Ага. А я тут подыхаю по собственной глупости. Бред укуренного наркомана…
— Последний шанс, Дастин, повернуть обратно и вернуться ко мне.
— Заткнись уже, сука! — прошипел я голосу в голове и перевернулся на живот.
Немертвый напал снова. На этот раз я был готов.
Я метнулся в сторону и вскочил на ноги. Когда крылатая тварь схватила когтями воздух, я играючи вынул из ножен свои стилеты и два раза ударил.
На оголенном теле монстра, обтянутом мертвенно-бледной серой кожей, под которой бугрились мышцы, прямо напротив сердца проступили две глубокие борозды. Но крови не появилось и не появиться — это я знал по собственному опыту.
— Что бы ты ни было, работай сейчас! — в отчаянии закричал я и бросился в драку.
Наседать на такого со стилетами — гиблое дело. Поэтому я ограничился лишь скользящими движениями, оставляя на нем почти бесполезные росчерки холодной стали — они не причиняли ему никакого вреда.
Все происходило в абсолютном молчании. Немертвый даже не рычал, только открывал и закрывал свою ужасную клыкастую пасть с раздвоенной нижней челюстью.
И у него, в отличие от меня, силы не кончались.
Я выдохся, да, а подарок Дубца все еще не проявлял себя. Что я сделал не так? Может, я слишком понадеялся на старого лешего?
Черт! И как же с ним управиться? Даже огонь бессилен перед каменной плотью — это я уже неоднократно проверял, спасаясь от полыхающего каравана.
Внезапно огромные кожистые крылья раскрылись на всю длину, ввергая меня во мрак.
От неожиданности я замешкался, и Немертвый одним быстрым кошачьим прыжком навалился на меня, впиваясь когтями в плечи. Он зашипел, и его клыки вцепились в мою глотку.
Он разорвал бы мне горло, если бы какая-то черная ворона, невесть как оказавшаяся в этих краях, не сорвалась с ветки ближайшего дерева и обрушилась на Немертвого, пытаясь выклевать тому глаза.
— Очнись, дурень! — каркнула ворона и скрылась в лесу.
Времени думать о галлюцинациях не было.
Немертвый, прикрывая пораженный правый глаз своей лапищей, на секунду отстранился прочь, слезая с беззащитного меня.
На губах пузырилась кровь. Мне стало страшно.
В тот же миг произошло нечто странное. Земля с небом словно поменялись местами, и мой желудок протестующе подскочил к горлу. Мир кружился. Облака стремительно приближались. В следующий миг грудную клетку придавило луной. Разум затуманился.
Я поднялся на ноги и воззрился на Немертвого сверху вниз — сейчас он почему-то казался мне на удивление маленьким.
Тварь раскинула крылья и зашипела, но я даже не дрогнул. В моей душе созрела мрачная решимость покончить с этим здесь и сейчас.
— Ты знаешь, кто я, Дастин? — паниковал голос — был ли и он всего лишь иллюзией, порождением моего собственного разума? — Я — это мир, я — это Тьма! Тебе все равно не убежать от меня. Сколько бы ты ни прятался в лучах своего солнца, а тьма приходит всегда. Сколько бы ты ни бежал, Тьма везде.
— Закончила? Тогда я продолжу, — безразлично дернул я плечом.
Потоки силы пронеслись по моим конечностям. Было больно. Но вместе с болью приходило необъяснимое наслаждение, и я задрожал в экстазе.
Казалось, Немертвого трясет еще сильнее.
Я видел, каких титанических усилий ему стоило подняться передо мной на колени. Крылья его дрожали от напряжения, и пепельно-серое тело скукоживалось как кожура засохшего апельсина.
Немертвый зашипел. Голод разгорался во мне как пламя, пляшущее на сухой листве.
Хмыкнув, я толкнул его ногой в грудь, и он упал подобной старой фарфоровой кукле. По его коже прошлись черные трещины. Все раны, нанесенные моими клинками, стали темнеть и расширяться, пожирая чудовище изнутри.
В демонических корчах извивался Немертвый у моих ног и вскоре замер, лишившись сил. Последние, будто по воле неназванного бога, единым потоком перетекли в мое тело.
Полыхнула молния. Почти мгновенно за ней последовала гроза, и штормовые тучи заполонили небо за три мгновения, поглотив рождающееся солнце. Все это напоминало какой-то колдовской фокус, но в делах, связанных с богами, даже природа рыдает.
Тучи слились в единую воронку. Внутри нее, полыхая ледяными огнями Лагуны, кружились мистические тени, постепенно опускаясь все ниже и ниже.
Невесомые черные тучи соприкоснулись с землей в том месте, где секунду назад находился съежившийся до размеров щенка труп Немертвого. Наступило затишье перед бурей, и затем грянул гром. В один миг все пропало.
Я поднял голову вверх и вздохнул: абсолютно чистое небо возвышалось надо мной, и белые перьевые облака, плывущие по нему подобно древним кораблям северных завоевателей, медленно двигались по ветру.
Когда же я опустил взгляд вниз, моему удивлению не было предела.
Вместо трупа Немертвого из земли торчал сломанный меч, который я выбросил в реку. Но — о сраное чудо! — рукоять, обросшая зелеными водорослями, висела в воздухе, словно приглашая меня взять ее в руки.
Я так и поступил. Как оказалось, клинок не был сломан, но был невидим — свет не отражался от его поверхности, создавая иллюзорное впечатление пустоты.
Когда мои пальцы оплели рукоять, то указательный коснулся свисающего с гарды черного камня на небольшом волшебном перстне. И его я видел раньше. Я ведь избавился от всего этого, так почему судьба вернула мне эти вещи?
— Сестра! Сестра! — другой голос проник в мою голову подобно раскаленной кочерге и стал повторять одно единственное слово, которое для меня ничего не значило.
Я вернул меч обратно, брезгливо вытирая руку о плащ.
Над головой каркнула ворона. Та же самая? Она уселась на навершие меча и одним кроваво-красным глазом взглянула на меня, вторым уставившись куда-то вдаль.
— Кар-р! Прими или умри!
Я взмахнул рукой, прогоняя надоедливую птицу прочь.
— Отвяжитесь от меня. Можете хоть подавиться своими загадками, мне все равно плевать!
Я повернулся к мечу спиной и зашагал прочь, задумчиво поигрывая висящем на шее кусочком обсидиана, оправленного в серебро.
Я знал: впереди меня ждет другая жизнь. Рядом со мной будет моя любовь, и моя смерть, посеянная семенами моих жертв, всегда будет ошиваться где-то рядом, пытаясь сбить меня с пути своими соблазнами.
Но пока я чувствую голод, я живу.
ГЛАВА 11
Она вошла в его царство как луч света в обитель мрака.
Нет, в отличие от других существ тьмы, правитель Ледяной Пустоши любил свет. Любил его всем сердцем, если оно и могло существовать у такого существа, как он. Может, поэтому он и выбрал своим вторым домом Белую равнину Зарока, отстроив за три дня и три ночи величайшую крепость среди бессмертных.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
