что они могут выиграть. При этом они игнорировали свои возможные потери. Для некоторых участников идея легких денег выглядела слишком соблазнительной. Они не думали о потенциальных опасностях, которые могли бы напугать более осторожного человека. Для этих игроков игра была безобидным развлечением, способом скоротать время или источником удовольствия.
Другие наши собеседники не отдавали себе отчета, сколько денег они тратят из-за своей зависимости. Многие из них принимали участие в играх, где не требуется делать большие ставки, – например, покупали лотерейные билеты. Это стоит недорого, и потому игроку труднее осознать последствия. Человек не отслеживает, сколько билетов он покупает, и потому не осознает, какие деньги уходят на лотерею. Такие люди – те, кто видит в игре лишь положительные стороны и минимизирует ее негативные последствия, – продолжают играть. Их подталкивает иллюзия того, что теряют они мало, а вот выиграть могут много.
И напротив, те участники, которым удалось преодолеть игровую зависимость, в свое время осознали, что ситуация вышла из-под контроля. Получается, что для одних потенциальная польза игры перевешивает вред, для других – наоборот. В соответствии с принципом «рационального компонента конформности» [Hirschi 1967] это значит, что причиной компульсивного игрового поведения в некоторых случаях может быть логическая цепочка: я считаю, что участие в игре принесет больше выгоды, чем воздержание.
Однако отвлечемся от Хирши. В 2002 году была опубликована статья Алекса Блащински и Лии Науэр, в которой авторы описывают концептуальную модель игровой зависимости и три подтипа проблемных игроков. Кроме того, речь идет о различных путях, ведущих к возникновению игромании. Модель Блащински и Науэр важна для нашего исследования, поскольку она учитывает, насколько разнообразным может быть жизненный опыт и социальный бэкграунд проблемных игроков. Вместо того чтобы утверждать, что все случаи игромании укладываются в одну-единственную схему, исследователи комбинируют множество моделей, принимая во внимание биологические факторы и влияние социального научения. Такой подход позволяет шире взглянуть на проблему игровой зависимости: Блащински и Науэр признают различия, существующие между компульсивными игроками, и, как следствие, соглашаются, что у разных людей игромания может быть вызвана разными причинами.
Большинство проблемных игроков, принявших участие в нашем исследовании, попадают в категорию, которую Блащински и Науэр определили как «эмоционально уязвимые». Как правило, это люди из проблемных семей, столкнувшиеся в детстве с эмоциональной травмой. Они часто упоминали о таких факторах, как парентификация, пренебрежение родительскими обязанностями, финансовая нестабильность, эмоциональное и физическое насилие, которые еще больше усугубляли положение в семье. В силу тяжелого детства таким людям не удалось выработать эффективные копинг-стратегии и научиться решать свои проблемы. Вместо этого они стараются игнорировать сложности либо «сбегать» от них.
Именно такими стратегиями они продолжают пользоваться во взрослой жизни, чтобы справиться с тревожностью и депрессией, вызванными травмой, которую они пережили в детстве. Нездоровое игровое поведение можно считать попыткой эмоционально сбежать от ситуации, забыть об источнике стресса и временно скинуть с плеч груз негативных эмоций. Вместе с тем для игроков этого типа часто характерна коморбидность в виде наличия алкогольной или наркотической зависимости. Таким образом они тоже пытаются справиться с обуревающими их эмоциями.
Итак, хотя все эти признаки чаще всего встречаются у людей, чьи родители были проблемными игроками, мы все же не считаем, что развитие игромании определяется генетически. Напротив, на примере огромного количества наших участников, столкнувшихся в детском и взрослом возрасте с различными проблемами, становится очевидно, какую роль в развитии этой зависимости играют социальные факторы. В силу пережитого эти люди стали более уязвимы эмоционально, при этом у них нет конструктивных и здоровых механизмов, которые позволили бы справиться с болью. В результате они обращаются к азартным играм, пытаясь таким образом справиться с проблемами, вызвавшими состояние эмоциональной уязвимости.
Наша модель, дополняющая теорию Хирши и модель Блащински и Науэр, исходит из того, что игровая зависимость развивается под воздействием жизненного опыта и влияния окружающей среды. Каким бы ни был генетический фактор, решающая роль принадлежит все же факторам социальным. Таким образом, мы придерживаемся той теории, что «игроманами не рождаются, а становятся».
Приложение 2
Описание исследования
Чтобы проверить нашу модель развития игровой зависимости, мы использовали два источника данных. Основным источником был блок из 200 подробных интервью с жителями Торонто (штат Онтарио). Вторым источником был контент-анализ 91 (авто) биографического рассказа об азартных играх на английском языке, опубликованного в Интернете или в офлайн-ресурсах. Далее мы расскажем, как именно проводился сбор и анализ информации обоих типов.
Подробные интервью
Выборка участников
Получив разрешение от Комитета по этическим вопросам при Университете Торонто, мы обратились к жителям Большого Торонто при помощи цветных плакатов, рекламы в местных и университетских газетах, а также рекламных объявлений в Интернете. В этих объявлениях содержалась вся информация, необходимая заинтересованному человеку, чтобы принять решение об участии в нашем исследовании, а именно: название исследования, данные о популярности азартных игр, требования к участникам (возраст, опыт игры или мнение об азартных играх), гарантия конфиденциальности, информация о месте проведения интервью, длительности беседы и гонораре, а также контактная информация (номер телефона и электронная почта).
Скрининг
Мы планировали сформировать четыре группы с одинаковым числом участников: 1) игромания есть и у родителей, и у ребенка (группа трансмиссии); 2) игромания есть у родителя, но у ребенка ее нет; 3) у родителя нет игромании, а у ребенка есть (группа антитрансмиссии); и 4) ни у родителя, ни у ребенка нет игромании (контрольная группа).
Чтобы сформировать эти группы, мы провели скрининг участников при помощи серии вопросов, которые помогали определить, насколько каждый из них подходит для исследования и к какой группе он принадлежит. Участников просили ответить на вопросы, исполнилось ли им восемнадцать лет, являются ли они проблемными игроками в соответствии с определителем SOGS (South Oaks Gambling Screen) [Lesieur, Blume 1987] и являются ли проблемными игроками их родители или дети.
Во время скрининга участникам также сообщалось об этических нормах и ограничениях нашего исследования. Если участник подходил под критерии, он предоставлял нам свои контактные данные и мы договаривались о времени интервью.
В конечном итоге мы набрали по пятьдесят заполненных опросников и интервью для каждой группы. Если участник несколько раз пропускал время интервью, и мы не могли связаться с ним для выбора новой даты, его заменяли другим участником.
Опросник
В начале интервью каждому участнику выдавался бланк информированного согласия на участие в исследовании. В нем были указаны контактные данные старшего исследователя, подробная информация о цели исследования,
