Лишь только при Северной войне Львов был захвачен и разграблен впервые за свою историю - армией шведского короля Карла XII. Тогда, согласно преданию, в город приезжал русский царь Пётр I, и его карета застряла в грязи на немощеной площади - после этого всю площадь вымостили деревянной брусчаткой.
С основания коллегиума монахами-иезуитами берет своё начало история Львова, как центра науки и просвещения, а сам коллегиум был преобразован во Львовский университет, одним из самых известных воспитанников которого стал Богдан Хмельницкий.
После первого раздела Польши Львов стал столицей австрийской провинции - так называемого Королевства Галиции и Лодомериии и официально носил название - Лемберг, языком администрации стал немецкий, а большинство должностей городского управления заняли немцы и чехи. Всё же, город продолжал оставаться важным центром польской и русской культуры. После вполне себе либерального начала правления Австрии политика "онемечивания" возобновилась, и вместе с развалом Габсбургской империи, украинские политики с воодушевлением провозгласили город столицей Западно-Украинской народной республики.
Любопытный факт, что город, заслуживший наивысшую польскую военную награду - орден "За мужество" за героическую оборону от сил Красной Армии в Советско-Польскую войну, позже стал частью Советского Союза, по тайному протоколу соглашения между Германией и Советским Союзом, а его жители проявили невероятные чудеса героизма в годы Второй мировой.
После войны общесоюзный бюджет выделил на восстановление и развитие городского хозяйства и культуры огромную по тем временам сумму, направляя лучших специалистов и доставляя оборудование, транспорт, стройматериалы со всех концов необъятного Советского союза. Город значительно вырос и продолжил своё развитие в науке, продолжая оставаться важным культурным центром, где в многочисленных университетах, библиотеках, театрах и галереях работали многие известные ученые, писатели, композиторы, художники, архитекторы и журналисты.
После распада такого мощного державного гиганта, как Советский союз на ряд независимых государств, Львов приобретает значение форпоста националистических перемен в Украине.
Многочисленное польское население появилось здесь еще после завоевания города Казимиром Великим, и дальше оставаясь одним из наиболее значительных польских культурных центров, где жили и творили выдающиеся деятели польской культуры.
Еврейская диаспора возникла во Львове вскоре после основания города и долгое время представляли собой довольно крупную и влиятельную национальную общину, которая дала миру многих известных деятелей науки и культуры, и резко уменьшившаяся во Вторую мировую и за годы советской власти.
"Настоящим львовянам" присуща особая львовская идентичность, принятие своими определенных жизненных ориентиров и следование определённым образцам поведения и ценностей. Жителям Львова часто приходится сталкиваться со стереотипным приписыванием им признаков национализма просто потому, что они именно из этого города.
— Дякую, дядьку Стеше! (Благодарю, дядя Степан! Укр.) - когда остановились у заветного дома, Марк сердечно поблагодарил старика и договорился с ним, что послезавтра тот отвезет их в приют, в котором он провел первые семь лет своей жизни - до сих пор он ощущал странное притяжение к этому месту.
— Це вiдтепер належить тобі (Это теперь принадлежит тебе. Укр.), - отец протянул ему ключ от дома, - Тримай, сину. Відчиняй. (Возьми, сын. Открывай. Укр.)
Юноша, превозмогая волнение, взял из рук отца ключ, вставил его, и провернул в замочной скважине:
— Панi та панове, дозвольте привiтати вас на землi Українськiй! (Дамы и господа, разрешите приветствовать вас на земле Украинской! Укр.) - он повернулся к друзьям, широко улыбнувшись.
— Ой! Да это настоящий музей! - и невозможно было не поразиться, с каким вкусом были обставлены апартаменты, - А ты у нас прямо богатенький Буратино, - ребята продолжали завороженно смотреть по сторонам, изучая детали интерьера.
— Це мати так хотіла (Это мама так хотела. Укр.), - пояснил отец Марка, - Це вона тут все зробила. (Это она тут всё сделала. Укр.)
Марк сразу же открыл настежь все окна, направился на балкон и вышел к самым его перилам, опершись на них и вдохнув полной грудью воздух родного города.
Но, на третий этаж особняка он всё не решался подняться - там так и осталась не до конца оборудованной та комната, что предназначалась ему... В ней так и остались стоять детская кроватка с висящей над ней погремушкой, столик для пеленания, детский шкафчик, манеж, и заполненный детскими игрушками сундучок, выполненный в стиле настоящего пиратского сундука с настоящим замком. Боже, как же это нелепо смотрелось сейчас! Ещё одно безжалостное напоминание о том, что у него могла быть другая жизнь...
А на столике в рамке стояла свадебная фотография его родителей... Он взял её, долго смотрел, крепко сжав в руках, и в груди нестерпимо закололо. Марк медленно осел по стене, и просидел так несколько минут, вцепившись руками в колени, пока не поднялся с огромным трудом на ноги. Рядом с фоторамкой лежала маленькая золотая серьга в виде простого кольца.
— Прости, сын, - и в самом воздухе витало гнетущее чувство вины, - Мне не хватило духу вернуться сюда. Тут всё осталось таким, каким было семнадцать лет назад... Ты хочешь забрать эти вещи? Фотографию и серьгу? Руслана потеряла одну серьгу, а из второй мы хотели заказать крестик тебе на крещение...
— Да, если можно, то я хотел бы забрать их, - кивнул парень.
— Конечно, ты волен поступить, как считаешь нужным, - Лев Витриченко понимал, что сын абсолютно прав.
— Это просто невероятно! Столько времени прошло, а в доме такая чистота и порядок. - на пороге комнаты появилась улыбающаяся Даниэлла.
— Да, это так, - улыбнулся Лев, - Каждую неделю приходит экономка - я каждый месяц пересылаю ей оплату за её труды.
— Тогда понятно, - понимающе улыбнулась златовласая.
— Ребята, вы пока принимайте ванную и располагайтесь, а мы с отцом выйдем в магазин, купим еды,- юноша переглянулся с отцом, - Мы же хоть как-то знаем город.
— Спасибо, Марк, - Дэни слегка ущипнула его за щеку.
— А, вот вы где? - в комнату вбежала Аделька, а следом за ней вошла Маргарита.
— Проходите, мы тут, - Марк сделал приглашающий жест.
— Какая красота! - девочка бросилась к столу, на котором стояли уменьшенная модель железной дороги, заводной мороженщик и заяц-барабанщик, несколько моделей планеров и парусников, - А это что - модель железной дороги? И она действующая?
— Надеюсь, что да, - пожал плечами парень, - Там, в сундучке ещё много всего - можете взять себе,что понравится, - он указал на стоящий в углу сундук.
— Ну, я бы на твоём месте повременила так раздавать всё, - хитро сощурилась Марго, - Это может пригодится тебе, когда у тебя будут собственные дети, - Али, Рози, идите к нам, у нас столько интересного, - девушка крикнула на первый этаж.
— Ну, до этого ещё далеко, - отмахнулся Марк.
— Ты как, в норме? - тихо спросил Джон, когда остальные поднялись в комнату и принялись с упоением разглядывать всё вокруг, на что тот глубоко вздохнул и кивнул, силясь сдержать улыбку - ему хотелось и зарыдать, и рассмеяться в одно и то же время - и не ясно пока - чего больше, но, дети уже увели Джона рассматривать игрушки.
— Прости меня, Марк, - и Витриченко-старший понимал, что сколько бы раз он не просил прощения, всё равно этого будет недостаточно, - Знаю, что это будет сложно, но, ты постарайся. Я, действительно, сожалею о том, что сделал и не сделал... Поверь мне.
— Папа, я хочу посетить могилу матери, - напомнил он уже в прихожей, накидывая джинсовую куртку.
— Конечно, - и отец ни сколько не возражал тому, - как скажешь. Завтра, прямо с утра и сходим.
В теплой компании даже ужин из спагетти и курицы карри показался вкуснейшим из лакомств, а после него, утомленные перелетами и суточной прогулкой по польской столице, ребята крепко уснули, чтобы проснуться уже завтра ближе к полудню.
А тем временем, как и было уговорено, Марк с отцом отправились посетить Лычаковское кладбище, которое в настоящее время уже не просто некрополь, а полноценный музей под открытым небом, мемориал и заповедник, с момента основания в шестнадцатом веке - одно из старейших кладбищ Украины, основную историческую которого сами возведенные на века монументальные родовые склепы, надгробные памятники и композиции невероятной красоты, из века в век охраняющие память предков, самим своим существованием доказывая, что кладбище, может быть не просто мрачным и унылым местом, куда вас отвезут в конце жизни, это место может быть и музеем или скорее уютным парком - язык даже не поворачивается назвать это место кладбищем.
Обрести там покой могли только наиболее богатые жители Львова. Родственники же, провожая близких и родных им людей в последний путь, явно не скупились для выражения своей любви нанимать для выполнения работ самых известных скульпторов.
