воздел глаза вверх Одли, направляясь за хромающими мужчинами следом по коридору: — думать надо было головой, а не в драку лезть. Говорить ртом полезнее для мозговых тараканов, чем драка. Ты сам меня учил этому: говорить, а не драться!
Брок скривился и, гордо стараясь не горбиться при ходьбе, направился в душевую:
— Эван, в пекло Одли — я Алистера попрошу нас подлечить.
Эван обернулся на сержанта:
— На днях получишь инспектора. Готовься к новым обязанностям.
— Чегоооо?! — взревел Одли, все же эфиром обезболивая Брока и Эвана, вдобавок добавил плетение от отеков и гематом. — А кто будет вместо меня?!
Эван принялся перечислять:
— Ты станешь инспектором, Алистер — сержантом штурм-отряда, Себ — сержантом патрульных, Лео уйдет в детективы. Итого…
Одли мрачно закончил:
— Итого — у меня в отделении нехватка сразу трех констеблей!
— Четырех, — педантично поправил Эван, заходя в душевую, и в раздевалке, где вдоль стен стояли низкие скамейки, стаскивая с себя штаны и кальсоны. — Вик после раскрытия дела чернокнижника пойдет сдавать экзамен на детектива.
Брок, бросая пакет с документами и одежду на скамью, уточнил на всякий случай:
— Кто так решил?
— Я так решил, — твердо сказал Эван, скидывая с плеч полотенце, и осторожно зашагал в душевую по холодному, скользкому полу босыми ногами — в прошлый свой раз он тут умудрился поскользнуться и упасть.
Душевая была простой — отделанные самой дешевой плиткой стены, невысокие перегородки из кирпича, отгораживающие кабинки, и железные лейки, вмурованные под потолком. Воняло сыростью, какой-то прелью и почему-то сладко розами. Эван стал откручивать вентили, включая воду.
— Хватит, меня патрулирование Вик в гроб вгонит. — горько признался он. — Напишу «в виду особых заслуг» и отправлю на экзамен. И пусть только попробуют не принять его у неё.
Одли печально констатировал, замирая в узком проходе между душевой и раздевалкой:
— В пекло такие перестановки — теперь четыре констебля где-то искать!?!
Эван, оборачиваясь из душевой кабинки — низкие перегородки не прятали даже по плечи, вновь его поправил:
— Тебе патрульное отделение полностью набирать — штурм-отряд не будет принимать участие в патруле.
Трубы загудели, и, разок недовольно фыркнув, из них полилась вода — сперва ледяная. Впрочем, она прогрелась моментально — вот что Эвану нравилось в Аквилите однозначно, так организация водоснабжения и отопления. Не то, что в Олфинбурге, где до сих пор камины и дровяные баки для нагрева воды. Там даже в Центральном дивизионе горячей воды хватало не на всех патрульных, про его бывший родной Восточный дивизион вообще можно было молчать — чуть теплая вода там была праздником.
Вода щипала ободранные, еще не зажившие плечи, до красна разогревая кожу и прогревая мышцы, унося с собой усталость и стихающую боль. Эван закрыл глаза и просто стоял, наслаждаясь горячей водой. В соседней кабинке так же замер Брок, раскрасневшись, как помидор. Его от природы светлая кожа, чистая от веснушек, плохо переносила жар.
Одли затейливо продолжал ругаться, но уже в коридоре — понес новость парням. Впрочем, он тут же вернулся, снова замирая в проходе душевой:
— Самое главное забыл спросить…
И Брок, и Эван обернулись на него из своих кабинок:
— Чего?
— Ужин на вас брать? Мы с парнями сейчас перекус устроим.
— Брать, — улыбнулся Эван. — Я оплачу.
Брок его перебил:
— Я. Одли, достань из большого бумажного пакета на скамье чековую книжку и оплати сразу год обедов и ужинов для парней.
— Шикуешь? Ну-ну, — фыркнул Одли. — Ты мне, рыжий, двадцатку должен — я по глупости поставил на тебя. Думал, ты уложишь нера комиссара, без обид, Эван.
Он взял пакет со скамейки и залез в него, тут же ругаясь:
— Твою же дивизию… Ты кого ограбил, рыжий?! — он удивлено крутил в руках золотую чековую книжку.
Ему ответил Эван, беря мыло с полки и принюхиваясь — оно воняло уже не прогорклым жиром, а печально розами:
— Рыжий вступил в наследство. Он теперь лер де Фор, а не нер Мюрай. Сиятельный.
Рыжий, отплевываясь водой, попавшей в нос, буркнул:
— И Одли, зайди еще в кофейню — оплати кофе на год. И найди чайную. С приличным чаем для Виктории. Подпись же мою еще не разучился подделывать?
— Угу… Не разучился… — Одли почесал в затылке, — будет сделано. И не задерживайтесь, ужин скоро, все хотят жрать. Все, я пошел.
Брок поверх перегородки глянул на замершего с мылом в руках Эвана:
— Что-то не так?
Тот, смирившись, принялся мылиться:
— Вик терпеть не может аромат роз. Я обещал исправиться. Не получилось…
— Так… — Брок замер, а потом до него дошло: — так мыло в душевой по твоему приказу заменили?
— Да, — Эван решительно вернулся под тугие струи душа, смывая грязную пену, пахнущую розами. Она потекла в отверстие в полу, уже чуть-чуть забитое мусором.
Брок тихо рассмеялся:
— Я три года бился с интендантом, чтобы он перестал закупать дешевую гадость, а ты…
Эван фыркнул:
— Я сказал, что испепелю. Он поверил. Только и всего. — Он закрыл глаза и запрокинул голову вверх, смывая мыло с волос.
— Ммм, ясно… — Брок признался: — Не подумал.
— Ты теперь так тоже можешь — ты же герцог. Сиятельный.
— Иди ты… — Брок закрутил железные вентили и вышел из душа. Облако пара тут же окутало его — Эван подсушил ему кожу и волосы эфиром. — Спасибо.
— Не за что, — отозвался Эван, тоже закрывая воду и моментально высыхая. Он замер перед запотевшим зеркалом, рассматривая подзажившую из-за эфира Одли губу и решая, стоит ли бриться? Решив, что это потерпит до дома, он пошел вслед за Броком одеваться.
Брок, воюя с кальсонами, позвал:
— Эван…
— Эм?
— Какие планы на вечер?
Эван, натянув нижнее белье, с помощью эфира приводил в порядок помявшуюся одежду — свою и Брока:
— Иду на собрание к лер-мэру, потом, надеюсь, домой. А ты?
Брок, сев и застегивая под коленями подтяжки для носков, пробормотал:
— В бордель — узнавать про Малыша. Потом домой — надо активировать бумаги и посмотреть, что хочет от меня разведка. И… Эван, хоть убивайте меня с Вик, но Малыш — мальчишка. Как можно заставить леру так изменить свою жизнь? Совершить недостойный поступок — выдавать себя за мальчишку… Уехать в никуда, в чужую страну, где никого не знаешь…
Эван пожал плечами:
— Причин может быть много. От авантюризма в крови до патриотизма. От банального шантажа до угроз жизни родным. Тут только Малыш может сказать, как её заставили.
Брок понюхал свою футболку, забраковывая её, и нагло надел сорочку сразу на голое тело:
— Он не…
— Она не! — поправил Эван, застегивая сорочку.
— Она
