С этим никто на корабле не спорил.
– Но эта высадка – не то, к чему я тебя готовила, – сказала ей Вольева вскоре после мятежа пушки. – Совсем не то. Я не сомневаюсь, что ты справишься со скафандром не хуже любой из нас и вряд ли струсишь под огнем противника.
– Ну, так в чем же…
– Я не могу снова подвергнуть риску жизнь моего артиллериста. – Они разговаривали в «Пауке», но Вольева все равно понизила голос. – На Ресургеме достаточно трех человек, а это значит, что в твоем участии необходимости нет. Не только я, но и Суджик, и Кьярваль умеют обращаться со скафандрами. Фактически мы уже приступили к подготовке.
– Тогда разреши мне хотя бы потренироваться.
Вольева подняла руку, явно намереваясь отказать и в этой просьбе, но тут же передумала.
– Ладно, Хоури. Будешь тренироваться с нами. Только это ничего не меняет.
О да, это Ана понимала.
Между Вольевой и Хоури сложились совсем другие отношения, после того как Ана рассказала запасную «легенду», будто она лазутчица от другой команды. Эту версию задолго до инцидента с орудием придумала Мадемуазель, и получилось отлично. Хоури нарочно не упомянула «Галатею», но намек был достаточно прозрачен, чтобы Вольева могла додуматься сама, получив от этого процесса определенное удовлетворение. Пускай и не бог весть какая хитрая приманка, но Вольева ее заглотила – а это самое главное. Приняла она и сказочку насчет Похитителя Солнц, что он-де часть рукотворной программы инфильтрации; похоже, на данный момент ее любопытство удовлетворено. Теперь Хоури с Вольевой равны, у обеих есть что прятать от остальных членов команды.
– Само собой, – сказала Ана.
– Не расстраивайся, – усмехнулась Вольева. – Такое впечатление, что тебе очень хочется встретиться с Силвестом. У тебя будет шанс, когда мы вернемся на борт.
Хоури улыбнулась:
– Ну, для этого надо будет хорошенько потрудиться.
Зал номер два был копией тайного склада – с той лишь разницей, что он пустовал. В нем поддерживалось давление выше одной стандартной атмосферы. В этом не было ничего особенного – он представлял собой самый большой резервуар пригодной для дыхания газовой смеси, и, когда возникала необходимость войти в отсек, где обычно был вакуум, в него перекачивался воздух отсюда.
Сила тяжести здесь почти всегда соответствовала одному g, она обеспечивалась ускорением корабля или вращением цилиндрического зала. Сейчас двигатели не давали тяги – корабль висел на орбите Ресургема, – так что пришлось раскрутить зал. Сила тяжести была направлена от его продольной оси к стене; в центре она отсутствовала, предмет свободно зависал в воздухе на несколько минут, пока какой-нибудь толчок не уводил его в сторону. А потом его уносило все дальше и дальше, все ниже и ниже. При этом ничто в зале не падало по прямой; во всяком случае, так казалось наблюдателю, находившемуся у стены.
Они вошли в зал через торцевую стену. Стальная дверь моментально затворилась. С внутренней стороны она была покрыта ожогами и вмятинами от оружия различных систем. Точно такие же следы виднелись на цилиндрической стене зала. Видеоаппаратура скафандра, позволявшая Хоури различить любую точку с любого расстояния, показала, что нет квадратного сантиметра, который бы не был обожжен, исцарапан, продырявлен, оплавлен или разъеден каким-нибудь видом оружия. Вероятно, первоначально стена была серебристой, но с годами стала почти красной от бесчисленных ранений.
Зал освещался не стационарными источниками, а свободно плавающими приборами; каждый выбирал себе участок стены и заливал его ярким неестественным светом. Эти штуковины непрерывно перемещались, напоминая рой испуганных светляков. Ни одна тень в зале не могла продержаться более нескольких секунд; в какую сторону ни смотри, через миг-другой там все растворится в ослепительном сиянии.
– Уверена, что справишься? – спросила Суджик, когда за ними задраилась дверь. – Не вздумай повредить скафандр. Знаешь, как у нас говорят? Испортишь один, купишь другой.
– Ты лучше о своем позаботься, – огрызнулась Хоури и переключилась на приватный канал, чтобы ее могла слышать только Суджик. – Мне показалось или ты в самом деле меня недолюбливаешь?
– С чего ты взяла?
– Наверное, это как-то связано с Нагорным…
Хоури осеклась, сообразив, что приватные каналы связи фактически таковыми не являются. С другой стороны, она не собиралась говорить ничего такого, что не было бы известно любому возможному слушателю. Особенно Вольевой.
– Впрочем, я ничего про него не знаю, за исключением того, что вы были близки.
– Близки – не то слово, Хоури.
– Ладно, вы были любовниками. Я не хотела так говорить, боялась обидеть тебя.
– А ты не бойся меня обидеть, девочка. Все было так давно.
Их прервал голос Вольевой:
– Всем оттолкнуться и переместиться к потолку зала!
Они подчинились, используя свои скафандры в режиме небольшого усиления, чтобы оттолкнуться от плиты, образующей торцевую стену цилиндра. С того момента, как вошли в зал, они пребывали в состоянии невесомости, но по мере их продвижения к потолку нарастала центробежная сила и появилось ощущение веса. Гель-воздух ослаблял его, но Хоури все же чувствовала верх и низ.
– Я поняла, за что ты меня невзлюбила, – возобновила разговор Хоури.
– Не сомневаюсь.
– Я заняла его место. Выполняю его задачи. И теперь тебе приходится иметь дело со мной. – Хоури старалась говорить так, будто выкладывает накипевшее на душе. – На твоем месте, наверное, я и сама чувствовала бы то же самое. Я тебе вовсе не враг, Суджик.
– Не обманывай себя.
– В чем я себя обманываю?
– В том, что ты понимаешь хоть одну десятую происходящего здесь.
Теперь Суджик находилась почти рядом с Хоури; белая бесшовная броня их скафандров вот-вот врежется в израненную стену зала. Хоури видела когда-то изображения сказочных белых китов, которые живут на Земле или жили там когда-то.
– Слушай, – сказала Суджик, – ты меня круглой дурой считаешь? И правда веришь, что я могу ненавидеть того, кто занял вакансию после смерти Бориса? Не унижай меня, Хоури.
– Это никогда не входило в мои намерения.
– Если
