Наше место. Наша полянка. Дикий лесной пляж на берегу моря, вдали от шума, города и туристов. О нем знают считанные единицы. Посещают и того меньше. В голове сразу рисуются картинки из прошлого: яркие, живые, почти осязаемые. Сколько ночей мы здесь провели вдвоем? Не сосчитать. Сколько здешние места слышали наших разговоров и признаний? Бесчисленное множество. Этакое сокровенное местечко, куда мы, бывало, сбегали от всего мира, прихватив с собой только плед, термос и две подушки. Ах, да! Еще гитару! Раньше Вик просто потрясно играл на гитаре.
– Будем петь песни?
Вик снова потянул уголок губ в ленивой полуулыбке:
– А ты не разучилась? Петь?
– А ты? Играть?
– Ру от нас сбежит! Раньше наш нестройный хор слушали только деревья…
– И птицы, которые разлетались в радиусе пары километров, как только ты доставал гитару.
Мы переглянулись, посмеиваясь.
– Я думала, что это местечко уже давно травой поросло, а дорогу размыло.
– Я частенько тут бываю.
– Правда?
– Ага. Иногда с Русей, иногда с Багрянцевым и Герычем из города выбираемся. Сейчас пляж сезонами гораздо многолюдней даже, чем в нашей молодости, но по-прежнему о нем знают преимущественно местные. Никаких шумных туристов. А так, как сейчас еще не самый сезон, полагаю, нам удастся урвать самое лучшее местечко…
Вик говорит, а я сижу в пол-оборота, смотрю на него, глаз оторвать не могу. Нет, вот что я за женщина такая? Глупая! Ловлю каждое движение его губ, рук, каждый жест впитываю. Терпеливый он у меня. Классный. Самый лучший. Я же ему уже весь мозг выт…кхм…несла. Не со зла ведь! Честно. Просто что-то клинит временами в мозгу. Видимо, десять лет относительной свободы дают о себе знать.
Никакие другие отношения или брак не делали меня домашней или “чьей-то” по умолчанию. С Волковым же я начинаю потихоньку понимать, что жизнь меняется и я уже не впереди – я “за” мужчиной. Сильным, верным, готовым в любой момент и любой ценой защитить, прикрыть, отстоять перед врагами и даже перед всем миром, если понадобится. Дура дурой, Кулагина! С ним я всегда была и хотела быть просто слабой девочкой. Наверное, именно это меня пугало и пугает до сих пор. Временами до дрожи. С Виктором я не умею быть той самой “Антонина – я сама”. Вот и кусаю его. А он терпит. Другой бы уже давно открестился от такой, как я. Волков же – он всегда умнее, всегда опытней и мудрее. Всегда “вперед” шел и до сих пор идет первый.
Поддавшись сентиментальному порыву, ловлю его широкую ладонь. Переплетаю наши пальцы. Внутренне ликую, как ребенок, когда его рука перехватывает инициативу. Он сжимает мои пальчики, устроив наши ладони у себя на бедре. Знаю, что Вик уже не дуется. Не умеет он долго держать в себе обиду. Временами кажется, что я такая расчетливая стерва и пользуюсь его мягкотелостью по отношению ко мне. Кручу хвостом, зная, что какую бы дикость не выкинула – он пойдет навстречу первый. Жду даже этого шага! Но что, если так будет не всегда? Любому терпению приходит предел. И что тогда?
Думаю об этом, и кожу начинает покалывать уже не от предвкушения, а от страха. Страха этого человека потерять. Только сейчас осознаю, что требую от него полного доверия, а сама вру. На каждом шаге вру. Взять только этого Шляпкина-Кепкина! А про свадьбу Синичкиной? До сих пор ни слова не сказала.
– Вик, мне надо тебе кое-что рассказать. Только обещай, что сильно не будешь ругаться.
Машина притормаживает на просторной полянке. Мы на месте. Волков глушит двигатель и оборачивается.
– Так, Кулагина, мне уже начинать паниковать?
– Не совсем, но…
– О-о-о, мы уже приехали!
Руслана подскакивает на заднем сиденье. Неожиданно и очень, очень не вовремя!
– Приехали, мелкая.
– Чур, я первая ставить палатку! – радостно сообщает нам ребенок и вылетает из машины. – Вы идете?
Мы с Виком переглядываемся.
– Идем.
– Сейчас.
Момент откровения упущен.
– Запомни, на чем мы остановились, конфетка. Вечером продолжим.
Виктор
– Так, я нашла, куда ее вставлять, Чип!
– Отлично, цепляй.
– Сделано.
– Молодец, футболистка. Поднимаем, готова?
– Угу.
– Эм, ребят, я, я не готова! Я потерялась в этой огромной штуковине! Ау, вытащите меня отсюда… – раздался то ли смех, то ли отчаянный крик Кулагиной, запутавшейся в ворохе брезента. Мы с Русей переглянулись, сгибаясь пополам от смеха. Пришлось нашу бедовую даму вызволять.
Идея сгонять на ночь на берег осенила внезапно. Один взгляд в окно, еще один в прогноз – походные вещи сами слетались в багажник тачки. Раньше мы это дело с Кулагиной обожали, гоняя на берег чуть ли не каждые выходные. Это место было едва ли не единственной возможностью уединиться. Классные были времена. Почти что беззаботные. Но не суть.
Погоду на сегодня и завтра обещали летнюю. Из города я последнее время выбираюсь крайне редко. Свежий воздух нам всем не помешает. Да и тут-то уж точно Антонине бежать будет некуда. Или, во всяком случае, далеко. Осталось только улучить момент и завести разговор. Тема для обсуждения, судя по всему, есть не только у меня. Не знаю, что сегодня в машине конфетка собиралась мне рассказать, но выражение ее лица мне не понравилось от слова совсем. Мысленно я уже готовлюсь к самому худшему.
Разобравшись с палаткой, девчонки бросились обустраивать нашу импровизированную “кухню” на столике около будущего костра, для которого я пошел искать дрова. Вернулся, когда Тони с Русей уже вовсю носились в купальниках по пляжу. То ли в догонялки играли, то ли мяч гоняли, я так и не понял. Признаю – позорно засмотрелся, еще позорней захлебываясь слюной.
Кулагина в купальнике – топ! Грудь, попа, ножки, пресс – это пытка какая-то изощренная – смотреть и не иметь возможность трогать. Всего ночь без нее – в штанах пожар, теснота в теле, аж V-образный ворот футболки давить начинает. Хочу ее – не могу. Глаз не отвести. Немею и столбенею, жадно фигурку ее взглядом пожирая. Ощупывая. Увы, сегодня из-за близости Ру мне доступно только это.
Ей чертовски идет белый! Кулагиной.
