Он повернулся к Корту, чтобы снова спросить его, почему он обнимал женщину. Корт теперь сидел на корточках у стены, гладил сына по голове и говорил с ним тихим, успокаивающим голосом. Нет, этот человек не был похож на убийцу, а безумная ситуация меньше всего подходила для холодного анализа.
Он только сейчас начал понимать, почему его мысли возвращаются вновь и вновь к Томасу Корту, обнимающему женщину. На самом деле его мозг цепко держал в памяти другую сцену: его друг Роуленд Макгир обнимает Линдсей в комнате для гостей. Колин всем сердцем желал верить, что эти объятия были невинными. Он взглянул на часы и увидел, что с тех пор, как захлопнулась дверь в квартиру Эмили, прошло совсем немного времени. Он с удивлением посмотрел на купол, потом вниз, на пол под ногами. И купол, и пол казались другими, чем прежде. «Я не понимаю ничего, я не уверен ни в чем», – думал Колин.
Он подошел к перилам, крепко ухватился за них и посмотрел вниз. В лицо ему хлынул поток теплого воздуха. Он увидел, что «Конрад» пробуждается, возвращается к жизни. Он ощущал его пульс и дыхание. Далеко внизу он увидел фигуру, лежавшую на полу с раскинутыми руками. Над ней склонялся человек, Колин видел людей, снующих вокруг неподвижного тела. Он видел женщину в красном платье, стоявшую у подножия лестницы. Эту женщину он любит и хочет сделать своей женой.
Он видел, как мужчина выпрямился и покачал головой, а женщина, которую он любил, отвернулась и закрыла лицо руками.
Это и правда и неправда, думал Колин, наблюдая, как Роуленд нежно обнимает Линдсей – второй раз за этот вечер.
15
Только в четыре утра Колин и Линдсей наконец смогли покинуть «Конрад». Они вышли из здания в тишину ночного Манхэттена. На тротуарах лежал нетронутый снег, каждая ветка деревьев в Центральном парке была покрыта серебром.
– Пойдем пешком, Колин! – Линдсей взяла его за руку. – Как тихо!
– А ты не замерзнешь?
– Нет. Мне хочется воздуха и тишины. А тебе они нужны еще больше, чем мне.
Колин действительно нуждался и в том, и в другом. Рука об руку они перешли на другую сторону улицы и пошли на юг. Колин то и дело оглядывался на следы, которые они оставляли на свежем снегу. Снег все еще медленно падал, и потому темные отпечатки подошв вскоре теряли четкие очертания. Колин, которому в тот день пришлось так близко столкнуться со смертью, думал о бренности жизни. Они с Линдсей были одного возраста – сколько лет им еще осталось быть вместе? Он надеялся, что им еще отпущено время, но, кто знает, этот срок мог оказаться коротким. Они шли, и волшебная тишина города начала его успокаивать. Он позволил своему разуму вернуться к событиям этой долгой странной ночи. Он вспомнил о тяжелом разговоре с полицейскими: чем более точные ответы он пытался давать, тем менее достоверными они им казались. Колин понял, что до сих пор не знает имени погибшей женщины, но он узнал, что у нее был сообщник – его нашли, когда Томас Корт предложил обыскать маленькую комнатку, примыкавшую к шахте лифта.
Этот человек был предположительно ее братом – полиция пока не располагала точными сведениями. Кто-то сказал Колину, что он находился в невменяемом состоянии, и когда его извлекали из комнатушки, беспрерывно бормотал что-то о привидениях.
– Так, значит, он и был этим Джозефом Кингом? – спросил Колин у Томаса Корта, когда они сидели рядом в перерыве между допросами.
– Нет, – спокойно ответил Корт. – Он был ее медиумом, если можно так выразиться. Он убил того туриста в Глэсьер-парке. Это он разгромил мою квартиру, но, скорее всего, по ее указке. Колин, не вдавайтесь в подробности, они не имеют значения. Бог с ними. Просто расскажите полиции, что именно вы видели и слышали.
В комнате, где они сидели, свет был слишком ярким. На стене висели часы, на которые Колин не хотел смотреть. Его не покидало отчетливое ощущение, что они с Кортом находятся вне времени и пространства. Он чувствовал, что здесь он может задать Корту любой вопрос, и Корт ответит без обмана.
– Томас, теперь вы чувствуете себя свободным? – Колин участливо взглянул в бледное напряженное лицо. – Теперь, когда она мертва?
– Свободным? – Корт задумался, как будто понятие свободы было ему незнакомо. – Нет, на самом деле нет. Я надеялся, что так будет, но я никогда не смогу забыть ни этих записей, ни этих писем. Слишком часто я их читал и слушал.
– Я тоже немножко слышал. – Колин покраснел. – Той ночью, когда мы с Талией были у вас в квартире. Пленка все еще крутилась, а я не смог понять, как выключается магнитофон.
– Вот как?
– В конце концов я понял, что не могу больше этого слышать, и просто выдернул пленку.
– Значит, выдернули пленку? – По губам Корта скользнула мимолетная улыбка. – И тем не менее помните, что там было?
– Н-нет, не совсем. Сначала вроде помнил, но потом все забылось. Но ведь это была просто порнография.
– Просто порнография?
– Вся порнография одинакова. – Колин покраснел еще больше. – И скучна. Ненавижу подобные вещи. Это так гадко!
– Дорога излишеств ведет ко дворцу мудрости.
– Что?
– Уильям Блейк. – Корт вздохнул. – Это была одна из любимых цитат Джозефа Кинга. Он вообще любил цитаты. – Он повернулся и устремил на Колина спокойный, усталый и теплый взгляд. – Как хорошо я сделал, что взял вас к себе на работу.
– Не понимаю, что тут хорошего. – Колин опустил голову. – С самого начала от меня было не много пользы. Я не смог найти вам Уайльдфелл-Холл. Я не сказал ни единого путного слова, кроме слова «но». А сегодня я пытался разумными доводами убедить безумную женщину. Я все время говорил ей «пожалуйста» и «не делайте этого». Ничего более жалкого нельзя было придумать.
– Я с вами не согласен. – Корт нахмурился. – Я слышал, что вы говорили, когда поднимался по лестнице. Я знал, что это не поможет, но дело не в этом. Чистому сердцем все представляются чистыми, вот что я успел о вас подумать. Кроме того, я думаю, что какое-то действие ваши слова все-таки оказали. В конце концов, может быть, она не убила Джонатана и не прыгнула вниз именно потому, что вы с ней говорили. Вы употребили слово «гадко». Давно уже я не слышал, чтобы его употребляли так точно. – Он на мгновение коснулся руки Колина. – Вы очень хороший менеджер по выездным съемкам, Колин. Больше Корт ничего не сказал. После того, как Колин дал показания, он больше не видел Корта. Он вернулся в квартиру Эмили в состоянии неестественного спокойствия. Там его ждали Линдсей и Роуленд. Ник Хикс, к его невероятному облегчению, уже ушел. Фробишер сообщила Колину, что Эмили уложили в постель, и теперь она спит. Несколько успокоенный, Генри Фокс ушел домой, а три почтенные дамы как раз собирались уходить. Они полагали, что должны были непременно дождаться возвращения Колина.
