операторы. Они играют в тонкую и опасную игру». Эти идеи бесконечно обсуждали и цитировали такие журналы, как «Лайф» и «Ридерс дайджест». Статью Кеннана рассылали в посольства, особенно в Восточную Европу. В своих комментариях к идеям, изложенным в статье «мистера Х», обозреватель У. Липпман показал, каким путем будет осуществляться подобное «сдерживание»: «Эта политика может быть приведена в действие только рекрутированием, субсидированием и поддержкой однородного ряда сателлитов, клиентов, зависимых государств и марионеток».
«План Маршалла»
Была создана специальная группа планирования политики во главе с Дж. Кеннаном, которой давалось распоряжение найти путь укрепления американского влияния в западноевропейских странах. Главный рычаг воздействия – экономический, помощь предоставлялась безвозмездно и в большом объеме. Группа Ачесон – Клиффорд – Маршалл подготовила соответствующий поставленным задачам документ довольно быстро – к 23 мая 1947 г. Это и был «план Маршалла». Предусматривалось экономическое восстановление Западной Германии. Требовалось оказать содействие и другим западноевропейским странам, которые должны были выдвинуть программу собственного экономического восстановления и развития (предоставив США полный отчет о текущем состоянии своей экономики). Америка бралась финансировать все «предприятие».
При помощи «плана Маршалла» Соединенные Штаты хотели овладеть контролем над европейским развитием. Но объявить, что помощь предназначается лишь западноевропейским странам, значило бы слишком очевидно разделить Европу таким образом, что ни у кого не оставалось бы сомнений относительно инициатора этого раздела. Поэтому госсекретарь не очертил круг стран, которым США собирались оказать экономическую помощь. Он указал, что помощь предназначается «некоторому числу, если не всем европейским нациям». Документы того времени не оставляют сомнения в том, что включение СССР и стран Восточной Европы в программу помощи было немыслимо для США. Ведущими деятелями администрации это исключалось абсолютно. Именно в это время заместитель государственного секретаря Д. Ачесон, понимая, что уговорить конгресс выделить помощь можно будет, лишь устрашив их коммунистической экспансией, писал: «Нужно сделать происходящее более ясным, чем правда».
Какова была реакция Советского Союза? Молотов вскоре же после выступления госсекретаря Маршалла в Гарвардском университете послал в ЦК ВКП(б) записку с предложением присоединиться к американскому плану. Советский Союз, стараясь сохранить хотя бы минимальный шанс на предотвращение раскола Европы, отправил делегацию высокого ранга в Париж в июне 1947 г. на трехстороннюю – совместно с англичанами и французами – конференцию по обсуждению «плана Маршалла». Молотов во главе многочисленной делегации прибыл во Франции для встречи и дискуссий с Бевином и Бидо. 2 июля Форрестол пишет в дневнике: «Я глубоко обеспокоен последующими шестью месяцами. Я смотрю на Париж и думаю о том, что программа была рассчитана на то, чтобы русские не участвовали в ней».
Судьба «плана Маршалла» подвисла. Агентура (Гай Берджес) сообщала Сталину, что восточная зона оккупации в Германии в отличие от трех западных никогда не получит американской экономической помощи. Историки сегодня сходятся в том, что конгресс США в случае присоединения СССР к «плану Маршалла» сделал бы эту помощь сугубо декоративной. Получатели и неполучатели помощи образовывали истинный барьер размежевания в Европе. Советская сторона предложила изменить процедуру оказания помощи: каждая страна представила бы списки необходимых ей товаров, и США действовали бы на основе двусторонних соглашений со странами-получателями. Это предложение было отвергнуто.
2 июля 1947 г. Сталин приказал Молотову покинуть французскую столицу. Соединенные Штаты могли теперь консолидировать тех, чьи экономические системы были открыты для их влияния. Под предлогом спасения Запада от России конгресс проголосовал за помощь западной части Европы. Россия оказалась предоставленной сама себе.
* * *
«План Маршалла» стал призывным сигналом. Россию уже никто не изображает иначе как врага. Именно в декабре 1947 г. американские военные говорят то, чего от них еще никогда не слышали в адрес СССР. Начальник штаба воздушных войск генерал Спаатц: «Положение дел в мире продолжает ухудшаться, чему свидетельством является тупик в Лондоне; расширение внутреннего хаоса во Франции и Италии; ослабление силы центрального правительства в Китае. СССР движется по дороге агрессии, и мы должны вступить на эту же дорогу. Американское общественное мнение, в конечном счете, потребует от нас остановить СССР вне зависимости от того, адекватна ли американская мощь. Мы особенно должны быть готовы к выступлению на Дальнем Востоке».
Американцы строили военные базы по всему миру. ВМС смотрели на Средиземное море – отсюда «простреливалась» вся Европа. Для того чтобы строить военный джаггернаут, люди в Пентагоне должны были убедить в растущей угрозе. В декабре 1947 г. министр военно-морского флота Джон Салливэн почти «обреченно» говорил президентской комиссии о том, что «немцы имели менее 50 подводных лодок и почти выиграли битву за Атлантику. У русских в пять раз больше подводных лодок. Они способны в случае необходимости производить подводные лодки самой новой конструкции, гораздо лучше германских подводных лодок Второй мировой войны». (Обеспокоенному Спаатцу начальник военной разведки в том же месяце сказал, что данная угроза иллюзорна.) Но сам Спаатц не склонен был успокаиваться. В комиссии по военно-воздушным силам он сказал, что вооруженные силы России в 1946 г. превосходили американские на 98 процентов; в 1947 г. – на 134 процента. В 1946 г. в советских военно-воздушных силах служили на 23 процента меньше военнослужащих, а в 1947 г. – на 33 процента больше.
Изображать СССР эпицентром мирового экспансионизма стало обычным приемом американской дипломатии. В программном документе Совета национальной безопасности – СНБ-7 от 30 марта 1948 г. о внешней политике СССР говорилось в апокалипсических тонах: «Советский мир расположен от реки Эльбы и Адриатики на западе до Маньчжурии на востоке и охватывает одну пятую поверхности земной суши». Под предлогом мнимого «советского экспансионизма» США активизировали свой подлинный экспансионизм.
Берлинский кризис
Вашингтонская элита немыслимо преувеличивала готовность Москвы ринуться в атомную войну, грозящую ей полным истреблением. Ничто в истории России и коммунизма – русского коммунизма не давало оснований полагать, что Кремль с легкостью теряет голову и по своей воле рвется в бездну. Но именно так думали многие американские деятели, сведшие свой умственный горизонт до пределов одной страны, одного города, одного сектора этого города – Берлина.
В январе 1948 г. два руководителя оккупационных зон – американской и британской генералы Клей и Робертсон встречались с общественными деятелями своих зон. Смысл их речей был однообразен: «нельзя более сидеть
