Губы лорда Дитмара коснулись губ Джима, и в этот момент Илидор, понюхав маркуадовую шишечку, забавно сморщился и чихнул. Джим смутился, а лорд Дитмар проговорил:
— Кажется, это уже было. Но в прошлый раз это была шутка, а малыш так шутить ещё не умеет. Он чихнул вполне искренне.
— Вы верите в приметы? — спросил Джим, опуская глаза.
— Мне хочется верить, — сказал лорд Дитмар, склоняясь к нему.
Его губы мягко накрыли рот Джима. Сам не зная, почему, Джим не воспротивился поцелую, который с каждой секундой становился крепче и нежнее. Илидор, приревновав, дёрнул лорда Дитмара за прядь волос.
— Что ты делаешь, Илидор! — ужаснулся Джим. — Сейчас же извинись!
Илидор уткнулся личиком ему в плечо и извиняться не собирался, хотя и понял, что провинился.
— Ничего, всё в порядке, — сказал лорд Дитмар. — Это я должен просить прощения за мою дерзость… Но я более не в силах скрывать своих чувств к вам, Джим. Я не жду от вас взаимности и ни на что не рассчитываю, просто знайте: я люблю вас. Я думал, что любовь навсегда отвернулась от меня, — до встречи с вами. Когда я впервые вас увидел, вы были ребёнком, очаровательным, чистым, и ваше искреннее тепло согрело мне сердце. Но тогда я даже не подозревал, что оно проникнет так глубоко в него и завладеет им… Не пугайтесь, дитя моё, мне ничего от вас не нужно, просто не отталкивайте меня и позвольте хотя бы изредка видеться с вами.
Джим чувствовал жар на лице, а внутри у него всё пульсировало и содрогалось. Он едва мог дышать, ему стало тяжело держать Илидора, и он вынужден был уйти в детскую и усадить малыша на диванчик. Голос Печального Лорда сказал за его спиной:
— Простите меня, Джим. Я больше не заговорю об этом. Считайте, что я ничего не говорил, забудьте. Я по-прежнему ваш друг, и ничего более.
Джим обернулся.
— Милорд… Я не смогу это забыть.
Лорд Дитмар как-то болезненно поморщился, приложив руку к сердцу, потом поклонился и стремительно вышел. Джим приложил холодные ладони к горящему лицу. Сердце бешено колотилось, а в груди разливалось какое-то тепло. Из-за слабости в коленях он ещё некоторое время сидел, а потом и вовсе лёг на кровать. В себя его привёл плач Илидора, который, решив, что его все бросили, загрустил.
— Маленький мой, ну что ты, — стал Джим его успокаивать. — Всё хорошо, я с тобой!
Кое-как успокоив сына, Джим уже не решался его покинуть. Они продолжили игру в картинки, но настроение было уже не то. У Джима не шли из головы слова лорда Дитмара, отдаваясь в его сердце эхом. Он взял малыша к себе на колени и стал его баюкать. Вскоре Илидор уснул, прильнув к его груди, и Джим осторожно уложил его в кроватку, а сам потихоньку пошёл в гостиную посмотреть, здесь ли ещё Печальный Лорд. Оказалось, он был ещё здесь, но почему-то расположился на диване, полулёжа на подушках, а возле него сидел лорд Райвенн.
— Не беспокойтесь, дорогой друг, мне уже лучше, — сказал лорд Дитмар. — Эти праздники нелегко даются, годы уже не те… Мы не можем больше веселиться и гулять, как когда-то в молодости.
Как Джим ни боялся опять смотреть Печальному Лорду в глаза, он не мог не выйти и не спросить:
— Что случилось?
— Я в порядке, Джим, не волнуйтесь, — сразу ответил лорд Дитмар.
— С милордом Дитмаром случился обморок, — сказал лорд Райвенн. — Я предлагаю ему вызвать врача, а он отказывается.
— Мне не нужен врач, дорогой мой, — сказал лорд Дитмар с улыбкой. — Всё уже в порядке, не надо так переживать. Мне нужно ехать домой.
— Вам не нужно садиться за штурвал сейчас, — настаивал лорд Райвенн. — Останьтесь у нас хотя бы до обеда, а потом, смотря по самочувствию, езжайте.
Он уговорил Печального Лорда остаться не только до обеда, но и до вечера, а потом оставил ночевать. Джим долго не мог заснуть и, одевшись, вышел на лоджию подышать ночным воздухом. Он вздрогнул, увидев высокую фигуру в чёрном плаще, которая шла к нему. Печальный Лорд тоже не спал, и их почему-то обоих потянуло на воздух. Остановившись в нескольких шагах от Джима, лорд Дитмар повернулся лицом к двору и положил руки на перила. Около минуты они молчали, потом Джим наконец сказал:
— Я не могу заснуть… Ваши слова не идут у меня из головы.
— Простите, мне жаль, что я лишил вас покоя, — отозвался Печальный Лорд тихо.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Джим.
Лорд Дитмар, помолчав, ответил:
— Благодарю вас, физически — удовлетворительно.
О другом аспекте он не заговорил, а Джим не решился спрашивать. Они постояли ещё немного, а потом лорд Дитмар сказал:
— Простите, Джим, я пойду к себе. Вы тоже ступайте. Спокойной ночи.
Он уехал рано утром, когда было ещё темно. Весь день Джим беспрестанно думал о нём, и его слова звучали в его ушах, вызывая тёплый отклик в его сердце. К ним на обед приехал лорд Асспленг с семьёй; повзрослевший и возмужавший Уэно, учившийся уже на последнем курсе военного училища, был ещё более бравым и подтянутым, всё так же лихо щёлкал каблуками и поглядывал свысока на своего младшего брата, который неописуемо похорошел за последнее время. Джим еле высидел этот обед, а когда лорд Райвенн уехал в гости к ещё одному своему знакомому лорду, он стал одеваться.
— Куда ты собрался, мой дорогой? — спросил Альмагир, который по понятной причине остался дома.
— Я хочу навестить лорда Дитмара, — ответил Джим. — Вы присмотрите пока за Илидором?
— Конечно, присмотрю, — сказал Альмагир. — Но как ты к нему поедешь?
— У меня есть свой флаер, — сказал Джим.
— А ты умеешь водить, детка? — спросил Альмагир.
— Да, Фалкон меня научил, — ответил Джим. — Не беспокойтесь. Я, конечно, не ас, но с флаером справлюсь.
Альмагир накинул плащ и сказал:
— Я посмотрю, как ты обращаешься с машиной, и решу, отпускать тебя одного или нет.
— В этом нет надобности, я хорошо вожу, — заверил Джим. — По крайней мере, за городом.
— Детка, милорд Райвенн мне не простит, если с тобой что-то случится, — сказал Альмагир серьёзно. — Да я и сам себе не прощу. Ты уже ездил один?
— Да, неоднократно, — сказал Джим.
Джим слукавил: на самом деле он собирался сесть за штурвал один в первый раз в жизни. Пока он выводил свой флаер из ангара, Альмагир стоял на крыше и смотрел, как он это делал, а потом подошёл и постучал в стекло. Джим опустил его.
