И восславим мы тебя еще истовее.
Голон закончил, и в звенящей тишине из скалы снова донесся рев, снова посыпались камни, и в проломе показалась исполинская щека и красный глаз в пару футов шириной. Глаз уставился на Голона.
Маг был слишком испуган, чтобы двинуться с места. Заклинание не помогло: должно быть, он ошибся, рисуя знак. Но тут из-под растрескавшегося пола до него дошла слабая дрожь, которую произвел не погребенный гигант, а нечто другое. С потолка снова посыпалась пыль — сперва тонкими струйками, потом ливнем. Челюсть Голона затряслась помимо его воли, и глаза полезли из орбит. Весь воздух точно разом выпили из туннеля, и стал слышен шум — гул сходящей лавины, топот тысячи скачущих лошадей, более громкий, чем рев гиганта. Голон вперился в северный туннель, откуда, как ему казалось, шел звук, но на большом пространстве, видимом ему, ничего не было заметно.
Тогда он оглянулся на руны, которые начертал на полу. В середине круга малым смерчем вилась пыль, постепенно принимая очертания. Сначала Голон различил громадный череп, после длинное, покрытое панцирем тело, заканчивающееся хвостом, как у скорпиона. Пурпурный свет, исходящий от чудовища, озарил проломленную стену и скулу великана, а после хлынул по коридорам. Великан взвыл, когда фиолетовая вспышка ожгла ему глаза, и его кулак заходил вверх и вниз, круша стену, а Голон повалился на пол, не слыша собственного крика.
Демон вздымался над обломками, посылая завихрения пыли во все стороны. Его дыхание разило бойней, в его вопле слились крики тысячи убиваемых животных.
Лицо гиганта стало таять, точно восковое, черная желчь хлынула из его глаз и рта, и он взревел снова — так, словно тысяча скал столкнулась над головой у Голона. У мага лопнули барабанные перепонки, но он, как ни странно, остался в сознании, хотя его мозг вопиял о тьме, которая скрыла бы от него весь этот ужас.
Стены зала ожили — из них полезли головы червей, стремящихся в середину, к зачарованному кругу. Но за левой стеной копошилось нечто более мощное — и вот кирпич и штукатурка посыпались из нее градом, а в проломе появилась огромная голова. Она оскалила зубы и огласила склеп сотрясающим камни, полным слепой ярости ревом.
Аланда замерла на месте, услышав первый громовой раскат, донесшийся снизу.
— Что это? — спросила она, обернувшись к. остальным. Все, как и она, застыли, склонив головы набок, и вскоре услышали новый рокот. Пол затрясся у них под ногами, и пыль посыпалась с потолка.
— Это где-то рядом с погребальной палатой, — сказала Таласса.
— Голон, — буркнул Уртред.
— Тогда надо торопиться, — решила Аланда, пускаясь вперед во всю прыть своих старых ног.
Пыль все струилась с потолка, и что-то упало под ноги Талассе. Она закричала, Аланда обернулась к ней с фонарем, и все увидели бурую змею, уползающую прочь. Шум и тряска возрастали с каждым мгновением.
Страх снова холодной мантией окутал плечи Уртреда, проникая в грудь и сердце: Червь был близок, ближе, чем за всю эту ночь. Точно сам Исс явился в гробницу. Но страх сопровождался и другим ощущением, которое Уртред впервые узнал после испытания огнем: легким зудом в шрамах на месте старых ожогов. Зуд превратился в тепло — оно боролось с холодным страхом, растапливало его: душа огня вернулась, чтобы помочь Уртреду. Не Зуб ли Дракона, висящий в ножнах у пояса, делает это — или это бог благословляет своего жреца? Откуда бы ни исходила помощь, она будет кстати: от трех женщин и раненого старика толку чуть.
Тряска усиливалась: что-то преследовало их, и оно быстро приближалось; пыль и щебенка так и сыпались с потолка. Туннелю впереди не было конца. Изредка по сторонам попадались боковые ходы, где-то наверняка переплетающиеся друг с другом.
Сзади шел рев, подобного которому Уртред еще не слышал: точно там рвали в клочья прочный металл. Теперь с потолка сыпались кирпичи, и один ударил Уртреда в плечо. Аланда упала, но поднялась опять. Что-то громадное катилось по коридору, настигая их. Уртред передал бесчувственное тело Фуртала Талассе и крикнул, перекрывая шум:
— Идите!
— Ты ничего не сможешь сделать, пойдем с нами, — взмолилась Таласса, стараясь удержать старика.
— Иди! — вскричал он опять, толкая ее. Она покачнулась, перекинула руку старика себе через плечи и потащила его вслед за остальными.
Уртред ждал, стуча зубами от колебаний, сотрясающих коридор. В той стороне, откуда они исходили, стояла кромешная темень, и без фонаря Аланды он ничего не видел. Пришло время использовать свою силу, прибегнуть к семени огня. Уртред описал широкий круг рукой в перчатке, пламя вспыхнуло впереди сверкающей сетью. Увиденное пригвоздило Уртреда к месту.
Сначала ему показалось, будто туннель пожирает сам себя, беспрестанно сокращаясь. Но потом Уртред рассмотрел, что всю ширину коридора занял червь футов десяти толщиной, с целым частоколом зазубренных блестящих зубов во рту. Червь приближался к нему со скоростью бегущего человека. Он был уже в каких-то пятидесяти футах, и времени не оставалось.
Не задумываясь, Уртред, как прежде на площади, вскинул руку и послал по коридору вал огня. Пламя выжгло весь воздух у него из легких, и плащ загорелся. Потом раздался громовой рев — огонь в оранжевом всплеске столкнулся со своей целью. Кусок потолка рухнул, и Уртред повалился наземь. Рассмотрев, что происходит за пылевой завесой, он в ужасе откатился назад. Червь, хоть и медленно, продолжал двигаться вперед — его розовое рыло почернело и обуглилось, еще больше обнажив частокол зубов во рту.
Уртред послал ему навстречу другую стену огня, но жрец был простерт на полу, и второй вал получился не столь мощным, как первый, — это был лишь огненный дух по сравнению с прежней клубящейся стеной. Однако из слепого рыла чудовища повалил жирный дым, и оно остановилось футах в трех от Уртреда. На миг Уртреду показалось, что он убил червя, но тот все полз, нацелившись зубами ему в ногу. Уртред затаил дыхание в ожидании смертельного укуса.
В этот миг из бокового коридора справа появился кто-то, и Уртред успел заметить, что это Джайал. Наклонившись, Джайал оттащил Уртреда прочь от сомкнувшихся челюстей. Червь снова двинулся вперед, зацепив зазубренным резцом Уртреда за плащ. Но Джайал выдернул Зуб Дракона из-за пояса жреца, и меч, описав сверкающую дугу, обрушился на тупое рыло червя. Клинок погружался в голову чудовища, пока не добрался до кучки нервных узлов, заменяющих мозг, — длинное туловище червя дернулось и затихло.
Уртред перевел взгляд с мертвого чудища на своего спасителя.
— Ты спас мне жизнь, — с трудом глотая воздух, выговорил он.
— Пустяки. Пошли — нам надо спешить. Оттуда, где зародился этот, могут явиться и другие: Фаранов чародей вызвал демона.
— А твой двойник?
— Против демона ему не устоять, — мрачно усмехнулся Джайал. — Двойник заперт в лабиринте: он умрет, если выйдет оттуда, как умер бы я, если б стал дожидаться его. Потому-то я и вернулся.
— Так ты идешь с нами?
Лицо Джайала отразило внутреннюю борьбу — но он решился, увидев идущую к ним Аланду. Она взглянула на мертвое чудище, закупорившее туннель, потом на обоих мужчин — и не стала спрашивать, почему Иллгилл здесь.
— Маллиана сбежала от нас — ушла в боковой коридор, — сказала она.
— А Таласса?
— Осталась с Фурталом. Я вернулась, когда шум прекратился — посмотреть, как тут дела.
— Джайал убил чудовище, но могут появиться другие.
— Ты идешь с нами? — спросила Аланда у Джайала.
— Иду, — помолчав, сказал тот. — Если мой двойник и выживет, то разве что чудом — тогда я убью его при следующей встрече.
— Жезл по-прежнему у твоего отца: барон сможет изгнать его обратно в его мир.
— Возможно. Но я уверен лишь в одном: если мы не поторопимся, то погибнем все.
— Тогда скорее, — сказала Аланда, ведя их за собой во мрак.
В яме теперь кишмя кишела всякая ползучая тварь: ленточные и слепые черви, змеи и громадные десятифутовые чудища, напоминающие гигантских многоножек. Все они сползались к пурпурному крутящемуся демону. Пурпурный смерч медленно всасывал в себя обломки с пола, кружа их в своей воронке. Колонна, придавившая Фарана, последовала за обломками камня, точно невесомая. Однако воющий смерч не трогал ни Голона, ни Фарана, который начал медленно приходить в себя. Голон помог ему подняться. В теле Фарана скрежетали сломанные кости, но требовалось время, чтобы выяснить, что он себе повредил, — он был нечувствителен к боли, и лишь сквозняк, холодивший обрубок руки, беспокоил его.
Ни один из них еще не сталкивался так близко с подобной мощью — мощью превыше страха и разумения. Голон понимал, что им нельзя здесь оставаться, хотя демон до времени не тревожил их. Маг распростер свой плащ и произнес фразу па древнем языке. И он, и Фаран сразу же начали подниматься в воздух к выходу из ямы, оставляя картину хаоса за собой.
