конференц-связь. — Всем кораблям! Гамма-защиту на максимум. Не расстыковываться. Двигатели не включать. Коррекцию положения осуществляет «Аврора»…
Ждать нам пришлось недолго. Где-то минут через пять сканеры зафиксировали шесть гиперпроколов пространства. Дистанция — всего ничего, меньше трёхсот тысяч тин, на «нашей» стороне аккреационного диска. Единственная проблема — эти проколы образовались между нами и чёрной дырой, а не наоборот, как хотелось.
— Ориентировать крейсер по вектору от коллапсара! Всем кораблям — приготовиться к прыжку! Отсчёт — пятнадцать секунд.
Организовать телепорт оказалось труднее, чем раньше. Видимо, сказывалась близость к сверхмассе. Тем не менее, я с этим справился. Ровно через четверть минуты мы переместились на миллион тин ближе к центру системы и вышли из подпространства между коллапсаром и появившимися в его окрестности коконами. Последние неслись прямо на нас, мы на них.
— Всем кораблям! Немедленная расстыковка!.. Адмирал!
— Слушаю, экселенц!
— Работаем схему один-один.
— Принято.
— Командуйте…
Времени на расстыковку ушло немного — меньше минуты. Ломать, как говорится, не строить.
Ещё полминуты потребовалось, чтобы построиться в ордер, предложенный Элиссоном специально для этого боя. Крейсер — по центру. Шесть пар корветов («тарантул» плюс «шершень») сбоку по фронту на дистанциях три с половиной тины, образуя вокруг «Авроры» правильный шестиугольник. Оставшиеся пять, включая торговца — сзади, в резерве, в пятнадцати тинах от крейсера.
Противник выстраивался в нужную форму чуть медленнее, правда, и кораблей у него было в десять раз больше. Ордер у них оказался похожим на наш. Что и немудрено. Ведь наш разрабатывался с учётом того, что мне рассказала Мела.
По окончании перестроения коконы саранчи сформировали что-то вроде шестиугольной призмы, направленной основанием к коллапсару. В каждой вершине слоя-шестиугольника располагались по шесть кораблей, почти как пчелиные соты, только разнесённые друг от друга на несколько сотен тин. Таких слоёв сканер насчитал шесть.
«Для гипера хватит и одного», — подсказала Мела.
«А остальные?»
«Резервные…»
— Экселенц, сколько вам нужно для уверенного прицеливания? — раздался в виртуальном наушнике голос штаб-адмирала.
— Расстояния или времени?
— Расстояния.
Вопрос, с одной стороны, довольно простой, а с другой, достаточно сложный. Если бы речь велась об одном корабле, я бы ответил мгновенно. Здесь в качестве цели выступал целый слой — тридцать шесть кораблей. И они просто физически не могли находиться в одной плоскости. Разброс, судя по показаниям корабельных градаров составлял до пары-другой тин. Поэтому выходной телепорт для торпед, который мне предстояло создать, должен был иметь сложную форму, чтобы до каждого из вражеских кораблей от него оставалось не больше ста тян.
Прикинув погрешность градаров и собственные возможности, я осторожно выдал:
— Двадцати тысяч хватит?
— Мало, — прорычал адмирал. — Скорость сближения слишком высокая. Три слоя мы ещё как-то возьмём, а дальше уже не успеем.
— Сколько вам нужно? — спросил я, следя за экраном и приближающимся к нам красными точками целей.
— Сто пятьдесят.
— Сто пятьдесят не смогу. В лучшем случае… восемьдесят.
— Годится, — после короткой заминки ответил командующий…
Четыреста тысяч тин, отделяющие коконы от намеченного рубежа, противник преодолел за четыре минуты. Всё это время я тренировался: изо всех сил пытался соорудить в мыслях ту выпукло-вогнутую структуру, которая требовалась для выходного портала. Честно скажу, получалось не очень. Структура плыла и крошилась. Я просто не мог стопроцентно предугадать случайные колебания в каждом кластере несущихся на нас коконов.
«Вспомни, как дрался с Астоэ», — заметив мои мучения, посоветовала подселенка.
Я мысленно хлопнул себя по лбу.
Действительно, как я мог позабыть?
Решение лежало на самой поверхности…
— Экселенц, вы готовы? — прозвучало в эфире.
— Да. Интервал между выстрелами — десять секунд. Успеете, адмирал?
— Справимся, не впервой… Всем кораблям! Приготовиться к пуску торпед! Пуск по команде две двойки…
Вражеские корабли выходили на обозначенный нами рубеж растянутым фронтом. На каждую цель я выставлял отдельный нуль-переход, тратя примерно по полсекунды, после чего откатывал личное время на те же полсекунды назад и переходил к следующему кораблю. Для какого-нибудь стороннего наблюдателя на создание правильно сконфигурированного выходного окна уходило всего ничего, меньше секунды, однако в своей субъективной реальности я занимался этим около трёх минут. Чтобы всё получилось как надо, потребовалось сделать аж двести с лишним откатов. Мало того, когда наши корабли пустили торпеды, мне пришлось сопровождать до портала каждую. Так что в итоге на один залп в сто восемь торпед ушло ещё около четырёхсот прыжков туда и обратно.
Словом, когда командующий радостно объявил по трансляции, что первый слой коконов уничтожен, я чувствовал себя выжатым, как лимон.
К счастью, последующие выстрелы дались мне существенно легче. Каждые десять секунд расстояние до противника уменьшалось тысяч на десять тин, и наводить скрут-пушку на цели становилось гораздо проще. Последний залп, вообще, потребовал только сотню откатов по времени, но всё равно — сил у меня не осталось, даже чтобы порадоваться, что всё закончилось.
А на ЦП царила настоящая эйфория. То же самое, судя по неумолкаемому в эти секунды эфиру, творилось и на других кораблях эскадры. Штаб-адмирал лично поздравлял всех и ежесекундно забрасывал меня вызовами через закрытый канал. Я не отвечал на них почти полминуты. Просто пытался хоть как-то прийти в себя и восстановить потери барьерной энергии…
— Слушаю, адмирал, — устало вздохнул я, нажав, наконец, клавишу вызова.
— Барон! Это победа! Думаю, нам пора навестить друзей этих гадов в системе Ао…
Договорить Элиссон не успел. Наш разговор внезапно прервался тревожным:
— Экселенц! Множественные проколы гиперпространства по курсу 47–20…
Сигнал о начале кризиса Ан получила во время инспекционной поездки. Только что принятый в эксплуатацию Инженерно-научный центр Мегадеи, безусловно, стоил того, чтобы побывать на его открытии. Назначенный директором Роэль вместе с доктором Тарлепием сопровождали главу дома Ван Румий и лично проводили «экскурсию» по лабораториям свежепостроенного научного «храма».
Увы, довести «экскурсию» до конца учёным не удалось. Вызов на коммуникатор Анциллы пришёл в тот момент, когда доктор Роэль с гордостью рассказывал об очередном супермегаприборе, установленном в очередном помещении Центра.
— Прошу прощения, селы, но, видимо, нам
