В ту ночь, когда Крылов, трясущийся от нервного озноба, явился к Фариду, они опять просидели до утра. Помянули Коляна и профессора, не чокаясь, глядя каждый в свою граненую стопку. Рассказ о гибели соглядатая, оказавшегося убийцей Леонидыча, был выслушан очень внимательно; побег от тела, по всей вероятности все еще сыреющего в кустиках, был, вопреки ожиданию, признан правильным поступком.
– Никто не стал бы с тобой особо разбираться. Создается большой народный сериал про твою Тамару. Ты бы пригодился, вот и все, – сообщил Фарид, кромсая прямо на тарелке мягкий, как подушка, безвкусный каравай.
Помянули Леонидыча и Завалихина Виктора Матвеевича, которые, возможно, встретились теперь где-то в заоблачной сфере и обо всем поговорили. Фарид разливал по стопкам «Рифейскую особую» с такой поразительной точностью, что казалось, будто мутные стакашки – сообщающиеся сосуды и уровень жидкости в них уравнивается сам по себе. Водка, куда приличней той, что была распита в убежище, совершенно не забирала Крылова, только стеклянила сознание, отчего ему казалось, будто они с Фаридом тоже сообщаются, как колбы, через какую-то трубку, и когда Фарид вставал, чтобы добавить на стол какой-нибудь еды, Крылов на шаткой табуретке ощутимо тяжелел.
Разговор с Тамарой, внезапно возникшей из ночи, Фарид попросил пересказать во всех подробностях. Кое-что Крылов, понятно, утаил. Фарид слушал, впившись, цокая рысьими когтями по изрезанной клеенке.
– Ценная информация, – подытожил он, когда Крылов удрученно замолчал. – Это не адрес и не телефон госпожи Екатерины Анфилоговой, про которую я раньше никогда не слышал. Десять километров к востоку от Балакаевского леспромхоза! Вот царский подарок от твоей Тамары!
– Ничего себе подарок, – пробормотал Крылов, вяло теребя на своей тарелке лохмотья яичницы.
– Не забывай, что я единственный в большой хите профессиональный геолог, – назидательно проговорил Фарид, сам себе кивая ссохшейся, как чеснок, сухими сединами покрытой головой. – Вот смотри: цианидная катастрофа произошла в Нейвинском районе, недалеко от села Кедровое, ориентировочно в девяносто девятом году. Гидрогеология, конечно, не моя прямая специальность. Но могу предположить, что в том районе имеется напорный водоносный горизонт, определенный тамошними синеклизами, то есть прогибами пород. Произошла инфильтрация цианидов в грунтовые воды. Восемнадцать лет они по водоносной толще двигались туда, где область разгрузки горизонта совпала с выходами доломитов. Это может быть контакт водоносного и водоупорного пластов протяженностью в тысячу километров. Но твоя Тамара подсказала нам вторую точку. Ты понял меня?
– Нет, – тупо ответил Крылов, глядя Фариду в сощуренные, неодинаковыми искрами горевшие глаза.
– Еще раз слушай сюда, – терпеливо произнес Фарид. – Место инфильтрации известно всем, даже по телевизору показывали карты. Многим уже известно о смерти Коляна и Петровича. Наши, понятно, узнают все до одного, и сведения, где обнаружили мертвых, распространятся. Но только мы двое получили информацию о причине гибели экспедиции. В этом наше временное, но все-таки преимущество.
– Что ты собираешься делать? – спросил Крылов с внезапным холодком под ложечкой.
– Найти месторождение корундов, – сердито ответил Фарид.
***
На следующий вечер он приволок рулон тяжелых, как ковры, переложенных чем-то скользким ватманских листов, который уронил в коридоре с оглушительным всплеском. Из рюкзака он вытащил папки – доски допотопного картона с пожелтелыми наклейками. Сразу после ужина, свалив посуду в мойку, он расстелил на комнатном столе листы, подлеченные по сгибам и краям морщинистой пленкой. Это были странные карты, состоявшие главным образом из концентрических, местами ломких линий, из-за блеска пленки напоминавшие слюду. Такие же изображения сосредоточенный Фарид вывел на монитор натужно грузившегося компьютера – но даже на взгляд дилетанта все не совпадало. Голографический редактор, плохо поддерживаемый маломощной машиной, то и дело зависал. Фарид, ворча сквозь зубы, пытался перенести с листов какие-то уточнения в файлы, отчего картинка на экране распадалась на черно-белые квадраты. Растеребив окаменелые узлы сорокалетней давности, он вытащил из папок желтые кипы обтрепанных бумаг, из которых сыпались проржавелые скрепки и прозрачные тараканы, похожие на засушенные в гербарий плоские цветочки. Растекшаяся по стульям и по лысому ковру, эта документация представляла собой страницы старой машинописи, где из букв словно было выклевано бумажное зерно, и какие-то рукописные лохмотья, выгоревшие не от света, но от времени и словно исписанные побуревшей кровью. Часто попадались нарисованные от руки схемы залегания пород и прикрепленные к бумагам фотоснимки, где во все изображения было словно долито непросохшей туши. На снимках еле проступали какие-то карьеры, мордатые грузовики с небольшими, как стремянки, буровыми установками, похожие на вешалки с одеждой смутные лески.
– Не все так просто, – бормотал Фарид, роясь в лежалом архивном добре. – Не все так просто, дорогие мои господа…
Чтобы не мешать хозяину квартиры, Крылов устроился поодаль, в обтрепанном кресле, и от нечего делать стал рассматривать мобильник соглядатая. Стандартная клавиатура была затерта и серела, будто семечная шелуха. Но при попытке включить телефон в окошке пин-кода высветилось не четыре, как обычно, а десять незаполненных клеток, и качество видеозаставки, изображавшей на этот раз гладкого рыжего кота, похожего на шоколадный рулет, было таким потрясающим, что Крылов разглядел даже мокрые зачесы на шерсти, оттого что зверь вылизывался перед съемкой, и белую нитку на полу.
– Это что у тебя такое? – поинтересовался Фарид во время перекура.
– Тот самый трофейный телефон. – Крылов передал Фариду хитрую игрушку с видеокотярой, дерущим когтями какую-то мебельную руину. – Хозяин умер, а кот остался.
– Да, интересно… – Фарид повертел в руках нестандартное электронное изделие. – По виду – такие болтаются у бабок в кошелках. Его и украсть-то никто не захочет. А на самом деле процессор как в навороченных лэптопах. С моим старьем вообще не сравнить. Эх, хакера бы нам! – Фарид мечтательно сощурился на сигаретный дым. – Чтобы распечатал коды в этой хрени. Вдруг найдется чего-нибудь полезное. Да и мне, сказать по правде, до зарезу нужен системщик! Район разведан плохо, противоречий масса, просто так, на пальцах, ничего не понять. Вот у синоптиков есть динамические модели, очень эффективные. Мне б такую!
– Неужели не найдем среди знакомых? – с надеждой спросил Крылов. – Ты да я, вместе мы полгорода знаем.
– Не-ет, среди знакомых нам не надо, – вздохнул Фарид, подпершись. – Нам утечка информации вовсе ни к чему. Вот если бы нашелся такой, совсем посторонний. Но имеющий причины для нас с тобой стараться. Только где ж его взять, благодетеля? Разве что свалится с Луны…
Тут Крылов, поперхнувшись дымом, хлопнул себя рукой по ледяному лбу. Кажется, ему следовало поблагодарить себя за то, что у него в обиходе мало одежды. Не обращая внимания на привставшего Фарида, он устремился к платяному шкафу. Внутри желтели, будто кости, голые вешалки с навязанными на них разноцветными женскими поясками, резко и шероховато пахло нафталином. Вот он, пиджак, в котором Крылов был тогда на площади. Даже не отданный в химчистку, а попросту застиранный вручную на плечах и на спине, вымокший в результате до кончиков рукавов, он превратился в рыхлый мешок, испещренный мохнатыми дырками и въевшейся начинкой взрыва, похожей на крошки халвы. Однако Крылов смиренно продолжал его носить, сохраняя все содержимое карманов, от воды пришедшее в негодность. И вот теперь кривая картонка с налипшей на нее плесенью салфетки оказалась на месте, там, куда ее сунул случайный знакомец, очень просивший позвонить.
– Есть такой человек, – сообщил Крылов Фариду, выкладывая перед ним визитку Павла Александровича Дронова, креативного системщика «Рифейвидеоплюс».
***
Дронов не заставил себя ждать ни единого лишнего часа. Он приехал на ночь глядя, огромный, в свежей белой рубашке и при галстуке, при аккуратном, будто чертежный инструментик, браунинге «Хай пауэр», засунутом за брючный ремень.
– Очень, очень рад вас видеть! – разулыбался он Крылову, долго встряхивая и грея его холодную руку обеими емкими лапами, покрытыми теплой золотистой шерстью. – Леля с Машкой большой привет передают! А ведь я вас часто вспоминал. Вас и ваши слова про будущие эксцессы. Вы все верно предсказали! Даже я уже поучаствовал, а ведь как не хотел! Третьего дня, было даже еще не темно, пришлось стрелять по каким-то пугалам в шинелях. Ну, я, конечно, поверх голов, а они мне орут: «Золото, доллары гони, буржуй!»
