– Не очень.
– Ночь приближается, – неспешно проговорил Ван Ален, тоже поднявшись. – Это ты хочешь сказать?
– Мы открываем дверь, она входит, проходит полминуты – и здесь уже два зверя. Не слишком ли вовремя она явилась?
– Бывает ведь всякое, – возразил трактирщик. – Майстер инквизитор, быть может, ей и впрямь посчастливилось? А вы, протянув время, тем самым убьете ее.
– Открой немедленно! – потребовал голос снова, и в доски опять ударили костяшки сжатого кулака. – Открывай, скотина, или я отсужу у тебя твою забегаловку и сделаю из нее приют для прокаженных!
– Какой занятный lexicon для горожанки с положением, – отметил охотник, с сомнением глядя на запертую дверь. – С другой стороны…
– Да нет никаких сторон, – решительно отрезал торговец. – Отоприте дверь, майстер инквизитор, и впустите ее. Или хотите взять еще один грех на душу?
– Моя душа не ваша забота, и грехов на ней будет столько, сколько сочту нужным… Каким путем вы пришли сюда? – вновь повысил голос Курт, и из-за двери послышалось:
– Какие еще пути, ты видел, что творится вокруг? Метель, болван! Буря!
– Майстер инквизитор, – уже уверенней заговорил фон Зайденберг, – я понимаю – вы имеете полное право сказать, что однажды я вас не послушал и ошибся, однако… Сами понимаете, зримых доказательств вашей подозрительности нет. Ее крайняя неучтивость вполне понятна и, поверьте, это явление нередкое.
– Уж это точно, – согласился Карл Штефан. – Женщины из семей «отцов города» – это вам хуже любых оборотней, бывает… Но я на вашей стороне, майстер инквизитор. Безопасность прежде всего.
– Помолчи, ничтожный трус, – повелел рыцарь раздраженно. – Твое мнение здесь не существенно.
– Ваше, к слову, тоже. Неужто до сих пор не поняли? Все будет решать только он.
– Он прав, майстер инквизитор? – нахмурился рыцарь. – Вы не будете принимать в расчет нашу точку зрения?
– Он прав, – согласился Курт. – Безопасность прежде всего. И он прав: именно я решу, что не безопасно.
– Впусти меня в свою халупу, мерзавец! – в паре со стуком потребовал голос; он снова подступил к двери.
– Я не владелец этого трактира, – пояснил Курт, – посему ваши угрозы на меня воздействия не имеют. Советую успокоиться.
– Побудь на моем месте, кто бы ты ни был, и тогда поговорим о спокойствии! Впусти немедленно!
– Как еще вы намерены проверить ее благонадежность? – с хмурой язвительностью уточнил фон Зайденберг, невзначай опустив ладонь на рукоять. – Не вынуждайте урезонивать вас, майстер инквизитор.
– Это угроза?
– Эй! – остерегающе окликнул Ван Ален, и рыцарь повысил голос:
– Момент главного выбора, Ян. Одно дело – защитить мальчишку, но совсем другое – оставить на погибель человека. С кем ты теперь?
– Давайте разберемся, – неопределенно предложил охотник, и тот усмехнулся:
– Какая четкая позиция.
– Там же женщина, майстер инквизитор, – несмело заговорил трактирщик; Курт пожал плечами:
– А здесь их целых две. Меняемся?
– Есть выход, – напряженным, как струна, голосом предложил Хагнер. – Впустите ее и свяжите. Когда настанет ночь, мы все поймем.
– Парень дело говорит, – нехотя согласился Феликс. – Когда мы растолкуем ей, что к чему, когда сама увидит – не оскорбится.
– Это меня тревожит менее всего, – возразил Курт, не отступая от двери. – И предложение не из лучших. Замечу, что, пока Амалия разобралась с тем, какие надо вязать узлы, дабы они сдерживали ее сына в измененном облике, он несколько раз освобождался из веревок. Желаете увидеть, как это происходило?
– Но я теперь знаю, как надо…
– Ты знаешь, как сделать это с собой. Если она – из стаи, то относится к другому типу и имеет другое строение тела. Не пойдет.
– То есть, – приблизясь на шаг, подытожил рыцарь, – вы намерены оставить ее там?
– Я не беру в расчет себя с помощником и Яна – риск есть наша работа, – не глядя на Бруно, чей сумрачный взгляд ощущался почти физически, ответил Курт. – Мое дело – позаботиться о вашей безопасности… Она одна. Вас семеро. Обмен неравноценный.
– Я не желаю, майстер инквизитор, перед возможной гибелью брать на душу такой грех.
– А вы и не возьмете, господин фон Зайденберг. Это мое решение и, случись что, мое преступление.
– Эй ты, там, – окликнул голос из-за двери чуть спокойнее. – Ну, послушай, быть может, я погорячилась. Не знаю, что происходит, но… Я не стану никому жаловаться. Просто впусти меня, я же здесь замерзну!
– Впустите ее, – повторил рыцарь угрожающе, сжав лежащую на рукояти ладонь. – Или придется и в самом деле увидеть, что такое макаритская школа против рыцарской выучки.
– Нашли хороший повод, господин фон Зайденберг?
– У меня нет желания ссориться с вами настолько. Но и нет охоты смотреть на то, как вы оставляете беззащитную женщину на погибель. Стервозный характер не повод для приговора.
– Вы не желаете брать на свою совесть смерть одного человека, но готовы попустить гибель шестерых?
– Эй, – снова позвал голос из метели. – Не знаю, кто ты такой, но – пожалуйста, отопри. Наверняка все, что происходит, какое-то дикое недоразумение. Впусти, ради Бога, я ног не чувствую!
– Простите, – медленно выговорил Курт после мгновенного молчания. – Не могу.
– В последний раз, – с расстановкой потребовал фон Зайденберг. – Прошу. Возьмитесь за ум, майстер инквизитор.
– Уберите руку от оружия, – спокойно произнес он, жалея о том, что арбалет, уже заряженный, готовый к действию, остался лежать на столе. – Рыцарский кодекс отличная штука, но в данной ситуации толку от него мало, поверьте.
– Впустите! – сорвался крик по ту сторону двери, и в доски вновь заколотили. – Что за чушь, что за бред, что… Что ты делаешь! Ты не можешь бросить меня здесь, кто бы ты ни был!
– Это просто немыслимо, – пробормотал торговец с тоской, и фон Зайденберг кивнул, дернув меч из ножен решительным движением:
– Согласен.
Мария Дишер разразилась коротким пронзительным визгом спустя три мгновения, когда все уже закончилось.
Ждать, пока рыцарь нападет, отступать, обнажая оружие, Курт не стал – рванувшись вместо этого вперед, он перехватил противника за руку, прижав ладонь к рукояти и резким движением загнав его меч обратно в ножны. Помощник, выметнувшийся из-за стола в два прыжка, возник за спиной фон Зайденберга, коротким отработанным ударом саданул подошвой тяжелого походного сапога под колено, и на подставленный локоть Курта тот попросту упал всем лицом, едва успев отвернуть голову в сторону и ударившись не глазом, а виском. Курт рванул рукоять рыцарского меча на себя, вырвав из ослабших на долю мгновения пальцев, и, выхватив клинок из ножен, лишь теперь отступил, уловив краем глаза Ван Алена: тот стоял чуть в стороне, с его взведенным арбалетом в руке – и охотник, и острия болтов смотрели в сторону торговца, замершего на полдвижении подле своего стола.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
