие глаза напоминали два красных огонька и отчётливо выделялись на фоне мертвенно-бледного лица.
В гостиной уже давно висела мёртвая тишина — никто не хотел начинать неприятный разговор.
— Я очень сожалею, мисс Краус, — первым нарушил молчание Пендергаст, — но ваш сын мёртв.
Она вздрогнула и застонала, как будто получив сильный удар по голове.
— Он погиб в пещере, — спокойно продолжал Пендергаст. — Это было неизбежно, так как он ничего не понимал и постоянно преследовал нас. На его счету десяток невинных жертв, и нам оставалось только покончить с ним раз и навсегда.
Уинифред стала ритмично раскачиваться в кресле взад-вперёд, повторяя одно и то же: «Убийцы, убийцы, убийцы». Правда, в её тоне укоризненные нотки уже исчезли, осталось лишь горькое сожаление и материнская печаль.
Кори встрепенулась и изумлённо посмотрела на Пендергаста.
— Её сын?
Тот повернулся к ней и развёл руками.
— Да, Кори, её сын. Если хотите знать, вы первая навели меня на эту мысль. Помните, как вы рассказывали мне о том, что в давние времена мисс Краус славилась своим… как бы сказать, довольно свободным поведением? Так вот, вполне естественно, что однажды она забеременела, и ей пришлось бы уехать из города, чтобы родить ребёнка в другом месте. — Посмотрев на Уинифред Краус, он сочувственно улыбнулся. — Но ваш отец не пожелал отсылать вас неизвестно куда, не так ли, мисс Краус? Он привык по-своему решать такие деликатные проблемы.
По испещрённому морщинами лицу старухи поползли слёзы, а потускневшие от горя глаза потемнели. Она кивнула, и в гостиной воцарилась гробовая тишина. Шериф Хейзен вздрогнул и застонал. Кори повернулась к нему и увидела, что он удивлённо моргает глазами, придерживая рукой окровавленную повязку на голове.
— Боже мой! — едва слышно пробормотал шериф, вперившись взглядом в хозяйку дома.
— Да, — подтвердил Пендергаст. — Её отец отличался крутым нравом и столь фанатичной приверженностью старым порядкам, что запер дочь в пещере, где она и оставалась некоторое время наедине со своим грехом. — Он снова посмотрел на Уинифред Краус. — Именно там вы благополучно разрешились от бремени, а потом отец выпустил вас на свет божий, где вы жили всё это время как ни в чём не бывало. А ваш ребёнок остался в пещере и был обречён провести там всю жизнь, чтобы не разоблачить ваше греховное поведение. Именно там, в глубокой пещере, вы воспитывали его как могли.
Пендергаст сделал паузу, собираясь с мыслями. Уинифред Краус напряжённо молчала, покачивая головой.
— Какое-то время вам казалось, что это совсем неплохая идея, не правда ли, мисс Краус? Ребёнок, надёжно ограждённый от всех превратностей внешнего мира, принадлежал только вам. Вы тогда полагали, что наконец-то сбылась ваша материнская мечта. Он всегда был с вами, слушался и не мог обойтись без вашей помощи и поддержки. Он не мог уйти из дому, не мог пораниться на детской площадке, не мог набедокурить в школе и не мог бросить вас на произвол судьбы, как это сделала в своё время ваша мать. Не сомневаюсь, что вы делали всё это только для того, чтобы уберечь его от дурного влияния окружающего мира. Он всегда любил вас, нуждался в вас и полностью зависел от вас. Словом, он навсегда должен был оставаться вашим ребёнком.
Слёзы ручьём лились по дряблому лицу Уинифред Краус, а её голова устало покачивалась из стороны в сторону.
Шериф Хейзен смотрел на неё широко открытыми глазами и удивлённо моргал.
— Как вы могли?..
Но Пендергаст продолжал в свойственной ему спокойной манере:
— Мисс Краус, могу я полюбопытствовать, как его звали?
— Джоб, — пробормотала она.
— Значит, это библейское имя Иов. Ну что ж, вполне соответствующее имя, как выяснилось впоследствии. И вы растили его в этой тёмной пещере, читали ему книги, рассказывали истории, играли с ним. А он вырос на удивление крепким парнем, так как всё это время прыгал по скалам и совершал длительные переходы по тёмным тоннелям. Джоб не имел возможности играть со своими сверстниками, он даже не видел их никогда. Он вообще не видел ни одного живого существа, кроме вас, разумеется. Нет никаких сомнений в том, что Джоб обладал удивительными способностями, во всяком случае, гораздо выше средних, особенно в области творческой деятельности, но при этом он вырос в полном одиночестве и был абсолютно не адаптирован к нормальной жизни. Честно говоря, он оказался совершенно несостоятельным, ему не удалось стать социально ориентированной человеческой личностью. Он даже говорить как следует не умел, хотя при этом сам научился разжигать огонь, лепить игрушки, завязывать узлы и вообще создавать свой собственный мир из тех предметов, которые находил в пещере.
