риску попасть под сбитый тобой камень. А дальше оба тореадора и вовсе безнадежно завязли в кулуаре.
— Начинается игра на рояле, — недовольно проворчал Слава, видя, как бегает по камню, словно по клавишам, рука испанского скалолаза и ищет и не находит захваты. — Что делать, Миша? Полчаса чикаются — и ни с места.
И тут над ним возникла из-за камня лихо, подобно национальной сванской шапочке — пак, заломленная каска:
— Я уже решил, Слава, — бросил Хергиани.
Под стать ему оказался и «человек в белом халате», тихий терапевт московского диспансера № 1 Онищенко. Доктор имел к этому штурму семь восхождений высшей шестой категории плюс четыре восхождения на семитысячники. По иронии судьбы место его работы зовется «Высокие горы», пусть они всего-навсего в пяти минутах хода от станции метро «Курская-кольцевая», на берегу Яузы.
И не от отца ли с матерью унаследовал он тихое и несгибаемое мужество? Отец был летчиком-штурмовиком. Мать — партизанкой Интернациональной бригады Матиаса Ракоши, бойцом повстанческого Заднепровского полка.
И Хергиани двинулся по участку, где не лазил еще ни один. Знал ли это Хергиани?.. Без сомнений, знал.
Гладкая, словно ее ежедневно полируют, плита, Этак метров на полета. «Как, Миша?» — «Трудно, но можно!» В бинокли и подзорные трубы было видно, что он лезет необычно медленно, но непрерывно. Хорошо лазают наши чемпионы, и алмаатинец Космачев, и красноярский столбист Путинцев, и ленинградец Маркелов. Но Хергиани лазал и легче всех, и увереннее. Памятуя, что ноги сильнее рук, он использовал их как главный движитель.
В Альпах нашу связку поджидал выступающий на тебя, откидывающий тебя от горы карниз. Но словно бы раздвинул сван гору плечом. И пропустила она человека. Теперь этот путь на Гранд-Жорас путеводители совершенно официально именуют «Русский вариант». На этом выпирающем от массива отрезке, который по терминологии зовется «отрицательным углом», и забили они свой первый, свой единственный крюк за все четыре восхождения в Альпах.
Внизу спросили о времени.
— Вся стена за тринадцать часов.
Спрашивавшие зашептались.
…Осведомлены ли господа русские? За двадцать девять лет после первого прохождения (Кассин, Эспозито, Тицциони — Италия) такое же время сумели показать лишь две группы? А в нынешнем сезоне стену Жораса прошла всего лишь одна команда, да и та за пять суток. Штурмовавшие эту же стену соученики по шамониской школе, асы из ФРГ Фриц Цинтль и Гюнтер Штурм вынуждены были заночевать где-то на Жорасе, явно не угнавшись за советской парой.
Русские «господа» поблагодарили за ценную информацию. Теперь отмыться, подкрепиться и в какую-нибудь хижину отоспаться. Что за черт!.. Онищенко пошарил по карманам: ни сольди, ни сантима, а спустились по ту сторону хребта, в итальянскую долину Аоста. А… не беда, после общения со сплошным камнем обоим хотелось чего-то более земного: травки, цветов, ручьев. И пусть громыхала всю ночь гроза (слава Амирану, не застукала на Жорасе), лил ливень, они спали себе в лесу, под пиниями, постелив пуховки, завернувшись в плащи из серебрянки.
Утро. Нет даже медяка на лифт, и триумфаторы мрачно топают и час, и другой, и пятый вдоль опор канатки. Новое разочарование… «Синьоры, ветер более семи баллов. Телеферик не работает…»
В Шамони их долго и с пристрастием расспрашивали возле вертикальной фотопанорамы. Такого еще не бывало! В такое трудно поверить! Пройти эдакий маршрут, и не у себя дома, но в «их» Альпах. Ведь это же аксиома, что пройти эти метры нельзя. Они вернулись в Шамони не по вершинам, но под ними, тоннелем, пробитым в толще Монблана. День спустя прошли всю эту трассу, на сей раз в чисто-альпинистском варианте, по верхотуре всей цепи Монблана, то есть полный траверс. Да прихватили еще парочку вершин…
— Вот это номер! Еще одна сенсация для прессы. Да, русские не ходят по нашим вершинам, но летают, как ваш «Туполев».
Но день спустя кто-то «капнул» организаторам ассамблеи, что на всем траверсе высочайшего массива Европы эти русские даже не потрудились вынуть руки из карманов.
— Это уже типичная дешевка. Работа на публику.
— И вовсе не думали пижонить, — признался нам Онищенко. — Просто забыли в спешке рукавицы. А как-никак четыре тысячи восемьсот семь над уровнем моря. Небо чистое, но ветер довольно свежий.
Монблан они сделали, так сказать, под занавес. Да и было ли корректно не нанести протокольный визит дуайену всех вершин Европы? Кстати, «Белая гора» (калька названия — Монблан) не столь уж смиренна, об этом она напомнила в эти же дни, заставив отступить и команду испанцев, и даже Гомбу, который задумал взойти на нее без тренировки, памятуя свои победы над Эверестом.
Среди тех семидесяти шести маршрутов, которые сделали съехавшиеся в школу асы, восхождения наших были едва ли не самым убедительным примером того, как советский человек подчиняет себе и пространство (пусть вздыбленное по вертикали), и само время. Недаром же доктор Уго ди Валлегиян, генеральный председатель Итальянского академического альпийского клуба, почел приятным долгом сообщить президенту Федерации альпинизма СССР синьору Боровикову: «Их (Хергиани — Онищенко. — Е. С.) деятельность заслуживает того, чтобы быть поставленной в пример любому альпинисту».
Реквием вершин
Похожий на вагон поезда автобус-пульман пошел раскручивать серпантин подъемов. Заметно похолодало. Значит, набирает высоту. Миша вглядывался в голые скалы, по которым, словно косички горянок, струились водопады.
У фасада альберго — горного отеля со щитами реклам вермута и джина, — опершись на ледорубы, покуривали в ожидании клиента молодцы из гильдии горных проводников, в лихо заломленных фетровых шляпах, с бунтом основной веревки через плечо. Выдубленные ультрафиолетом горного солнца ходоки что надо, «продавцы ледорубов», как зовут себя эти профессионалы от альпинизма. Это их коллеги сопровождали как-то на Маттерхорн сиятельного гостя с Востока. Бедняга до того окосел, что его не только пришлось затаскивать, как пассивный груз, но даже переставлять ему ноги от ступени к ступени. Но значок, как «побывавший на рекордной вершине», он получил.
Автобус сборной команды советских альпинистов прибыл летом 1969 года в Альто Адиджо, на севере Италии. Во главе команды — светловолосый плотный волгарь Михаил Ануфриков. Первый чемпион страны по скалолазанию, о чем напоминает скульптура в верхнем парке Ореанды, Ануфриков уже бывал в этом краю Италии, на международных кинофестивалях в Тренто, где герцогиня Аосты вручала ему серебряную гондолу и кубок за его фильмы об Ушбе и вершинах Памира.
Здесь он прокрутил хозяевам свои новые фильмы, один из них об экспедиции на пик Коммунизма. Когда в зале снова вспыхнул свет, итальянцы обступили Хергиани. «Покажи свою кавказскую тарантеллу, приятель». Да, в последних кадрах фильма Ануфриков зафиксировал, как довольный восхождением Михаил,
