– Но когда мы прибыли в Средиземное море, мы услышали от морских путешественников, что новый король ваш, которого все называют добрым богом вашего народа, снова возвратил Рим и все земли ваши, и повел свои войска даже в самую Грецию. И мы сами видим теперь, что вы не нуждаетесь в нашей помощи. Вы живете счастливо и богато, все блестит у вас золотом и серебром. Но все же я должен повторить вам слова и совет моего отца: подумайте ему! Он мудр! Еще не было человека, который не пожалел бы, что отверг совет короля Фроде.
Но Тотила покачал головою.
– Мы глубоко благодарны королю Фроде и вам за вашу верную дружбу. Готские песни никогда не забудут этой братской верности северных героев. Но… о король Гаральд, пойдем со мною и взгляни вокруг!
Тотила взял гостя за руку и подвел его к выходу из палатки. Оттуда виднелась и река, и Рим, и окрестные села, – и все было залито пурпуровым светом заходящего солнца.
– Взгляни, Гаральд, на всю эту прелесть, на это несравненное небо, море, на эту страну и скажи: смог ли бы ты покинуть эту землю, если бы она была твоя? Променял ли бы ты эту прелесть на сосны севера, на его вечные льды и закоптелые деревянные хижины в туманных полях?
– Да, клянусь Тором, променял бы. Эта страна хороша для того, чтобы в ней повоевать, набрать добычи, – но затем меня потянуло бы назад, домой, на наш холодный север. Я тоскую в этом душном мягком воздухе, я тоскую по северному ветру, который шумит в наших лесах и морях. Я тоскую по закоптелым деревянным хижинам, в которых под звуки арф поют песни о наших героях, где никогда не угасает священный огонь на домашних очагах. Одним словом, меня тянет на север, потому что там – мое отечество!
– Но ведь эта страна – наше отечество! – возразил Тотила.
– Нет, никогда не будет она вашим отечеством, скорее вашей могилой. Вы здесь чужие, чужими и останетесь. Или обратитесь в вельхов. Но сыновьями Одина вы здесь не можете остаться! Смотрите, вы уже и теперь гораздо ниже ростом, чем мы, и волосы и кожа у вас уже гораздо темнее нашей.
– Брат Гаральд, мы действительно изменились, но не к худшему. Разве непременно нужно носить медвежью шкуру, чтобы быть героем? Разве мы не можем сохранить достоинство германцев, отказавшись от их недостатков?
Гаральд покачал головою.
– Я был бы рад, если бы это удалось вам. Но не думаю. Растение принимает в себе свойства почвы, на которой растете. Сам я не захотел бы этого, даже если бы и мог, потому что мне наши недостатки нравятся больше, чем достоинства вельхов. Но вы делайте, как хотите. А теперь, сестренка, и вы, мои собратья, едем! Прежде чем взойдет луна, мы должны быть в море. Долгая дружба – короткое прощанье, король Тотила. Таков обычай на севере.
– Зачем ты так торопишься? – спросил Тотила, взяв его за руку. – Останься с нами подольше.
– Нет, мы должны ехать, – решительно ответил Гаральд. – Три дела велели нам здесь совершенно король Фроде. Помочь вам в битвах. Но вы не нуждаетесь в нашей помощи. Или еще нуждаетесь? Быть может, скоро возгорится новая война, – тогда мы останемся.
– Нет, – улыбаясь, ответил Тотила. – Войны больше не будет. Но если бы даже она и началась снова, то неужели ты, брать Гаральд, считаешь нас, готов слишком слабыми, чтобы удержаться в Италии? Разве мы не победили врагов без вашей помощи? Разве не сможем мы, готы, снова победить их одни?
– Я очень рад этому, – ответил Гаральд. – второе поручение моего отца было перевезти вас к нам на север. Вы не хотите этого. Третье – опустошить острова византийского императора. Это веселое занятие. Едем, Тотила, с нами: вы нам поможете и за себя отомстите.
– Нет, Гаральд, слово короля должно быть свято. У нас теперь перемирие. Срок ему окончится только через месяц, но слушай, друг Гаральд. В Средиземном море есть и мои острова. Ты, пожалуйста, не смешай их нечаянно с греческими. Мне было бы очень неприятно, если бы…
– Не бойся, – засмеялся в ответ Гаральд. – Я знаю, твои острова слишком хорошо охраняются. Всюду на берегах высокие столбы и на них доски с надписями: «Разбойников на суше – вешать, а морских – топить! Таков закон в государстве Тотилы». Мои товарищи, когда им объяснили эти надписи, потеряли желание посетить твои владения. Прощай, король готов! Желаю счастья!.. Прощай и ты, прекрасная королева, и вы, храбрые воины. Если не раньше, то в Валгалле мы встретимся снова.
И Гаральд с сестрою и своими воинами быстро пошли из палатки. Тотила и Валерия проводили их до берега. При прощанье Гаральда бросила еще один быстрый взгляд на Тотилу. Брат ее заметил это и, когда они остались одни, шепнул ей: – Маленькая сестричка, ради тебя я уезжаю так быстро. Не думай об этом прекрасном короле. Ты ведь знаешь, я унаследовал от отца дар узнавать людей, обреченных смерти. Так знай же: на лучезарную голову его уже легла тень смерти: он не увидит следующего месяца.
Гордая воительница вытерла слезу, показавшуюся на ее глазах.
Между тем Тейя, Гунтарис и Адальгот с берега смотрели на отплытие гостей.
– Да, – сказал Тейя, когда корабли их скрылись из виду, – король Фроде мудр. Но часто глупость бывает милее и великодушнее истины. Однако вот приближается почтовое судно короля. Идем скорее в палатку: я хочу знать, какие вести везет оно. Мне кажется, что-то нехорошее.
Между тем в своей палатке Тотила говорил, обращаясь к Валерии:
– Нет, Валерия, его слова не поколебали меня. Я взял на себя великое дело великого Теодориха. Это была мечта моей юности, это цель моего царствования: для нее я буду жить и за нее умру. За счастье готского государства, Валерия!
Он высоко поднял бокал, но не выпил, потому что в эту минуту, запыхавшись, вбежал Адальгот.
– О, король Тотила, готовься выслушать ужасное.
– Что случилось? – побледнев, спросил Тотила, ставя бокал на стол.
– Скорее, король! – вскричал появившейся Тейя. – Снимай венок с головы и надевай шлем. Флот Юстиниана уничтожил весь наш флот у Анконы. Из четырехсот пятидесяти кораблей у нас осталось всего одиннадцать. На берег высадилось сильное византийское войско, и главный предводитель его – Цетег.
Глава 12
В нескольких милях к северу от Тагины, у подошвы Апеннин, находилась небольшая крепость Сетинум, около которой Цетег расположился лагерем. В палатку его вошел Луций Лициний.
– А, Лициний, наконец-то! – вскричал Цетег. – Я с нетерпением жду тебя. Удалось нанять лангобардов?
– Удалось, – ответил только что возвратившийся Лициний. – Двадцать тысяч их идет под начальством храброго Альбоина, сына их короля. О, это ужасный народ: храбрый до дерзости, но и грубый, как звери. Альбоин, например, пьет из черепа убитого им врага своего, короля гепидов.
