выглядели намного менее хмурыми.
— Хорошенько выспитесь, — обратился ко всем Жуань Наньчжу перед сном. — И сегодня ночью лучше не просыпаться.
Линь Цюши согласно кивнул.
— Спокойной ночи. — Чэн Цяньли широко зевнул и закрыл глаза.
— Спокойной ночи. — Линь Цюши погасил свет, и комната погрузилась во тьму.
Старшая сестра Сюй Цзинь
В нормальном мире полнолуние случалось только раз в месяц. Но мир за дверью не подчинялся никаким законам реальности, а согласно приобретённому за несколько дней опыту, время пребывания здесь участников непрерывно повторяется — каждые два дня они едят одно и то же, ходят в одни и те же места, а лекции экскурсовода не различаются ни полусловом.
Утром следующего дня кровавых следов на полу в комнате не оказалось, чем подтвердилась догадка Линь Цюши — только в ночь после похода в лес пагод Сюй Цзинь незаметно уходит из хижины и снимает с себя кожу.
А в лес пагод они собираются как раз сегодня.
Жуань Наньчжу уже принял решение забрать из пагоды барабан, и хотя это звучало довольно рискованно, сейчас у них не было других подсказок, поэтому приходилось пробовать все возможные варианты.
Спустя несколько часов пути они наконец добрались до места.
Высокая пагода, которая ранее обернулась костяной, сегодня снова приобрела свой первоначальный вид — вершина практически уходила к облакам, теряясь среди горного тумана.
Жуань Наньчжу и Линь Цюши сразу помчались на верхний этаж, предоставив Ли Дунъюаню присматривать за Сюй Цзинь. Разумеется, под предлогом, что наверху может быть слишком опасно, и если девушка боится, то ей лучше всего остаться внизу.
Сюй Цзинь открыла было рот, будто хотела пойти с ними, но Ли Дунъюань с улыбкой положил руку ей на плечо и сказал:
— Не волнуйся, мы подождём внизу. С ними ничего не случится.
Сюй Цзинь неуверенно кивнула.
Оставив девушку внизу, Жуань Наньчжу и Линь Цюши начали подниматься по лестнице. По пути Жуань Наньчжу спросил:
— Помнишь картину, которую мы увидели вчера перед тем, как напали твари?
— Ты о той, что висела в комнате на стене? — вспомнил Линь Цюши.
— Да, — подтвердил Жуань Наньчжу. — Вчера вечером я ещё раз внимательно изучил картину и теперь, кажется, понял, о чём она.
— И что же на ней изображено?
За разговором они добрались до вершины, но когда остался последний поворот, идущий впереди всех Чэн Цяньли вдруг остановился. Он ничего не сказал, но в его взгляде Линь Цюши увидел явственный ужас, отчего собственное сердце тут же похолодело.
— В чём дело? — шёпотом спросил Линь Цюши.
— Кто… кто-то… — одеревенело повернулся юноша. — На барабане… кто-то сидит…
Линь Цюши шагнул вперёд и увидел то же, что и Чэн Цяньли. На небольшом барабане действительно сидела девушка. Она повернулась к ним спиной, и всё же по одежде нетрудно было узнать Сюй Цзинь, которую они только что оставили внизу, с Ли Дунъюанем!
Девушка сидела, опираясь на одно колено, в неестественно сгорбленной позе. Затем медленно подняла руку, как будто собралась ударить в барабан. Но тут Жуань Наньчжу громко крикнул:
— Сюй Цзинь, твоя сестра ищет тебя!
Рука Сюй Цзинь застыла.
Жуань Наньчжу добавил:
— Она хочет узнать, когда ты наконец вернёшь ей кожу.
Сюй Цзинь медленно развернулась, и у всех присутствующих перехватило дыхание… Это была вовсе не Сюй Цзинь, а только оболочка, человеческая кожа.
Создавалось впечатление, что кожу сняли только что — будто бы изнутри её до сих пор поддерживал скелет, и потому она могла опираться на барабан. Глядя спереди, даже можно было разглядеть внутреннюю структуру тела, и Чэн Цяньли едва не завопил, насмерть перепуганный этой картиной — к счастью, в самый ответственный момент юноша догадался крепко зажать себе рот рукой.
— Сюй… Цзинь? — дыхание Линь Цюши немного сбилось, он начал сомневаться, кто сейчас перед ним — Сюй Цзинь или же её сестра.
Жуань Наньчжу выглядел самым невозмутимым среди них, его голос ничуть не дрогнул перед лицом жуткого зрелища. Он лишь вынул из-за пазухи костяную флейту, поднёс к губам и заиграл мелодию.
— А-а-а-а!!! — человеческая кожа перед ними разинула огромный рот, разрезанный длинной дырой, из которой раздался пронзительный визг.
От такого громкого звука у Линь Цюши, отличающегося чувствительным слухом, потемнело в глазах, и он сразу же потерял сознание. Последнее, что он увидел перед отключкой, это как кожа бросилась прямо к ним.
***
Кто-то шумно переругивался. До того яростно, что у Линь Цюши разболелась голова.
Мужчина с трудом открыл глаза и увидел Жуань Наньчжу и Ли Дунъюаня, которые, кажется, о чём-то активно спорили, и атмосфера между ними царила явно неблагоприятная.
Ли Дунъюань повторял:
— Чжу Мэн, я приношу извинения, дело действительно вышло за рамки моих ожиданий.
Жуань Наньчжу не выказывал к защищающемуся Ли Дунъюаню ничего, кроме крайнего презрения.
— Если бы извинения помогали, никому бы не пришлось умирать.
— Всегда есть способ спасти ситуацию.
Жуань Наньчжу собрался возразить, но тут увидел, что Линь Цюши пришёл в себя, и сразу же переключился на него — драматично прильнул к груди лежащего на полу мужчины и, чуть не плача, заголосил:
— Дорогой Юй! Ты наконец очнулся! Пока тебя не было, меня тут обижали! Все смотрели на меня как на овдовевшую мать с осиротевшим ребёнком! Как будто и мне теперь тоже не выжить…
Линь Цюши:
— Овдовевшую мать с осиротевшим ребёнком?
Ну ладно овдовевшая мать, но ребёнок-то откуда взялся?
Жуань Наньчжу дотянулся до жующего что-то неподалёку Чэн Цяньли и отвесил юноше подзатыльник.
— Ну что ты за глупое дитя! Тебя отец зовёт.
Чэн Цяньли отложил еду и захныкал:
— У-у-у-у, папа, нашу маму обижают.
Линь Цюши:
— …
Чэн Цяньли, ну будь хоть ты разумным человеком, не поддавайся дурному влиянию Жуань Наньчжу!
Ли Дунъюань, глядя на развернувшийся перед ним спектакль, нечеловеческими усилиями удержал своё лицо от совершенного искривления. Сделав глубокий вдох, он всё-таки подавил эмоции и произнёс:
— Когда выйдем отсюда, я непременно с тобой увижусь.
Жуань Наньчжу прохладно усмехнулся, но промолчал.
Линь Цюши про себя сказал: «Лучше забудь об этом. Боюсь, когда ты увидишь Жуань Наньчжу за пределами двери, тебя хватит удар».
