С того времени, вместо того, что получать «спасибо» и «работайте далее в прежнем духе», я начал получать начальственные пинки под зад и частые напоминания о том, чтобы я работал более решительно и более целеустремленно. Я совершенно не обижался такому обхождению, видимо, таково была моя судьба, причем, я работал не во имя денег, а во имя и на благо своей родины, своего государя, Петра Алексеевича! Но, выслушивая начальственные нотация, я старался сохранять свой прежний стиль работы, не бросаться в воду, не изведав ее глубины. Вот и в отношения с герцогом Орлеанским я решил воздействовать давно испытанным методом, через женщину. Маркиз де Аржансон здорово помог мне, назвав имя рыжеволосой девицы, которая так сексуально подмигивала мне через стол.
Шарлотта Демар была красивой дамой в возрасте тридцати трех лет. Она была талантливой актрисой, с восьмилетнего возраста выступала в придворном театре «Французские комедии». Этот театр в свое время был учрежден самим королем Луи XIV ради своего собственного удовольствия и увеселения. Первое время этот театр существовал в одном из дворцов Версаля, а на его спектакли могли попасть только сам король, его придворные вельможи и сановники.
Мне не составило особого труда узнать, что уже завтра придворный театр «Французские комедии» дает очередное представление под названием «Три кузины», в котором Шарлотта Демар будет играть роль одной из кузин под именем Колетта. Я быстренько по ментальному каналу связался с графом де Тессе и по-дружески попросил его достать мне приглашение на этот спектакль. Демон Марбас был явно в плохом настроении, знаете, демоны не любят много работать. Мадам де Ментенон по своему характеру была трудоголиком, поэтому временами ее секретарю, графу де Тессе, приходилось работать с раннего утра до позднего времени, да и к тому же по вечерам и ночам ему приходилось греть постельку для мадам. Но Марбас мне все же не отказал, буркнул что-то непонятное и наш ментальный канал тотчас же разъединился.
Но старая дружба — это единственно настоящая дружба, в которой ты всегда можешь положиться на своего старого дружбана!
Вскоре посыльный из Версаля привез мне это самое приглашение на посещение придворного театра «Французские комедии», дававшего вечернее представление «Трех кузин» какого-то там Флорана Данкура[25]. А под вечер следующего дня сильно переработавшийся граф де Тессе встречал меня в Версале. Мы шли с ним по коридорам дворца, а граф жаловался мне на свою ужасную судьбу, будто бы из-за меня ему приходилось много писать, а главное контролировать, как выполняются мысли и помыслы своей хозяйки, мадам де Ментенон.
Будучи вежливым кавалером, я выражал искреннее сочувствие своему старому другу, но, в конце концов, устав от жалоб, вполголоса поинтересовался:
— Уважаемый граф, ну, а как же король смотрит и оценивает вашу работу?
Видимо, я затронул болезненное место, мой дружбан сразу же замолчал, начал на меня подозрительно посматривать?! Некоторое время граф де Тессе хранил молчание, не отвечал на мой вопрос. Вскоре мы подошли к какой-то дворцовой зале, в которой аккуратными полукругами были расставлены около ста пятидесяти кресел. Сбоку от кресел располагались нечто похожее на театральные ложи, которые сейчас были укрыты синими занавесками. По зале в тот момент расхаживало много слуг в дворцовой ливрее, некоторые из них протирали пыль, собирали мелкий мусор, но большинство с деловыми лицами носились из угла в угол, выполняя непонятную и невидимую для меня работу.
— Ну, вот мой, дорогой друг, мы и пришли! Сейчас ты находишься в придворном театре «Французские комедии». Вскоре подойдут другие дамы и кавалеры, которые вместе с тобой и герцогом Орлеанским будут смотреть очередной шедевр нашего драматурга Флорана Данкура. Извини, забыл, как сегодняшний спектакль называется! — Пожаловался мне граф де Тессе, как-то потерянно потерев свой подбородок. — Ну, да ладно, через полчаса тебе о обо всем расскажут. А мне нужно спешить возвращаться на рабочее место. Моя мадам очень не любит и ругается, когда я долго отсутствую!
С этими словами мой дружбан из преисподней, словно тень, растворился в дворцовых переходах, бросив меня на произвол судьбы. Я и в прежней жизни был не особо большим театралом любителем, время от времени и по желанию своей очередной знакомой ходил в театр. Вот сейчас в этот королевский придворный театр я пришел больше из-за потребности, получить информацию и кое-что выяснить. Но, чем больше я присматривался к тому, что творилось в этом зале дворцового комплекса Версаля, тем меньше понимал, что же здесь происходит. Никакой тебе сцены, театрального занавеса, никаких тебе осветительных приборов, только повсюду множество свечей.
Тем не менее, время до начало спектакля пролетело незаметно. Вскоре кресла были заняты придворными дамами и кавалерами, которые несколько приглушенными голосами вели беседы. Время от времени в зале появлялись небольшие группки молодых людей, которые, скинув плащи и шляпы на руки дворцовой прислуги, старались занять удобные кресла, с которых хорошо бы просматривалась бы небольшая площадка, расположенная перед амфитеатром кресел. Я уже давно устроился в одном из кресел, из которого хорошо была видна сама театральная сцена, а также обе ложи бенуара.
Монсеньор Филипп II герцог Орлеанский появился в сопровождении небольшой группы дворян, которые своей одеждой и своей внешностью более походили на парижских клошаров, а не на дворян из высшего света. Монсеньор занял левую ложу бенуара, вторая ложа так и осталась затянутой синей тканью. Она, видимо, принадлежала королю, который сегодняшний спектакль решил пропустить. Монсеньор Филипп встал у бортика ложи, рядом с ним стоял слуга с большим букетом роз. Филипп внимательно рассматривал лица присутствовавших в зале людей, занявших места в партере. Пару раз его взгляд скользнул по моему лицу, но ни на мгновение на мне его взгляд не задержался. Предвидя возможность появления в театральном зале монсеньора Филиппа, я слегка исказил черты своего лица, сегодня своим внешним обликом я более походил на графа де Тессе, чем на самого себя.
Спектакль начался без дополнительного объявления, на площадке как-то сразу появились мужчины и женщины. Они, не обращая внимания на зрителей, были ли они готовы смотреть какую-либо сценку, принялись разыгрывать какую-то интермедию. Из-за сильного гула голосов, стоявшего в зале, я ничего не слышал из того, о чем те люди разговаривали между собой. Но потихоньку зал затихал, зрители свое внимание сосредотачивали на игре актеров и актрис, прислушиваясь к диалогам и монологам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
