Поисковая группа добралась до Богучарского района и обнаружила, что прямо под фундаментом нехорошего дома большое кладбище итальянских солдат — 87 человек. Среди них был и сержант Спиначчи, участник африканского похода.
Видимо, влияние человеческих останков действительно существует: их проявления замечают даже ничего не подозревавшие люди. Совсем недавно в ассоциацию пришла женщина с просьбой посмотреть ее огород — земля якобы шевелится. Оказалось, что на этом месте был ров, в котором нашли свое пристанище более 300 итальянцев, умерших в госпитале.
«Раскопщики» позволяют себе взять из могил только форменные звездочки, обычно во множестве там находящиеся. Но ценности не трогают. Кто знает, не придет ли покойник требовать золотишко? Здоровый сон дороже…
Но вернемся из мира реального в мир потусторонний. В Россошанском районе Воронежской области в один дом въехала семья. Причем бывшая хозяйка явно спешила его продать. Въехать-то они въехали, но что началось потом…
Во-первых, собака. Когда ее привязали к углу дома рядом с будкой, она начала выть. Сутки напролет. Хозяин и плеткой ее, и лаской, но она не переставала. Через некоторое время купил хорошего пса, породистого. Только привязал на место прежнего — все повторилось.
Теперь уже жена говорила, что кто-то чужой по ночам бродит по темному дому, и боялась спать без света. Сначала он смеялся над придумками, но, когда однажды отправился почивать, не приняв предварительно на грудь, ему столько разных страхов померещилось…
Но самое страшное творилось с дочкой — семиклассницей Анечкой. Она с детства была не совсем уравновешенным ребенком, а после переезда в этот дом с ней явно что-то случилось. Соседи склонны в этом видеть результат родительского воспитания, но на самом деле оказалось все гораздо мистичней.
Почти каждую ночь к Ане во сне приходит обгоревший человек и пытается выгнать ее из комнаты.
Когда же люди из ассоциации осмотрели то место, на котором построен дом, то нашли целое кладбище итальянцев. Среди них был и капрал санитарного полка Гильярди Джованни, 20 лет, призвался 24 ноября 1942 года из провинции Асти, небольшого города Момбаруссо области Пьемонта. Однажды он заснул в гараже, и от его тлеющей самокрутки воспламенилась машина. Сарай оказался закрытым, и бедный парень сгорел заживо. Его могила находилась прямо под комнатой девочки…
398
Было время, когда Скорбященскую церковь разграбили, закрыли и забыли о ней. Не забыла лишь детвора из ближних домов: в густых зарослях бурьян вокруг руин, хорошо игралось в разные игры.
И однажды кто-то из ребятишек заметил, что под церковной стеной земля в одном месте осела и в кладке фундамента открылось какое-то отверстие… Не сказав взрослым ни слова — прогонят же! — мальчишки сами взялись расширять эту дыру, чтобы можно было залезть туда. И, вооружившись одним-единственным фонариком, отправились исследовать таинственное подземелье.
Неглубоко под отверстием начинались ступени, и они вели куда-то вниз. Дальше был довольно внушительный подземный коридор, по обеим сторонам которого располагались массивные двери с заржавевшими ручками. Дети попытались открыть их, но не хватило силенок. Миновав двери, которых всего было шесть, они увидели, что подземный ход разделился на два коридора.
Положившись на удачу, пошли по левому коридору, но вскоре убедились, что это был тупик с нарытыми в разные стороны пещерами, большей частью обваленными. Тогда они вернулись к развилке и пошли по правому коридору, гуськом, держа друг друга за руки. Где-то под ногами пискнула мышь, с громким исходом обвалился с потолка комок земли.
И вдруг они увидели впереди, в кромешной темени два больших красных огня. Огни эти совершенно бесшумно плыли в воздухе ребятам навстречу. Быстро приближались, и вот уже стало отчетливо видно, что это… глаза. Круглые, выпуклые, большие. И было в них что-то пронзительно-завораживающее.
Ребята с криком бросились назад. Выбрались на свежий воздух, отдышались. И тут выяснилось, что один из них, по малолетству, из подземного хода выбраться не смог. Его подождали. Потом стали кричать ему в отверстие. Но безрезультатно. И тогда дети в страхе разбежались по домам.
Произошло все это днем. Дети молчали, до смерти боясь наказания. Но вечером родители пропавшего мальчика, вернувшись с работы, забили тревогу. После «допроса с пристрастием» подозрительно подавленных ребятишек, истину удалось-таки выяснить.
Собрали всех, кого смогли — человек десять, — и, вооружившись свечами, фонариком, керосиновой лампой и даже, на всякий случай, одноствольным ружьем, поспешили к развалинам.
Вначале исследовали тупик, решив, что мальчик с перепугу мог кинуться туда, а не к выходу. И не ошиблись — именно здесь они сразу же обнаружили исчезнувшего ребенка. Он был жив, стоял на коленях лицом к стене и не отрывал рук от лица. И тут оказалось, что разогнуться он не мог, как не мог и говорить… Его вынесли к собравшейся возле церкви притихшей толпе и вызвали ему «скорую помощь».
А затем самые смелые решили исследовать подземный ход до конца. Интересно было, куда же он все-таки ведет? Снова спустились по замшелым ступеням и пошли вперед. Теперь впереди шел обладатель ружья, держа на всякий случай палец на курке, за ним — человек с керосиновой лампой. Проходя второй раз мимо дверей, решили заглянуть в одну из них, но даже мужской силы не хватило открыть — видимо, от сырости дубовые двери — а это был именно дуб — разбухли и плотно вошли в косяк. Тогда пустили в ход лом. После этого дверь с треском распахнулась и спертый воздух с шумом ворвался в коридор, загасив свечи.
Когда вошли в комнату, то увидели посредине ее на дубовых плахах гроб и в гробу мертвеца в черном одеянии. А на краю гроба, ближе к изголовью, сидела огромная черная крыса, которая злобно смотрела на вошедших. Ее шуганули, и она нехотя удалилась в темный угол — тварь явно считала себя здесь хозяйкой. Кто-то тихо сказал, что тут, должно быть, келья, где монах исполнил свою мечту: не просыпаясь, умер в гробу.
Впечатление от всего этого было настолько тяжелым, что люди ничего не стали осматривать. Вышли и, не тревожа покоя усопшего инока, аккуратно прикрыли за собой дверь. Конечно, в мальчишеские фантазии насчет светящихся глаз никто не верил, и, пройдя еще минут десять по подземному коридору, стали уже над этими детскими бреднями весело подшучивать.
Вот именно в этот момент те самые светящиеся глаза и появились. Они быстро приближались, плывя по воздуху и вырастая в размерах. И снова в них светилось что-то пронзительное и завораживающее.
С перепугу владелец ружья пальнул между глаз, но они будто бы и не заметили выстрела, только в глубине красных огней вроде бы появилась насмешка.
Спасло тогда людей странное обстоятельство. Керосиновая лампа разбилась, из нее вылился керосин на приклад ружья и загорелся. Незадачливый стрелок держал «тулку» прикладом вверх, и это выглядело так, будто в руках у него факел. И таинственное чудовище, похоже, испугалось именно этого факела. Во всяком случае, глаза остановились, покачиваясь из стороны в сторону. Люди стали отступать как завороженные, тихо, держась друг за друга. И только у самого выхода с криками бросились наружу…
На следующий день отверстие было тщательно заделано кирпичом и засыпано землей.
А с тем парализованным мальчиком дальше было вот что. Врачи сняли с него нервное напряжение, он распрямился, стал ходить, но речь не восстанавливалась. Так он и рос немым и ко всему безучастным, пока через три или четыре года не умер.
399
«Много лет я проработал в гражданской авиации, и в частности в сельскохозяйственной в Кулунде. Летом опыляли поля от вредителей, проводили подкормку и прочее. А зимой не часто, но все же вылетали посмотреть: где больше снега, где лучше поставить снегозадержатели…
Но однажды в ясный зимний день я, облетая заснеженные поля, заметил на снегу огромные „рисунки“. В первом случае это было человеческое лицо с закрытыми глазами, во втором — фигура коровы, в третьем — очертания то ли заводика, то ли группы домиков. „Нарисовано“ было снегом на снегу, то есть сугробиками сделан четкий абрис. Нанес все это на карту, вернулся на аэродром, стал рассказывать мужикам об увиденном. А потом пошел к председателю колхоза. Он посмотрел на карпу и говорит: „Ну вот тут бывшее кладбище, но на нем уже лет пятьдесят никого не хоронят. Мы его закрыли и распахали под хлопок. А тут — тоже столетние скотомогильники, они под трехметровым слоем. А здесь когда-то был кирпичный заводик, но от него даже фундамента не осталось…“
Вроде бы все „объяснилось“. Но кто и ради чего, а главное — каким образом напомнил нам об этом былом? Пеши идучи или на машине едучи этих рисунков ни за что не заметишь, они видны только с километровой высоты и только до первой же метели или — в лучшем случае, до весны».
